Одиссея Песнь тринадцатая

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая

Так ска­зал Одис­сей. И дол­го цари­ло мол­ча­нье.
Были охва­че­ны все вос­хи­ще­ньем в тени­стом чер­то­ге.
Сно­ва тогда Алки­ной, отве­чая, ска­зал Одис­сею:
«Раз, Одис­сей бла­го­род­ный, при­ехал ты в мед­но­по­рож­ный

    Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα πάντες ἀκὴν ἐγένοντο σιωπῇ,
κηληθμῷ δ᾽ ἔσχοντο κατὰ μέγαρα σκιόεντα.
τὸν δ᾽ αὖτ᾽ Ἀλκίνοος ἀπαμείβετο φώνησέν τε·
«Ὦ Ὀδυσεῦ, ἐπεὶ ἵκευ ἐμὸν ποτὶ χαλκοβατὲς δῶ,

5     Дом наш высо­кий, — к себе, я уве­рен, без новых ски­та­ний
Ты уж вер­нешь­ся, какие б стра­да­нья ни вытер­пел рань­ше.
К вам же, ста­рей­ши­ны, я обра­ща­юсь с таким пред­ло­же­ньем, —
К вам, что в чер­то­ге моем почет­ным вином искро­мет­ным
Дух услаж­да­е­те свой и пре­крас­ным вни­ма­е­те пес­ням:

    ὑψερεφές, τῷ σ᾽ οὔ τι παλιμπλαγχθέντα γ᾽ ὀΐω
ἂψ ἀπονοστήσειν, εἰ καὶ μάλα πολλὰ πέπονθας.
ὑμέων δ᾽ ἀνδρὶ ἑκάστῳ ἐφιέμενος τάδε εἴρω,
ὅσσοι ἐνὶ μεγάροισι γερούσιον αἴθοπα οἶνον
αἰεὶ πίνετ᾽ ἐμοῖσιν, ἀκουάζεσθε δ᾽ ἀοιδοῦ.

10     Пла­тье для гостя в сун­дук поли­ро­ван­ный сло­же­но, так­же
Золо­то в тон­ких изде­льях и все осталь­ные подар­ки,
Что под­нес­ли ему вы, совет­чи­ки слав­ных феа­ков.
Вот что: дадим-ка еще по боль­шо­му тре­нож­ни­ку каж­дый
И по кот­лу. А себя награ­дим за убыт­ки бога­тым

    εἵματα μὲν δὴ ξείνῳ ἐϋξέστῃ ἐνὶ χηλῷ
κεῖται καὶ χρυσὸς πολυδαίδαλος ἄλλα τε πάντα
δῶρ᾽, ὅσα Φαιήκων βουληφόροι ἐνθάδ᾽ ἔνεικαν·
ἀλλ᾽ ἄγε οἱ δῶμεν τρίποδα μέγαν ἠδὲ λέβητα
ἀνδρακάς· ἡμεῖς δ᾽ αὖτε ἀγειρόμενοι κατὰ δῆμον

15     Сбо­ром с наро­да: столь щед­ро дарить одно­му не по силам».
Так ска­зал Алки­ной, и понра­ви­лось всем пред­ло­же­нье.
Вста­ли они и для сна по жили­щам сво­им разо­шли­ся.
Толь­ко, одна­ко, яви­лась из тьмы розо­пер­стая Эос,
С креп­кою утва­рью мед­ной они к кораб­лю поспе­ши­ли.

    τισόμεθ᾽· ἀργαλέον γὰρ ἕνα προικὸς χαρίσασθαι».
Ὣς ἔφατ᾽ Ἀλκίνοος, τοῖσιν δ᾽ ἐπιήνδανε μῦθος.
οἱ μὲν κακκείοντες ἔβαν οἶκόνδε ἕκαστος,
ἦμος δ᾽ ἠριγένεια φάνη ῥοδοδάκτυλος Ἠώς,
νῆάδ᾽ ἐπεσσεύοντο, φέρον δ᾽ εὐήνορα χαλκόν.

20     Ста­ла корабль обхо­дить Алки­ноя свя­щен­ная сила.
Сам под ска­мей­ка­ми все раз­ме­стил он подар­ки феа­ков,
Чтоб не меша­ли греб­цам, когда они в вес­ла уда­рят.
Те, к Алки­ною при­дя, при­сту­пи­ли к рос­кош­но­му пиру.
В жерт­ву быка при­нес­ла Алки­ноя свя­щен­ная сила.

    καὶ τὰ μὲν εὖ κατέθηχ᾽ ἱερὸν μένος Ἀλκινόοιο,
αὐτὸς ἰὼν διὰ νηὸς ὑπὸ ζυγά, μή τιν᾽ ἑταίρων
βλάπτοι ἐλαυνόντων, ὁπότε σπερχοίατ᾽ ἐρετμοῖς.
οἱ δ᾽ εἰς Ἀλκινόοιο κίον καὶ δαῖτ᾽ ἀλέγυνον.
Τοῖσι δὲ βοῦν ἱέρευσ᾽ ἱερὸν μένος Ἀλκινόοιο

25     Туч соби­ра­те­лю Зев­су Кро­ниду, вла­ды­ке над все­ми,
Бед­ра сожгли, а потом за пир бога­тей­ший усе­лись
И наслаж­да­лись. Певец же боже­ст­вен­ный пел под фор­мин­гу, —
Чти­мый все­ми людь­ми Демо­док. Но голо­ву часто
Царь Одис­сей обра­щал к луче­зар­но­му солн­цу — к зака­ту

    Ζηνὶ κελαινεφέϊ Κρονίδῃ, ὃς πᾶσιν ἀνάσσει.
μῆρα δὲ κήαντες δαίνυντ᾽ ἐρικυδέα δαῖτα
τερπόμενοι· μετὰ δέ σφιν ἐμέλπετο θεῖος ἀοιδός,
Δημόδοκος, λαοῖσι τετιμένος. αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
πολλὰ πρὸς ἠέλιον κεφαλὴν τρέπε παμφανόωντα,

30     Мыс­лью его торо­пя: уж очень желал он уехать.
Так же, как жад­но меч­та­ет об ужине пахарь, кото­рый
Плу­гом весь день цели­ну под­ни­мал на вол­нах вин­но­цвет­ных;
С радост­ным серд­цем он видит, что солн­це спу­сти­лось на зем­лю,
Что уже вре­мя на ужин бре­сти ему шагом уста­лым.

    δῦναι ἐπειγόμενος· δὴ γὰρ μενέαινε νέεσθαι.
ὡς δ᾽ ὅτ᾽ ἀνὴρ δόρποιο λιλαίεται, ᾧ τε πανῆμαρ
νειὸν ἀν᾽ ἕλκητον βόε οἴνοπε πηκτὸν ἄροτρον·
ἀσπασίως δ᾽ ἄρα τῷ κατέδυ φάος ἠελίοιο
δόρπον ἐποίχεσθαι, βλάβεται δέ τε γούνατ᾽ ἰόντι·

35     Так нако­нец, Одис­сею на радость, спу­сти­ло­ся солн­це.
Вес­ло­лю­би­вым мужам феа­кий­ским тот­час же ска­зал он,
Боль­ше все­го обра­ща­ясь со сло­вом сво­им к Алки­ною:
«Царь Алки­ной, меж­ду всех феа­кий­ских мужей наи­луч­ший!
В путь сна­ряди­те меня, сотво­рив воз­ли­я­нье бес­смерт­ным,

    ὣς Ὀδυσῆ᾽ ἀσπαστὸν ἔδυ φάος ἠελίοιο.
αἶψα δὲ Φαιήκεσσι φιληρέτμοισι μετηύδα,
Ἀλκινόῳ δὲ μάλιστα πιφαυσκόμενος φάτο μῦθον·
«Ἀλκίνοε κρεῖον, πάντων ἀριδείκετε λαῶν,
πέμπετέ με σπείσαντες ἀπήμονα, χαίρετε δ᾽ αὐτοί·

40     Сами ж — про­щай­те! Тут все совер­ша­ет­ся так, как жела­ло
Серд­це мое, — и отъ­езд и дары доро­гие. Пус­кай их
Бла­го­сло­вят Ура­ниды бес­смерт­ные! Пусть без­упреч­ной
Дома жену я най­ду, здо­ро­вы­ми — всех доро­гих мне!
Вы же на радость закон­ным супру­гам и детям люби­мым

    ἤδη γὰρ τετέλεσται ἅ μοι φίλος ἤθελε θυμός,
πομπὴ καὶ φίλα δῶρα, τά μοι θεοὶ Οὐρανίωνες
ὄλβια ποιήσειαν· ἀμύμονα δ᾽ οἴκοι ἄκοιτιν
νοστήσας εὕροιμι σὺν ἀρτεμέεσσι φίλοισιν.
ὑμεῖς δ᾽ αὖθι μένοντες ἐϋφραίνοιτε γυναῖκας

45     Здесь оста­вай­тесь! Пус­кай все­воз­мож­ные бла­га пошлют вам
Боги, и пусть ника­кой с наро­дом беды не слу­чит­ся!»
Сло­во одоб­рив его, согла­си­ли­ся все, что в отчиз­ну
Долж­но его пере­слать, ибо все спра­вед­ли­во ска­зал он.
Мол­ви­ла вест­ни­ку после того Алки­но­е­ва сила:

    κουριδίας καὶ τέκνα· θεοὶ δ᾽ ἀρετὴν ὀπάσειαν
παντοίην, καὶ μή τι κακὸν μεταδήμιον εἴη».
Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα πάντες ἐπῄνεον ἠδ᾽ ἐκέλευον
πεμπέμεναι τὸν ξεῖνον, ἐπεὶ κατὰ μοῖραν ἔειπεν.
καὶ τότε κήρυκα προσέφη μένος Ἀλκινόοιο·

50     «Воду с вином, Пон­то­ной, в кра­те­ре сме­шай и сей­час же
Чаша­ми всех обне­си, чтобы, Зев­су-отцу помо­лив­шись,
Гостя отпра­ви­ли мы в отчиз­ну его доро­гую».
И заме­шал Пон­то­ной вина медо­слад­ко­го тот­час,
Каж­до­му чашу под­нес, и все совер­шать воз­ли­я­нья

    «Ποντόνοε, κρητῆρα κερασσάμενος μέθυ νεῖμον
πᾶσιν ἀνὰ μέγαρον, ὄφρ᾽ εὐξάμενοι Διὶ πατρὶ
τὸν ξεῖνον πέμπωμεν ἑὴν ἐς πατρίδα γαῖαν».
Ὣς φάτο, Ποντόνοος δὲ μελίφρονα οἶνον ἐκίρνα,
νώμησεν δ᾽ ἄρα πᾶσιν ἐπισταδόν· οἱ δὲ θεοῖσιν

55     Ста­ли бес­смерт­ным богам, вла­де­ю­щим небом широ­ким, —
Сидя в крес­лах сво­их. Под­нял­ся Одис­сей бого­рав­ный
С места, Аре­те вру­чил двое­руч­ную чашу, потом же
Голос повы­сил и ей сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«Радуй­ся духом, цари­ца, все вре­мя, пока не насту­пят

    ἔσπεισαν μακάρεσσι, τοὶ οὐρανὸν εὐρὺν ἔχουσιν,
αὐτόθεν ἐξ ἑδρέων. ἀνὰ δ᾽ ἵστατο δῖος Ὀδυσσεύς,
Ἀρήτῃ δ᾽ ἐν χειρὶ τίθει δέπας ἀμφικύπελλον,
καί μιν φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Χαῖρέ μοι, ὦ βασίλεια, διαμπερές, εἰς ὅ κε γῆρας

60     Ста­рость и смерть, неиз­беж­но ко всем при­хо­дя­щие людям.
Я отправ­люсь к себе. А ты в этом доме высо­ком
Будь счаст­ли­ва детьми, наро­дом, царем Алки­но­ем!»
Так ска­зав­ши, сту­пил чрез порог Одис­сей бого­рав­ный.
Вест­ни­ка в помощь ему Алки­но­е­ва сила посла­ла,

    ἔλθῃ καὶ θάνατος, τά τ᾽ ἐπ᾽ ἀνθρώποισι πέλονται.
αὐτὰρ ἐγὼ νέομαι· σὺ δὲ τέρπεο τῷδ᾽ ἐνὶ οἴκῳ
παισί τε καὶ λαοῖσι καὶ Ἀλκινόῳ βασιλῆϊ».
Ὣς εἰπὼν ὑπὲρ οὐδὸν ἐβήσετο δῖος Ὀδυσσεύς,
τῷ δ᾽ ἅμα κήρυκα προΐει μένος Ἀλκινόοιο,

65     Чтоб Одис­сея про­вел к кораб­лю и к бере­гу моря.
Жен­щин-рабынь с Одис­се­ем посла­ла цари­ца Аре­та.
Пер­вой нести она вымы­тый плащ и хитон пору­чи­ла,
Проч­ный сун­дук пре­вос­ход­ной работы тащи­ла дру­гая,
Третья хле­бы нес­ла с вином искро­мет­ным. Когда же

    ἡγεῖσθαι ἐπὶ νῆα θοὴν καὶ θῖνα θαλάσσης·
Ἀρήτη δ᾽ ἄρα οἱ δμῳὰς ἅμ᾽ ἔπεμπε γυναῖκας,
τὴν μὲν φᾶρος ἔχουσαν ἐϋπλυνὲς ἠδὲ χιτῶνα,
τὴν δ᾽ ἑτέρην χηλὸν πυκινὴν ἅμ᾽ ὄπασσε κομίζειν·
ἡ δ᾽ ἄλλη σῖτόν τ᾽ ἔφερεν καὶ οἶνον ἐρυθρόν.

70     Все подо­шли к кораб­лю и к при­бо­ем шумя­ще­му морю,
При­ня­ли тот­час греб­цы при­не­сен­ные вещи, сло­жи­ли
Все их внут­ри кораб­ля — и питье и дорож­ную пищу.
Для Одис­сея ж они на кор­ме на палу­бе глад­кой
Поло­го их кораб­ля про­сты­ню и ковер рас­сте­ли­ли,

    Αὐτὰρ ἐπεί ῥ᾽ ἐπὶ νῆα κατήλυθον ἠδὲ θάλασσαν,
αἶψα τά γ᾽ ἐν νηῒ γλαφυρῇ πομπῆες ἀγαυοὶ
δεξάμενοι κατέθεντο, πόσιν καὶ βρῶσιν ἅπασαν·
κὰδ δ᾽ ἄρ᾽ Ὀδυσσῆϊ στόρεσαν ῥῆγός τε λίνον τε
νηὸς ἐπ᾽ ἰκριόφιν γλαφυρῆς, ἵνα νήγρετον εὕδοι,

75     Чтоб ему спать непро­буд­но. Взо­шел на корабль он, улег­ся
Мол­ча. Они же попар­но в поряд­ке к уклю­чи­нам сели
И отвя­за­ли канат от кам­ня с дырой про­свер­лен­ной.
И накло­ни­лись греб­цы и уда­ри­ли вес­ла­ми море.
Сон осве­жаю­щий тут упал Одис­сею на веки,

    πρυμνῆς· ἂν δὲ καὶ αὐτὸς ἐβήσετο καὶ κατέλεκτο
σιγῇ· τοὶ δὲ καθῖζον ἐπὶ κληῗσιν ἕκαστοι
κόσμῳ, πεῖσμα δ᾽ ἔλυσαν ἀπὸ τρητοῖο λίθοις.
εὖθ᾽ οἱ ἀνακλινθέντες ἀνερρίπτουν ἅλα πηδῷ,
καὶ τῷ νήδυμος ὕπνος ἐπὶ βλεφάροισιν ἔπιπτε,

80     Слад­кий сон, непро­буд­ный, бли­жай­ше со смер­тию сход­ный.
Как чет­вер­ня жереб­цов в колес­ни­це под гра­дом уда­ров,
Им непре­рыв­но бичом нано­си­мых, широ­кой рав­ни­ной
Беше­но мчит­ся впе­ред, высо­ко над зем­лей под­ни­ма­ясь,
Так под­ни­мал­ся и нос кораб­ля, наза­ди ж, за кор­мою,

    νήγρετος, ἥδιστος, θανάτῳ ἄγχιστα ἐοικώς.
ἡ δ᾽, ὥς τ᾽ ἐν πεδίῳ τετράοροι ἄρσενες ἵπποι,
πάντες ἅμ᾽ ὁρμηθέντες ὑπὸ πληγῇσιν ἱμάσθλης,
ὑψόσ᾽ ἀειρόμενοι ῥίμφα πρήσσουσι κέλευθον,
ὣς ἄρα τῆς πρύμνη μὲν ἀείρετο, κῦμα δ᾽ ὄπισθε

85     Гром­ко шипе­ла, кипя, вол­на мно­го­шум­но­го моря.
Пря­мо впе­ред уно­сил­ся корабль. И угнать­ся не смог бы
Даже и сокол за ним, быст­рей­шая пти­ца меж все­ми.
Быст­ро мчал­ся корабль, мор­скую вол­ну рас­се­кая,
Мужа везя, по уму срав­ни­мо­го толь­ко с бога­ми.

    πορφύρεον μέγα θῦε πολυφλοίσβοιο θαλάσσης.
ἡ δὲ μάλ᾽ ἀσφαλέως θέεν ἔμπεδον· οὐδέ κεν ἴρηξ
κίρκος ὁμαρτήσειεν, ἐλαφρότατος πετεηνῶν.
ὣς ἡ ῥίμφα θέουσα θαλάσσης κύματ᾽ ἔταμνεν,
ἄνδρα φέρουσα θεοῖς ἐναλίγκια μήδε᾽ ἔχοντα·

90     Мно­го в серд­це стра­да­ний при­шлось пере­несть ему рань­ше
В бит­вах жесто­ких с мужа­ми, в вол­нах разъ­ярен­но­го моря.
Тихо спал он теперь, забыв о минув­ших стра­да­ньях.
Вышла на небо ноч­ное звезда све­то­зар­ная, людям
Бли­зость при­ше­ст­вия рано рож­ден­ной зари воз­ве­щая.

    ὃς πρὶν μὲν μάλα πολλὰ πάθ᾽ ἄλγεα ὃν κατὰ θυμὸν
ἀνδρῶν τε πτολέμους ἀλεγεινά τε κύματα πείρων,
δὴ τότε γ᾽ ἀτρέμας εὗδε, λελασμένος ὅσσ᾽ ἐπεπόνθει.
Εὖτ᾽ ἀστὴρ ὑπερέσχε φαάντατος, ὅς τε μάλιστα
ἔρχεται ἀγγέλλων φάος Ἠοῦς ἠριγενείης,

95     К ост­ро­ву тут подо­шел быст­ро­лет­ный корабль море­ход­ный.
Есть в ита­кий­ской стране залив один пре­вос­ход­ный
Стар­ца мор­ско­го Фор­ки­на. У вхо­да его выда­ют­ся
Два обры­ви­стых мыса, отло­го спус­ка­ясь к зали­ву.
Мысы залив защи­ща­ют сна­ру­жи от под­ня­тых бурей

    τῆμος δὴ νήσῳ προσεπίλνατο ποντοπόρος νηῦς.
Φόρκυνος δέ τίς ἐστι λιμήν, ἁλίοιο γέροντος,
ἐν δήμῳ Ἰθάκης· δύο δὲ προβλῆτες ἐν αὐτῷ
ἀκταὶ ἀπορρῶγες, λιμένος ποτιπεπτηυῖαι,
αἵ τ᾽ ἀνέμων σκεπόωσι δυσαήων μέγα κῦμα

100     Ярост­ных волн. И корабль креп­ко­па­луб­ный, с моря зашед­ши
В этот залив на сто­ян­ку, без при­вя­зи вся­кой сто­ит в нем.
Где зали­ву конец, длин­но­ли­стая есть там оли­ва.
Воз­ле оли­вы — пеще­ра пре­лест­ная, пол­ная мра­ка.
В ней — свя­ти­ли­ще нимф; наяда­ми их назы­ва­ют.

    ἔκτοθεν· ἔντοσθεν δέ τ᾽ ἄνευ δεσμοῖο μένουσι
νῆες ἐΰσσελμοι, ὅτ᾽ ἂν ὅρμου μέτρον ἵκωνται.
αὐτὰρ ἐπὶ κρατὸς λιμένος τανύφυλλος ἐλαίη,
ἀγχόθι δ᾽ αὐτῆς ἄντρον ἐπήρατον ἠεροειδές,
ἱρὸν νυμφάων αἱ νηϊάδες καλέονται.

105     Мно­го нахо­дит­ся в этой пеще­ре амфор и кра­те­ров
Камен­ных. Пче­лы туда запа­сы свои соби­ра­ют.
Мно­го и камен­ных длин­ных стан­ков, на кото­рых наяды
Ткут оде­я­нья пре­крас­ные цве­та мор­ско­го пур­пу­ра.
Веч­но жур­чит там вода клю­че­вая. В пеще­ре два вхо­да:

    ἐν δὲ κρητῆρές τε καὶ ἀμφιφορῆες ἔασιν
λάϊνοι· ἔνθα δ᾽ ἔπειτα τιθαιβώσσουσι μέλισσαι.
ἐν δ᾽ ἱστοὶ λίθεοι περιμήκεες, ἔνθα τε νύμφαι
φάρε᾽ ὑφαίνουσιν ἁλιπόρφυρα, θαῦμα ἰδέσθαι·
ἐν δ᾽ ὕδατ᾽ ἀενάοντα. δύω δέ τέ οἱ θύραι εἰσίν,

110     Людям один толь­ко вход, обра­щен­ный на север, досту­пен.
Вход, обра­щен­ный на юг, — для бес­смерт­ных богов. И доро­гой
Этою люди не ходят, она для богов лишь откры­та.
Все напе­ред это знав­ши, в залив они въе­ха­ли. Быст­ро
До поло­ви­ны взбе­жал на сушу корабль их с раз­бе­га:

    αἱ μὲν πρὸς Βορέαο καταιβαταὶ ἀνθρώποισιν,
αἱ δ᾽ αὖ πρὸς Νότου εἰσὶ θεώτεραι· οὐδέ τι κείνῃ
ἄνδρες ἐσέρχονται, ἀλλ᾽ ἀθανάτων ὁδός ἐστιν.
Ἔνθ᾽ οἵ γ᾽ εἰσέλασαν, πρὶν εἰδότες· ἡ μὲν ἔπειτα
ἠπείρῳ ἐπέκελσεν, ὅσον τ᾽ ἐπὶ ἥμισυ πάσης,

115     Руки могу­чих греб­цов корабль этот вес­ла­ми гна­ли.
Толь­ко что вре­зал­ся в берег корабль их, сра­ботан­ный проч­но,
С палу­бы преж­де все­го они Одис­сея под­ня­ли
Вме­сте с бле­стя­щим ков­ром, с про­сты­ней, на кото­рых лежал он,
И на при­бреж­ный песок поко­рен­но­го сном поло­жи­ли.

    σπερχομένη· τοῖον γὰρ ἐπείγετο χέρσ᾽ ἐρετάων·
οἱ δ᾽ ἐκ νηὸς βάντες ἐϋζύγου ἤπειρόνδε
πρῶτον Ὀδυσσῆα γλαφυρῆς ἐκ νηὸς ἄειραν
αὐτῷ σύν τε λίνῳ καὶ ῥήγεϊ σιγαλόεντι,
κὰδ δ᾽ ἄρ᾽ ἐπὶ ψαμάθῳ ἔθεσαν δεδμημένον ὕπνῳ,

120     После доста­ли богат­ства, какие ему чрез посред­ство
Высо­ко­душ­ной Афи­ны феа­ки пре­слав­ные дали.
Все их сло­жи­ли они у под­но­жья тени­стой оли­вы,
Прочь от доро­ги, чтоб как-нибудь кто из людей про­хо­дя­щих
Рань­ше, чем сам Одис­сей про­будил­ся, вреда не при­нес бы.

    ἐκ δὲ κτήματ᾽ ἄειραν, ἅ οἱ Φαίηκες ἀγαυοὶ
ὤπασαν οἴκαδ᾽ ἰόντι διὰ μεγάθυμον Ἀθήνην.
καὶ τὰ μὲν οὖν παρὰ πυθμέν᾽ ἐλαίης ἀθρόα θῆκαν
ἐκτὸς ὁδοῦ, μή πώς τις ὁδιτάων ἀνθρώπων,
πρίν γ᾽ Ὀδυσῆ᾽ ἔγρεσθαι, ἐπελθὼν δηλήσαιτο·

125     Сами же тот­час отплы­ли домой. Но Зем­ли Коле­ба­тель
Не поза­был об угро­зах, кото­ры­ми он Одис­сею
Рань­ше гро­зил. Обра­тил­ся он к Зев­су, чтоб дело решил он:
«Зевс, наш роди­тель! Теперь ника­кой меж бес­смерт­ных богов мне
Чести не будет, когда уже смерт­ные люди, феа­ки,

    αὐτοὶ δ᾽ αὖτ᾽ οἶκόνδε πάλιν κίον. οὐδ᾽ ἐνοσίχθων
λήθετ᾽ ἀπειλάων, τὰς ἀντιθέῳ Ὀδυσῆϊ
πρῶτον ἐπηπείλησε, Διὸς δ᾽ ἐξείρετο βουλήν·
«Ζεῦ πάτερ, οὐκέτ᾽ ἐγώ γε μετ᾽ ἀθανάτοισι θεοῖσι
τιμήεις ἔσομαι, ὅτε με βροτοὶ οὔ τι τίουσιν,

130     Не почи­та­ют меня, от меня же веду­щие род свой!
Вот, напри­мер, с Одис­се­ем: я ждал, что домой он вер­нет­ся
Лишь после мно­же­ства бед. Воз­вра­ще­нья его не лишал я
Вовсе: его ты ему обе­щал и кив­нул голо­вою.
Эти ж на быст­ром судне отвез­ли его, спя­ще­го, морем

    Φαίηκες, τοί πέρ τοι ἐμῆς ἔξ εἰσι γενέθλης.
καὶ γὰρ νῦν Ὀδυσῆ᾽ ἐφάμην κακὰ πολλὰ παθόντα
οἴκαδ᾽ ἐλεύσεσθαι· νόστον δέ οἱ οὔ ποτ᾽ ἀπηύρων
πάγχυ, ἐπεὶ σὺ πρῶτον ὑπέσχεο καὶ κατένευσας.
οἱ δ᾽ εὕδοντ᾽ ἐν νηῒ θοῇ ἐπὶ πόντον ἄγοντες

135     И на Ита­ке сса­ди­ли, без сче­та даров нада­вав­ши,
Вдо­воль золота, меди и тка­ной пре­крас­ной одеж­ды, —
Столь­ко, сколь­ко б навер­но при­везть он не мог и из Трои,
Если б домой со сво­ею он долей добы­чи вер­нул­ся».
Зевс, соби­раю­щий тучи, ему отве­чая, про­мол­вил:

    κάτθεσαν εἰν Ἰθάκῃ, ἔδοσαν δέ οἱ ἄσπετα δῶρα,
χαλκόν τε χρυσόν τε ἅλις ἐσθῆτά θ᾽ ὑφαντήν,
πόλλ᾽, ὅσ᾽ ἂν οὐδέ ποτε Τροίης ἐξήρατ᾽ Ὀδυσσεύς,
εἴ περ ἀπήμων ἦλθε, λαχὼν ἀπὸ ληΐδος αἶσαν».
Τὸν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη νεφεληγερέτα Ζεὺς·

140     «Что гово­ришь ты, Зем­ли Коле­ба­тель широ­ко­дер­жав­ный!
Очень тебя почи­та­ют бес­смерт­ные. Да и воз­мож­но ль
Не почи­тать одно­го из ста­рей­ших богов и знат­ней­ших?
Если ж тебя чело­век оскор­бит, то настоль­ко ничтож­ны
Силы его пред тобой, что все­гда ты отмстить ему смо­жешь.

    «Ὢ πόποι, ἐννοσίγαι᾽ εὐρυσθενές, οἷον ἔειπες.
οὔ τί σ᾽ ἀτιμάζουσι θεοί· χαλεπὸν δέ κεν εἴη
πρεσβύτατον καὶ ἄριστον ἀτιμίῃσιν ἰάλλειν.
ἀνδρῶν δ᾽ εἴ πέρ τίς σε βίῃ καὶ κάρτεϊ εἴκων
οὔ τι τίει. σοὶ δ᾽ ἐστὶ καὶ ἐξοπίσω τίσις αἰεί.

145     Дей­ст­вуй теперь как жела­ешь и как тебе серд­цем хоте­лось».
Тот­час отве­тил ему Посей­дон, сотря­саю­щий зем­лю:
«Все бы тот­час, Чер­но­об­лач­ный, сде­лал я так, как ска­зал ты,
Толь­ко я гне­ва боюсь тво­е­го, я его избе­гаю.
Ну, а теперь я наме­рен пре­крас­ный корабль феа­кий­ский,

    ἔρξον ὅπως ἐθέλεις καί τοι φίλον ἔπλετο θυμῷ».
Τὸν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα Ποσειδάων ἐνοσίχθων·
«Αἶψά κ᾽ ἐγὼν ἔρξαιμι, κελαινεφές, ὡς ἀγορεύεις·
ἀλλὰ σὸν αἰεὶ θυμὸν ὀπίζομαι ἠδ᾽ ἀλεείνω.
νῦν αὖ Φαιήκων ἐθέλω περικαλλέα νῆα,

150     В край свой обрат­но иду­щий по мгли­сто-туман­но­му морю,
В щепы раз­бить, чтоб они нако­нец пере­ста­ли в отчиз­ну
Стран­ни­ков всех раз­во­зить. А город горой окру­жу им».
Зевс, соби­раю­щий тучи, ему воз­ра­жая, про­мол­вил:
«Вот как, по-мое­му, было б, мой милый, все­го наи­луч­ше:

    ἐκ πομπῆς ἀνιοῦσαν, ἐν ἠεροειδέϊ πόντῳ
ῥαῖσαι, ἵν᾽ ἤδη σχῶνται, ἀπολλήξωσι δὲ πομπῆς
ἀνθρώπων, μέγα δέ σφιν ὄρος πόλει ἀμφικαλύψαι».
Τὸν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη νεφεληγερέτα Ζεύς·
«Ὢ πέπον, ὡς μὲν ἐμῷ θυμῷ δοκεῖ εἶναι ἄριστα,

155     Толь­ко что в горо­де люди, на море взгля­нув­ши, заме­тят
Быст­ро бегу­щий корабль, пре­вра­ти его в камень близ суши,
Вид кораб­ля сохра­нив, чтоб в боль­шое при­шли изум­ле­нье
Граж­дане. Горо­да ж им горой окру­жать бы не нуж­но».
Это когда услы­хал Посей­дон, сотря­саю­щий зем­лю,

    ὁππότε κεν δὴ πάντες ἐλαυνομένην προΐδωνται
λαοὶ ἀπὸ πτόλιος, θεῖναι λίθον ἐγγύθι γαίης
νηῒ θοῇ ἴκελον, ἵνα θαυμάζωσιν ἅπαντες
ἄνθρωποι, μέγα δέ σφιν ὄρος πόλει ἀμφικαλύψαι».
Αὐτὰρ ἐπεὶ τό γ᾽ ἄκουσε Ποσειδάων ἐνοσίχθων,

160     В Схе­рию, где оби­тал феа­кий­ский народ, устре­мил­ся.
Там он ждал. Под­хо­дил уже близ­ко корабль море­ход­ный,
Быст­ро плы­вя. Подо­шел к нему близ­ко Зем­ли Коле­ба­тель,
Сде­лал ска­лою его и в дно ее втис­нул мор­ское,
Креп­ко уда­рив ладо­нью. И после того уда­лил­ся.

    βῆ ῥ᾽ ἴμεν ἐς Σχερίην, ὅθι Φαίηκες γεγάασιν.
ἔνθ᾽ ἔμεν᾽· ἡ δὲ μάλα σχεδὸν ἤλυθε ποντοπόρος νηῦς
ῥίμφα διωκομένη· τῆς δὲ σχεδὸν ἦλθ᾽ ἐνοσίχθων,
ὅς μιν λᾶαν ἔθηκε καὶ ἐρρίζωσεν ἔνερθε
χειρὶ καταπρηνεῖ ἐλάσας· ὁ δὲ νόσφι βεβήκει.

165     Меж­ду собою в боль­шом удив­ле­ньи вели раз­го­во­ры
Слав­ные дети морей, длин­но­вес­лые мужи феа­ки.
Так не один гово­рил, взгля­нув на сидев­ше­го рядом:
«Боги! Да кто ж там корабль быст­ро­лет­ный, бегу­щий в отчиз­ну,
Вдруг удер­жал сре­ди моря, когда уже весь был он виден?»

    Οἱ δὲ πρὸς ἀλλήλους ἔπεα πτερόεντ᾽ ἀγόρευον
Φαίηκες δολιχήρετμοι, ναυσίκλυτοι ἄνδρες.
ὧδε δέ τις εἴπεσκεν ἰδὼν ἐς πλησίον ἄλλον·
«Ὤ μοι, τίς δὴ νῆα θοὴν ἐπέδησ᾽ ἐνὶ πόντῳ
οἴκαδ᾽ ἐλαυνομένην; καὶ δὴ προὐφαίνετο πᾶσα».

170     Так не один гово­рил. И не зна­ли, как все слу­чи­лось.
С речью к ним Алки­ной обра­тил­ся и вот что про­мол­вил:
«Горе нам! Нын­че сбы­ва­ет­ся все, что отец мой когда-то
Мне пред­ска­зал! Гово­рил он: сер­дит на феа­ков жесто­ко
Бог Посей­дон, что домой невреди­мы­ми всех мы раз­во­зим.

    Ὣς ἄρα τις εἴπεσκε· τὰ δ᾽ οὐκ ἴσαν ὡς ἐτέτυκτο.
τοῖσιν δ᾽ Ἀλκίνοος ἀγορήσατο καὶ μετέειπεν·
«Ὢ πόποι, ἦ μάλα δή με παλαίφατα θέσφαθ᾽ ἱκάνει
πατρὸς ἐμοῦ, ὃς ἔφασκε Ποσειδάων᾽ ἀγάσασθαι
ἡμῖν, οὕνεκα πομποὶ ἀπήμονές εἰμεν ἁπάντων.

175     Будет день, утвер­ждал он, когда феа­кий­ский корабль наш
При воз­вра­ще­ньи обрат­но по мгли­сто-туман­но­му морю
Бог разо­бьет и высо­кой горою наш город окру­жит.
Так гово­рил мне ста­рик. И теперь все сбы­ва­ет­ся это.
Вот что: давай­те испол­ним­те друж­но все то, что ска­жу я:

    φῆ ποτὲ Φαιήκων ἀνδρῶν περικαλλέα, νῆα,
ἐκ πομπῆς ἀνιοῦσαν, ἐν ἠεροειδέϊ πόντῳ
ῥαισέμεναι, μέγα δ᾽ ἧμιν ὄρος πόλει ἀμφικαλύψειν.
ὣς ἀγόρευ᾽ ὁ γέρων· τὰ δὲ δὴ νῦν πάντα τελεῖται.
ἀλλ᾽ ἄγεθ᾽, ὡς ἂν ἐγὼ εἴπω, πειθώμεθα πάντες·

180     Если отныне какой-нибудь смерт­ный в наш город при­е­дет,
Боль­ше не будем его домой отправ­лять. Посей­до­ну ж
В жерт­ву две­на­дцать отбор­ных быков при­не­сем, и, быть может,
Сжа­лит­ся он, не окру­жит нам горо­да длин­ной горою».
Так гово­рил он. И в стра­хе быков они ста­ли гото­вить.

    πομπῆς μὲν παύσασθε βροτῶν, ὅτε κέν τις ἵκηται
ἡμέτερον προτὶ ἄστυ· Ποσειδάωνι δὲ ταύρους
δώδεκα κεκριμένους ἱερεύσομεν, αἴ κ᾽ ἐλεήσῃ,
μηδ᾽ ἡμῖν περίμηκες ὄρος πόλει ἀμφικαλύψῃ».
Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἔδεισαν, ἑτοιμάσσαντο δὲ ταύρους.

185     Так зем­ных сотря­са­те­лю недр, Посей­до­ну-вла­ды­ке,
Жар­ко моли­лись вожди и совет­чи­ки слав­ных феа­ков,
Стоя вокруг алта­ря. Одис­сей про­будил­ся лежа­щим
В крае отцов­ском сво­ем. Совер­шен­но его не узнал он,
Ибо дав­но уж там не был. При­том же окрест­ность покры­ла

    ὣς οἱ μέν ῥ᾽ εὔχοντο Ποσειδάωνι ἄνακτι
δήμου Φαιήκων ἡγήτορες ἠδὲ μέδοντες,
ἑσταότες περὶ βωμόν. ὁ δ᾽ ἔγρετο δῖος Ὀδυσσεὺς
εὕδων ἐν γαίῃ πατρωΐῃ, οὐδέ μιν ἔγνω,
ἤδη δὴν ἀπεών· περὶ γὰρ θεὸς ἠέρα χεῦε

190     Мглою туман­ной Пал­ла­да Афи­на, чтоб не был и сам он
Узнан никем, чтоб успе­ла ему все ска­зать по поряд­ку,
Чтоб не узна­ли его ни жена, ни дру­зья, ни из граж­дан
Кто-либо преж­де, чем он жени­хам не отмстит за бес­стыд­ство.
Вот пото­му и дру­гим пока­за­ло­ся все Одис­сею, —

    Παλλὰς Ἀθηναίη, κούρη Διός, ὄφρα μιν αὐτὸν
ἄγνωστον τεύξειεν ἕκαστά τε μυθήσαιτο,
μή μιν πρὶν ἄλοχος γνοίη ἀστοί τε φίλοι τε,
πρὶν πᾶσαν μνηστῆρας ὑπερβασίην ἀποτῖσαι.
τοὔνεκ᾽ ἄρ᾽ ἀλλοειδέα φαινέσκετο πάντα ἄνακτι,

195     Все: и тро­пин­ки в горах и гла­ди спо­кой­ных зали­вов,
Тем­ные гла­вы дере­вьев густых и высо­кие ска­лы.
Быст­ро вско­чил он, сто­ял и глядел на роди­мую зем­лю.
После того зары­дал, рука­ми по бед­рам уда­рил
И обра­тил­ся к себе, неудерж­ным охва­чен­ный стра­хом:

    ἀτραπιτοί τε διηνεκέες λιμένες τε πάνορμοι
πέτραι τ᾽ ἠλίβατοι καὶ δένδρεα τηλεθόωντα.
στῆ δ᾽ ἄρ᾽ ἀναΐξας καί ῥ᾽ εἴσιδε πατρίδα γαῖαν·
ᾤμωξέν τ᾽ ἄρ ἔπειτα καὶ ὣ πεπλήγετο μηρὼ
χερσὶ καταπρηνέσσ᾽, ὀλοφυρόμενος δ᾽ ἔπος ηὔδα·

200     «Горе! В какую стра­ну, к каким это людям попал я?
К диким ли, духом над­мен­ным и знать не желаю­щим прав­ды,
Или же к госте­при­им­ным и с бого­бо­яз­нен­ным серд­цем?
Все сокро­ви­ща эти — куда отне­сти их? Куда тут
Сам я попал? Отче­го не остал­ся я там, у феа­ков!

    «Ὤ μοι ἐγώ, τέων αὖτε βροτῶν ἐς γαῖαν ἱκάνω;
ἦ ῥ᾽ οἵ γ᾽ ὑβρισταί τε καὶ ἄγριοι οὐδὲ δίκαιοι,
ἦε φιλόξεινοι, καί σφιν νόος ἐστὶ θεουδής;
πῇ δὴ χρήματα πολλὰ φέρω τάδε; πῇ τε καὶ αὐτὸς
πλάζομαι; αἴθ᾽ ὄφελον μεῖναι παρὰ Φαιήκεσσιν

205     Я б как моля­щий при­бег­нуть к кому-нибудь мог и из про­чих
Мощ­ных царей, кто б меня полю­бил и в отчиз­ну отпра­вил.
Тут же — не знаю, куда это спря­тать? А если на месте
Все здесь остав­лю, боюсь, чтоб не ста­ло добы­чей дру­го­го.
Горе! Как вижу, не так спра­вед­ли­вы, не так уж разум­ны

    αὐτοῦ· ἐγὼ δέ κεν ἄλλον ὑπερμενέων βασιλήων
ἐξικόμην, ὅς κέν μ᾽ ἐφίλει καὶ ἔπεμπε νέεσθαι.
νῦν δ᾽ οὔτ᾽ ἄρ πῃ θέσθαι ἐπίσταμαι, οὐδὲ μὲν αὐτοῦ
καλλείψω, μή πώς μοι ἕλωρ ἄλλοισι γένηται.
ὢ πόποι, οὐκ ἄρα πάντα νοήμονες οὐδὲ δίκαιοι

210     Были со мною вожди и совет­чи­ки слав­ных феа­ков!
В зем­лю дру­гую меня отвез­ли! Обе­ща­лись на ост­ров
Изда­ли вид­ный Ита­ку отвезть, и нару­ши­ли сло­во.
Да пока­ра­ет их Зевс, покро­ви­тель моля­щих, кото­рый
Зор­ко следит за людь­ми и всем погре­шив­шим отмща­ет!

    ἦσαν Φαιήκων ἡγήτορες ἠδὲ μέδοντες,
οἵ μ᾽ εἰς ἄλλην γαῖαν ἀπήγαγον, ἦ τέ μ᾽ ἔφαντο
ἄξειν εἰς Ἰθάκην εὐδείελον, οὐδ᾽ ἐτέλεσσαν.
Ζεὺς σφέας τίσαιτο ἱκετήσιος, ὅς τε καὶ ἄλλους
ἀνθρώπους ἐφορᾷ καὶ τίνυται ὅς τις ἁμάρτῃ.

215     Дай-ка, одна­ко, взгля­ну на богат­ства свои, под­счи­таю, —
Не увез­ли ли чего в сво­ем кораб­ле они полом?»
Так он ска­зал и счи­тать тазы и тре­нож­ни­ки начал,
Золо­то в тон­ких изде­льях, пре­крас­ные тка­ные пла­тья.
В цело­сти все ока­за­лось. В жесто­кой тос­ке по отчизне

    ἀλλ᾽ ἄγε δὴ τὰ χρήματ᾽ ἀριθμήσω καὶ ἴδωμαι,
μή τί μοι οἴχωνται κοίλης ἐπὶ νηὸς ἄγοντες».
Ὣς εἰπὼν τρίποδας περικαλλέας ἠδὲ λέβητας
ἠρίθμει καὶ χρυσὸν ὑφαντά τε εἵματα καλά.
τῶν μὲν ἄρ᾽ οὔ τι πόθει· ὁ δ᾽ ὀδύρετο πατρίδα γαῖαν

220     Стал он бро­дить по пес­ку близ немолч­но шумя­ще­го моря,
Скор­бью без­мер­ной кру­шась. Подо­шла к нему близ­ко Афи­на,
Юно­ши образ при­няв, ове­чье пасу­ще­го ста­до,
Неж­но­го видом, каки­ми быва­ют вла­сти­те­лей дети.
Плащ двой­ной на пле­чах ее был пре­вос­ход­ной работы;

    ἑρπύζων παρὰ θῖνα πολυφλοίσβοιο θαλάσσης,
πόλλ᾽ ὀλοφυρόμενος. σχεδόθεν δέ οἱ ἦλθεν Ἀθήνη,
ἀνδρὶ δέμας εἰκυῖα νέῳ, ἐπιβώτορι μήλων,
παναπάλῳ, οἷοί τε ἀνάκτων παῖδες ἔασι,
δίπτυχον ἀμφ᾽ ὤμοισιν ἔχουσ᾽ εὐεργέα λώπην·

225     Было копье у нее, в сан­да­льях бле­стя­щие ноги.
Радость при виде ее взя­ла Одис­сея. Навстре­чу
Деве пошел он и гром­ко сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«В мест­но­сти этой, о друг, с тобой повстре­чал­ся я с пер­вым.
Здрав­ст­вуй! Про­шу я тебя, не при­ми меня с серд­цем недоб­рым,

    ποσσὶ δ᾽ ὑπὸ λιπαροῖσι πέδιλ᾽ ἔχε, χερσὶ δ᾽ ἄκοντα.
τὴν δ᾽ Ὀδυσεὺς γήθησεν ἰδὼν καὶ ἐναντίος ἦλθε,
καί μιν φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Ὦ φίλ᾽, ἐπεί σε πρῶτα κιχάνω τῷδ᾽ ἐνὶ χώρῳ,
χαῖρέ τε καὶ μή μοί τι κακῷ νόῳ ἀντιβολήσαις,

230     Но сбе­ре­ги мне вот это, спа­си и меня. Я как богу
Жар­ко молю­ся тебе и к коле­ням тво­им при­па­даю.
Так­же и вот что ска­жи мне вполне откро­вен­но, чтоб знал я:
Что за зем­ля? Что за край? Что за люди его насе­ля­ют?
Ост­ров ли это какой-нибудь, изда­ли вид­ный, иль в море

    ἀλλὰ σάω μὲν ταῦτα, σάω δ᾽ ἐμέ· σοὶ γὰρ ἐγώ γε
εὔχομαι ὥς τε θεῷ καί σευ φίλα γούναθ᾽ ἱκάνω.
καί μοι τοῦτ᾽ ἀγόρευσον ἐτήτυμον, ὄφρ᾽ ἐῢ εἰδῶ·
τίς γῆ, τίς δῆμος, τίνες ἀνέρες ἐγγεγάασιν;
ἦ πού τις νήσων εὐδείελος, ἦέ τις ἀκτὴ

235     Мысом дале­ко вре­за­ет­ся здесь мате­рик пло­до­род­ный?»
Так отве­ча­ла ему сово­окая дева Афи­на:
«Глуп же ты, стран­ник, иль очень при­шел к нам сюда изда­ле­ка,
Если рас­спра­ши­вать взду­мал об этой зем­ле. Не совсем уж
Так неиз­вест­на она. Ее очень мно­гие зна­ют

    κεῖθ᾽ ἁλὶ κεκλιμένη ἐριβώλακος ἠπείροιο;»
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·
«Νήπιός εἰς, ὦ ξεῖν᾽, ἢ τηλόθεν εἰλήλουθας,
εἰ δὴ τήνδε τε γαῖαν ἀνείρεαι. οὐδέ τι λίην
οὕτω νώνυμός ἐστιν· ἴσασι δέ μιν μάλα πολλοί,

240     Как сре­ди тех, кто лицом к заре оби­та­ет и к солн­цу,
Так и средь тех, кто живет наза­ди, к тума­нам и мра­ку.
Силь­но ска­ли­ста она, в повоз­ке на ней не про­едешь,
Но не совсем уж бед­на, хоть про­стран­ст­вом не очень обшир­на.
Вво­лю хле­ба на ней, и вво­лю вина там родит­ся,

    ἠμὲν ὅσοι ναίουσι πρὸς ἠῶ τ᾽ ἠέλιόν τε,
ἠδ᾽ ὅσσοι μετόπισθε ποτὶ ζόφον ἠερόεντα.
ἦ τοι μὲν τρηχεῖα καὶ οὐχ ἱππήλατός ἐστιν,
οὐδὲ λίην λυπρή, ἀτὰρ οὐδ᾽ εὐρεῖα τέτυκται.
ἐν μὲν γάρ οἱ σῖτος ἀθέσφατος, ἐν δέ τε οἶνος

245     Ибо дожди выпа­да­ют неред­ко и росы обиль­ны.
Паст­бищ мно­го пре­крас­ных для коз и коров. И леса есть
Вся­ко­го рода. И мно­го на ней водо­па­дов бога­тых.
Имя Ита­ки, о стран­ник, достиг­ло навер­но и Трои, —
А ведь она от ахей­ской зем­ли, как я слы­шал, не близ­ко».

    γίγνεται· αἰεὶ δ᾽ ὄμβρος ἔχει τεθαλυῖά τ᾽ ἐέρση·
αἰγίβοτος δ᾽ ἀγαθὴ καὶ βούβοτος· ἔστι μὲν ὕλη
παντοίη, ἐν δ᾽ ἀρδμοὶ ἐπηετανοὶ παρέασι.
τῷ τοι, ξεῖν᾽, Ἰθάκης γε καὶ ἐς Τροίην ὄνομ᾽ ἵκει,
τήν περ τηλοῦ φασὶν Ἀχαιΐδος ἔμμεναι αἴης».

250     Так ска­за­ла. И в радость при­шел Одис­сей мно­го­стой­кий.
Рад он был, что отчиз­на пред ним, как ему сооб­щи­ла
Зев­са эгидо­дер­жав­но­го дочь, Пал­ла­да Афи­на.
Гром­ко к ней со сло­ва­ми кры­ла­ты­ми он обра­тил­ся,
Прав­ды, одна­ко же, ей не ска­зал, удер­жал в себе сло­во —

    Ὣς φάτο, γήθησεν δὲ πολύτλας δῖος Ὀδυσσεύς,
χαίρων ᾗ γαίῃ πατρωΐῃ, ὥς οἱ ἔειπε
Παλλὰς Ἀθηναίη, κούρη Διὸς, αἰγιόχοιο·
καί μιν φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
οὐδ᾽ ὅ γ᾽ ἀληθέα εἶπε, πάλιν δ᾽ ὅ γε λάζετο μῦθον,

255     Хит­ро­сти мно­го все­гда таи­лось в груди Одис­сея:
«Слы­шал я об Ита­ке уж в Кри­те про­стран­ном, дале­ко
За морем. Нын­че ж и сам я пре­де­лов Ита­ки достиг­нул,
Эти богат­ства забрав­ши. Оста­вив­ши столь­ко же детям,
Я убе­жал, умерт­вив быст­ро­но­го­го там Орси­ло­ха,

    αἰεὶ ἐνὶ στήθεσσι νόον πολυκερδέα νωμῶν·
«Πυνθανόμην Ἰθάκης γε καὶ ἐν Κρήτῃ εὐρείῃ,
τηλοῦ ὑπὲρ πόντου· νῦν δ᾽ εἰλήλουθα καὶ αὐτὸς
χρήμασι σὺν τοίσδεσσι· λιπὼν δ᾽ ἔτι παισὶ τοσαῦτα
φεύγω, ἐπεὶ φίλον υἷα κατέκτανον Ἰδομενῆος,

260     Идо­ме­не­е­ва сына, на Кри­те широ­ко­про­стран­ном
Всех трудя­щих­ся тяж­ко людей побеж­дав­ше­го в беге, —
Из-за того, что отнять у меня все богат­ства хотел он,
В Трое добы­тые, ради кото­рых так мно­го стра­дал я
В бит­вах жесто­ких с мужа­ми, в вол­нах разъ­ярен­но­го моря;

    Ὀρσίλοχον πόδας ὠκύν, ὃς ἐν Κρήτῃ εὐρείῃ
ἀνέρας ἀλφηστὰς νίκα ταχέεσσι πόδεσσιν,
οὕνεκά με στερέσαι τῆς ληΐδος ἤθελε πάσης
Τρωϊάδος, τῆς εἵνεκ᾽ ἐγὼ πάθον ἄλγεα θυμῷ,
ἀνδρῶν τε πτολέμους ἀλεγεινά τε κύματα πείρων,

265     Из-за того, что отцу я его не хотел под­чи­нить­ся,
В Трое слу­жа у него, а отряд свой отдель­ный соста­вил.
Медью его я убил, когда воз­вра­щал­ся он с поля,
Воз­ле доро­ги устро­ив с това­ри­щем вер­ным заса­ду.
Ночь непро­гляд­ная небо тогда покры­ва­ла, никто нас

    οὕνεκ᾽ ἄρ᾽ οὐχ ᾧ πατρὶ χαριζόμενος θεράπευον
δήμῳ ἔνι Τρώων, ἀλλ᾽ ἄλλων ἦρχον ἑταίρων.
τὸν μὲν ἐγὼ κατιόντα βάλον χαλκήρεϊ δουρὶ
ἀγρόθεν, ἐγγὺς ὁδοῖο λοχησάμενος σὺν ἑταίρῳ·
νὺξ δὲ μάλα δνοφερὴ κάτεχ᾽ οὐρανόν, οὐδέ τις ἡμέας

270     Видеть не мог из людей, и тай­но свер­ши­лось убий­ство.
Все же, как толь­ко его я убил заост­рен­ною медью,
К слав­ным тот­час фини­кий­цам бежал на корабль я и с прось­бой
К ним обра­тил­ся, добы­чу бога­тую в дар пред­ло­жив­ши.
Я попро­сил, на корабль меня взяв­ши, отвезть или в Пилос,

    ἀνθρώπων ἐνόησε, λάθον δέ ἑ θυμὸν ἀπούρας.
αὐτὰρ ἐπεὶ δὴ τόν γε κατέκτανον ὀξέϊ χαλκῷ,
αὐτίκ᾽ ἐγὼν ἐπὶ νῆα κιὼν Φοίνικας ἀγαυοὺς
ἐλλισάμην, καί σφιν μενοεικέα ληΐδα δῶκα·
τούς μ᾽ ἐκέλευσα Πύλονδε καταστῆσαι καὶ ἐφέσσαι

275     Или в Элиду, боже­ст­вен­ный край мно­го­слав­ных эпей­цев;
Сила вет­ра, одна­ко, от этих кра­ев их отби­ла —
Про­тив жела­ния их: они обма­нуть не хоте­ли.
Сбив­шись с доро­ги, сюда мы при­еха­ли позд­нею ночью.
В бух­ту с трудом мы на вес­лах корабль свой вве­ли, и, хоть были

    ἢ εἰς Ἤλιδα δῖαν, ὅθι κρατέουσιν Ἐπειοί.
ἀλλ᾽ ἦ τοι σφέας κεῖθεν ἀπώσατο ἲς ἀνέμοιο
πόλλ᾽ ἀεκαζομένους, οὐδ᾽ ἤθελον ἐξαπατῆσαι.
κεῖθεν δὲ πλαγχθέντες ἱκάνομεν ἐνθάδε νυκτός.
σπουδῇ δ᾽ ἐς λιμένα προερέσσαμεν, οὐδέ τις ἡμῖν

280     Голод­ны все, но никто об ужине даже не вспом­нил.
Так, сой­дя с кораб­ля, близ него на песок и лег­ли мы.
Силь­но устал я, и сла­дост­ный сон на меня нис­пу­стил­ся.
А фини­кий­цы богат­ства мои с кораб­ля отгру­зи­ли
И на песок их сло­жи­ли близ места того, где лежал я,

    δόρπου μνῆστις ἔην, μάλα περ χατέουσιν ἑλέσθαι,
ἀλλ᾽ αὔτως ἀποβάντες ἐκείμεθα νηὸς ἅπαντες.
ἔνθ᾽ ἐμὲ μὲν γλυκὺς ὕπνος ἐπήλυθε κεκμηῶτα,
οἱ δὲ χρήματ᾽ ἐμὰ γλαφυρῆς ἐκ νηὸς ἑλόντες
κάτθεσαν, ἔνθα περ αὐτὸς ἐπὶ ψαμάθοισιν ἐκείμην.

285     Сами ж в Сидо­нию, край хоро­шо насе­лен­ный, отплы­ли.
На бере­гу я остал­ся один с рас­тер­зан­ным серд­цем».
Так гово­рил он. В ответ улыб­ну­лась боги­ня Афи­на
И Одис­сея рукою погла­ди­ла, образ при­няв­ши
Строй­ной, пре­крас­ной жены, искус­ной в пре­крас­ных работах.

    οἱ δ᾽ ἐς Σιδονίην εὖ ναιομένην ἀναβάντες
ᾤχοντ᾽· αὐτὰρ ἐγὼ λιπόμην ἀκαχήμενος ἦτορ».
Ὣς φάτο, μείδησεν δὲ θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη,
χειρί τέ μιν κατέρεξε· δέμας δ᾽ ἤϊκτο γυναικὶ
καλῇ τε μεγάλῃ τε καὶ ἀγλαὰ ἔργα ἰδυίῃ·

290     Гром­ко со сло­вом она окры­лен­ным к нему обра­ти­лась:
«Был бы весь­ма воро­ват и лукав, кто с тобой состя­зать­ся
Мог бы в хит­ро­стях вся­ких; то было бы труд­но и богу.
Веч­но все тот же: хит­рец, нена­сыт­ный в ковар­ствах! Уже­ли
Даже в род­ной очу­тив­шись зем­ле, пре­кра­тить ты не можешь

    καί μιν φωνήσασ᾽ ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Κερδαλέος κ᾽ εἴη καὶ ἐπίκλοπος ὅς σε παρέλθοι
ἐν πάντεσσι δόλοισι, καὶ εἰ θεὸς ἀντιάσειε.
σχέτλιε, ποικιλομῆτα, δόλων ἆτ᾽, οὐκ ἄρ᾽ ἔμελλες,
οὐδ᾽ ἐν σῇ περ ἐὼν γαίῃ, λήξειν ἀπατάων

295     Лжи­вых речей и обма­нов, люби­мых тобою сыз­маль­ства?
Но гово­рить пере­ста­нем об этом. Ведь оба с тобою
Мы пре­вос­ход­но уме­ем хит­рить. И в речах и на деле
Всех пре­вос­хо­дишь ты смерт­ных; а я меж­ду все­ми бога­ми
Хит­ро­стью слав­люсь и ост­рым умом. Ужель не узнал ты

    μύθων τε κλοπίων, οἵ τοι πεδόθεν φίλοι εἰσίν.
ἀλλ᾽ ἄγε, μηκέτι ταῦτα λεγώμεθα, εἰδότες ἄμφω
κέρδε᾽, ἐπεὶ σὺ μέν ἐσσι βροτῶν ὄχ᾽ ἄριστος ἁπάντων
βουλῇ καὶ μύθοισιν, ἐγὼ δ᾽ ἐν πᾶσι θεοῖσι
μήτι τε κλέομαι καὶ κέρδεσιν· οὐδὲ σύ γ᾽ ἔγνως

300     Доче­ри Зев­са, Пал­ла­ды Афи­ны? Все­гда ведь с тобою
Рядом стою я во вся­ких трудах и тебя охра­няю.
Я же и сде­ла­ла так, что понра­вил­ся всем ты феа­кам.
Нын­че сюда я при­шла, чтоб с тобой о даль­ней­шем поду­мать
И чтоб сокро­ви­ща спря­тать, какие тебе на доро­гу

    Παλλάδ᾽ Ἀθηναίην, κούρην Διός, ἥ τέ τοι αἰεὶ
ἐν πάντεσσι πόνοισι παρίσταμαι ἠδὲ φυλάσσω,
καὶ δέ σε Φαιήκεσσι φίλον πάντεσσιν ἔθηκα,
νῦν αὖ δεῦρ᾽ ἱκόμην, ἵνα τοι σὺν μῆτιν ὑφήνω
χρήματά τε κρύψω, ὅσα τοι Φαίηκες ἀγαυοὶ

305     Слав­ные дали феа­ки по мыс­ли моей и сове­ту,
Так­же чтоб знал ты, какие судь­ба тебе беды гото­вит
В доме тво­ем. Все дол­жен ты вытер­петь, хочешь, не хочешь.
Не про­бол­тай­ся, одна­ко, смот­ри, нико­му ни из жен­щин,
Ни из муж­чин, что домой из ски­та­ний ты при­был. Все муки

    ὤπασαν οἴκαδ᾽ ἰόντι ἐμῇ βουλῇ τε νόῳ τε,
εἴπω θ᾽ ὅσσα τοι αἶσα δόμοις ἔνι ποιητοῖσι
κήδε᾽ ἀνασχέσθαι· σὺ δὲ τετλάμεναι καὶ ἀνάγκῃ,
μηδέ τῳ ἐκφάσθαι μήτ᾽ ἀνδρῶν μήτε γυναικῶν,
πάντων, οὕνεκ᾽ ἄρ᾽ ἦλθες ἀλώμενος, ἀλλὰ σιωπῇ

310     Мол­ча неси, под­чи­ня­ясь наси­льям людей обнаглев­ших».
Так Афине в ответ ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Труд­но, боги­ня, тебя узнать чело­ве­ку при встре­че,
Как бы он опы­тен ни был: со вся­ким сход­на ты быва­ешь.
Это креп­ко я пом­ню, что ты мне была бла­го­склон­на

    πάσχειν ἄλγεα πολλά, βίας ὑποδέγμενος ἀνδρῶν».
Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Ἀργαλέον σε, θεά, γνῶναι βροτῷ ἀντιάσαντι,
καὶ μάλ᾽ ἐπισταμένῳ· σὲ γὰρ αὐτὴν παντὶ ἐΐσκεις.
τοῦτο δ᾽ ἐγὼν εὖ οἶδ᾽, ὅτι μοι πάρος ἠπίη ἦσθα,

315     Рань­ше, когда мы, ахей­цев сыны, вое­ва­ли под Тро­ей.
После того же как город высо­кий При­а­ма мы взя­ли,
Морем домой как отплы­ли и бог всех ахей­цев рас­се­ял,
Боль­ше тебя я не видел, Кро­нидо­ва дочь, не заме­тил,
Чтоб, на корабль мой взой­дя, ты меня от беды защи­ти­ла.

    ἧος ἐνὶ Τροίῃ πολεμίζομεν υἷες Ἀχαιῶν.
αὐτὰρ ἐπεὶ Πριάμοιο πόλιν διεπέρσαμεν αἰπήν,
βῆμεν δ᾽ ἐν νήεσσι, θεὸς δ᾽ ἐκέδασσεν Ἀχαιούς,
οὔ σέ γ᾽ ἔπειτα ἴδον, κούρη Διός, οὐδ᾽ ἐνόησα
νηὸς ἐμῆς ἐπιβᾶσαν, ὅπως τί μοι ἄλγος ἀλάλκοις.

320     С серд­цем раз­би­тым в груди я дол­го ски­тал­ся, покуда
Боги меня нако­нец от напа­стей реши­ли изба­вить.
Толь­ко когда очу­тил­ся я в крае бога­том феа­ков,
Ты обо­д­ри­ла меня и в город сама про­во­ди­ла.
Нын­че ж во имя отца тво­е­го умо­ляю; не верю

    ἀλλ᾽ αἰεὶ φρεσὶν ᾗσιν ἔχων δεδαϊγμένον ἦτορ
ἠλώμην, ἧός με θεοὶ κακότητος ἔλυσαν·
πρίν γ᾽ ὅτε Φαιήκων ἀνδρῶν ἐν πίονι δήμῳ
θάρσυνάς τε ἔπεσσι καὶ ἐς πόλιν ἤγαγες αὐτή.
νῦν δέ σε πρὸς πατρὸς γουνάζομαι — οὐ γὰρ ὀΐω

325     Я, чтобы вправ­ду в Ита­ку я при­был; в дру­гой здесь какой-то
Я нахо­жу­ся стране, а ты надо мной посме­ять­ся
Толь­ко хоте­ла, мне это ска­зав, чтоб меня оду­ра­чить!
Вправ­ду ль, ска­жи мне, я в зем­лю род­ную к себе воз­вра­тил­ся?»
Так отве­ча­ла ему сово­окая дева Афи­на:

    ἥκειν εἰς Ἰθάκην εὐδείελον, ἀλλά τιν᾽ ἄλλην
γαῖαν ἀναστρέφομαι· σὲ δὲ κερτομέουσαν ὀΐω
ταῦτ᾽ ἀγορευέμεναι, ἵν᾽ ἐμὰς φρένας ἠπεροπεύσῃς —
εἰπέ μοι εἰ ἐτεόν γε φίλην ἐς πατρίδ᾽ ἱκάνω».
Τὸν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·

330     «Дух в груди у тебя все­гда, Одис­сей, оди­на­ков.
Вот поче­му и не в силах я бро­сить тебя, несчаст­лив­ца.
Ты осто­ро­жен, умен, не теря­ешь при­сут­ст­вия духа.
С радо­стью вся­кий дру­гой чело­век, воро­тив­шись из дол­гих
Стран­ст­вий, домой поспе­шил бы, чтоб видеть детей и супру­гу.

    «Αἰεί τοι τοιοῦτον ἐνὶ στήθεσσι νόημα·
τῷ σε καὶ οὐ δύναμαι προλιπεῖν δύστηνον ἐόντα,
οὕνεκ᾽ ἐπητής ἐσσι καὶ ἀγχίνοος καὶ ἐχέφρων.
ἀσπασίως γάρ κ᾽ ἄλλος ἀνὴρ ἀλαλήμενος ἐλθὼν
ἵετ᾽ ἐνὶ μεγάροις ἰδέειν παῖδάς τ᾽ ἄλοχόν τε·

335     Ты же стре­мишь­ся ско­рей обо всех рас­спро­сить и раз­ведать.
Преж­де жену испы­тать ты жела­ешь, кото­рая стой­ко
В доме тебя ожида­ет. В печа­ли, в сле­зах непре­рыв­ных
Дол­гие дни она там и бес­сон­ные ночи про­во­дит.
Что ж до меня, то сомне­ния я нико­гда не име­ла,

    σοὶ δ᾽ οὔ πω φίλον ἐστὶ δαήμεναι οὐδὲ πυθέσθαι,
πρίν γ᾽ ἔτι σῆς ἀλόχου πειρήσεαι, ἥ τέ τοι αὔτως
ἧσται ἐνὶ μεγάροισιν, ὀϊζυραὶ δέ οἱ αἰεὶ
φθίνουσιν νύκτες τε καὶ ἤματα δάκρυ χεούσῃ.
αὐτὰρ ἐγὼ τὸ μὲν οὔ ποτ᾽ ἀπίστεον, ἀλλ᾽ ἐνὶ θυμῷ

340     Зна­ла, что сам ты вер­нешь­ся, хоть спут­ни­ков всех поте­ря­ешь.
Но не хоте­ло­ся мне с Посей­до­ном-вла­ды­кой бороть­ся,
Дядею мне по отцу. К тебе он пыла­ет жесто­ким
Гне­вом, зло­бясь на то, что сына его осле­пил ты.
Дай же тебе пока­жу я Ита­ку, чтоб ты убедил­ся.

    ᾔδε᾽, ὃ νοστήσεις ὀλέσας ἄπο πάντας ἑταίρους·
ἀλλά τοι οὐκ ἐθέλησα Ποσειδάωνι μάχεσθαι
πατροκασιγνήτῳ, ὅς τοι κότον ἔνθετο θυμῷ,
χωόμενος ὅτι οἱ υἱὸν φίλον ἐξαλάωσας.
ἀλλ᾽ ἄγε τοι δείξω Ἰθάκης ἕδος, ὄφρα πεποίθῃς.

345     Это вот стар­ца мор­ско­го Фор­ки­на залив пред тобою.
Там, где кон­ча­ет­ся он, длин­но­ли­стую видишь оли­ву?
Воз­ле оли­вы — пеще­ра пре­лест­ная, пол­ная мра­ка.
Там свя­ти­ли­ще нимф; наяда­ми их назы­ва­ют.
В этой про­стор­ной пеще­ре со сво­дом высо­ким неред­ко

    Φόρκυνος μὲν ὅδ᾽ ἐστὶ λιμήν, ἁλίοιο γέροντος,
ἥδε δ᾽ ἐπὶ κρατὸς λιμένος τανύφυλλος ἐλαίη·
ἀγχόθι δ᾽ αὐτῆς ἄντρον ἐπήρατον ἠεροειδές,
ἱρὸν νυμφάων, αἳ νηϊάδες καλέονται·
τοῦτο δέ τοι σπέος ἐστὶ κατηρεφές, ἔνθα σὺ πολλὰς

350     Ним­фам ты при­но­сил гека­том­бы отбор­ные в жерт­ву.
Это вот — Нерит-гора, оде­тая лесом дре­му­чим».
Разо­гна­ла тут боги­ня туман. Откры­лась окрест­ность.
В радость при­шел Одис­сей мно­го­стой­кий, когда вдруг увидел
Край свой род­ной. Поце­лу­ем при­пал он к зем­ле жиз­недар­ной,

    ἔρδεσκες νύμφῃσι τεληέσσας ἑκατόμβας·
τοῦτο δὲ Νήριτόν ἐστιν ὄρος καταειμένον ὕλῃ».
Ὣς εἰποῦσα θεὰ σκέδασ᾽ ἠέρα, εἴσατο δὲ χθών·
γήθησέν τ᾽ ἄρ᾽ ἔπειτα πολύτλας δῖος Ὀδυσσεύς,
χαίρων ᾗ γαίῃ, κύσε δὲ ζείδωρον ἄρουραν.

355     Под­нял руки потом и начал молить­ся наядам:
«Зев­со­вы доче­ри, ним­фы наяды, я вас нико­гда уж
Боль­ше увидеть не думал! При­вет­ст­вую вас я молит­вой
Радост­ной! Будем мы вам и дары при­но­сить, как быва­ло,
Если добыч­ни­ца Зев­со­ва дочь бла­го­склон­но допу­стит,

    αὐτίκα δὲ νύμφῃς ἠρήσατο, χεῖρας ἀνασχών·
«Νύμφαι νηϊάδες, κοῦραι Διός, οὔ ποτ᾽ ἐγώ γε
ὄψεσθ᾽ ὔμμ᾽ ἐφάμην· νῦν δ᾽ εὐχωλῇς ἀγανῇσι
χαίρετ᾽· ἀτὰρ καὶ δῶρα διδώσομεν, ὡς τὸ πάρος περ,
αἴ κεν ἐᾷ πρόφρων με Διὸς θυγάτηρ ἀγελείη

360     Чтобы остал­ся я жив и чтоб сын мой воз­люб­лен­ный вырос».
Сно­ва ска­за­ла ему сово­окая дева Афи­на:
«Не бес­по­кой­ся! Теперь не о том ты забо­тить­ся дол­жен.
Нуж­но сей­час же, теперь, в углуб­ле­ньи чудес­ной пеще­ры
Все сокро­ви­ща спря­тать, чтоб в цело­сти там оста­ва­лись.

    αὐτόν τε ζώειν καί μοι φίλον υἱὸν ἀέξῃ».
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·
«Θάρσει, μή τοι ταῦτα μετὰ φρεσὶ σῇσι μελόντων.
ἀλλὰ χρήματα μὲν μυχῷ ἄντρου θεσπεσίοιο
θείομεν αὐτίκα νῦν, ἵνα περ τάδε τοι σόα μίμνῃ·

365     Сами ж поду­ма­ем, как бы получ­ше нам дей­ст­во­вать даль­ше».
Так ска­за­ла боги­ня и в мрак углу­би­лась пеще­ры,
Ощу­пью в ней зако­ул­ки ища. Одис­сей же ко вхо­ду
Золо­то стал под­но­сить и проч­ную мед­ную утварь,
Пла­тья бога­тые — все, что ему пода­ри­ли феа­ки.

    αὐτοὶ δὲ φραζώμεθ᾽ ὅπως ὄχ᾽ ἄριστα γένηται».
Ὣς εἰποῦσα θεὰ δῦνε σπέος ἠεροειδές,
μαιομένη κευθμῶνας ἀνὰ σπέος· αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
ἆσσον πάντ᾽ ἐφόρει, χρυσὸν καὶ ἀτειρέα χαλκὸν
εἵματά τ᾽ εὐποίητα, τά οἱ Φαίηκες ἔδωκαν.

370     Тща­тель­но их уло­жи­ла и вход загра­ди­ла ска­лою
Дочь эгидо­дер­жав­но­го Зев­са, Пал­ла­да Афи­на.
Сели оба они у под­но­жья свя­щен­ной оли­вы,
Ста­ли обду­мы­вать, как погу­бить жени­хов обнаглев­ших.
Пер­вою речь нача­ла сово­окая дева Афи­на:

    καὶ τὰ μὲν εὖ κατέθηκε, λίθον δ᾽ ἐπέθηκε θύρῃσι
Παλλὰς Ἀθηναίη, κούρη Διὸς αἰγιόχοιο.
τὼ δὲ καθεζομένω ἱερῆς παρὰ πυθμέν᾽ ἐλαίης
φραζέσθην μνηστῆρσιν ὑπερφιάλοισιν ὄλεθρον.
τοῖσι δὲ μύθων ἦρχε θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·

375     «Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей мно­го­хит­рый!
Как укро­тить жени­хов тебе этих бес­стыд­ных, поду­май.
Дер­жат­ся в доме тво­ем уж три года они гос­по­да­ми,
Сва­та­ясь к рав­ной богам Пене­ло­пе и выкуп давая.
Та, все вре­мя тебя дожида­ясь в глу­бо­кой печа­ли,

    «Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,
φράζευ ὅπως μνηστῆρσιν ἀναιδέσι χεῖρας ἐφήσεις,
οἳ δή τοι τρίετες μέγαρον κάτα κοιρανέουσι,
μνώμενοι ἀντιθέην ἄλοχον καὶ ἕδνα διδόντες·
ἡ δὲ σὸν αἰεὶ νόστον ὀδυρομένη κατὰ θυμὸν

380     Всем надеж­ду дает, обе­ща­ет­ся каж­до­му порознь,
Вести ему посы­ла­ет, в уме же жела­ет иное».
Так богине в ответ ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Вот оно как! Пред­сто­я­ло и мне, зна­чит, дома погиб­нуть,
Злую такую же участь при­няв, как Атрид Ага­мем­нон,

    πάντας μέν ῥ᾽ ἔλπει καὶ ὑπίσχεται ἀνδρὶ ἑκάστῳ,
ἀγγελίας προϊεῖσα, νόος δέ οἱ ἄλλα μενοινᾷ».
Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Ὢ πόποι, ἦ μάλα δὴ Ἀγαμέμνονος Ἀτρεΐδαο
φθίσεσθαι κακὸν οἶτον ἐνὶ μεγάροισιν ἔμελλον,

385     Если б все­го напе­ред, боги­ня, ты мне не ска­за­ла.
Дай же мне муд­рый совет, чтоб ведал я, как ото­мстить им.
Стой сама близ меня и дерз­кую сме­лость вну­ши мне,
Как и в то вре­мя, когда раз­ру­ша­ли твер­ды­ню мы Трои.
Если б ты мне и теперь, Сово­окая, так помо­га­ла,

    εἰ μή μοι σὺ ἕκαστα, θεά, κατὰ μοῖραν ἔειπες.
ἀλλ᾽ ἄγε μῆτιν ὕφηνον, ὅπως ἀποτίσομαι αὐτούς·
πὰρ δέ μοι αὐτὴ στῆθι, μένος πολυθαρσὲς ἐνεῖσα,
οἷον ὅτε Τροίης λύομεν λιπαρὰ κρήδεμνα.
αἴ κέ μοι ὣς μεμαυῖα παρασταίης, γλαυκῶπι,

390     Я с трид­ца­тью бы мужа­ми в сра­же­нье всту­пил в оди­ноч­ку, —
Вме­сте с тобою, боги­ня, с тво­ей бла­го­склон­ной под­мо­гой».
Так отве­ча­ла ему сово­окая дева Афи­на:
«Нет, не остав­лю тебя и тебя не забу­ду, как толь­ко
Вре­мя насту­пит нам дело начать. Не один, пола­гаю,

    καί κε τριηκοσίοισιν ἐγὼν ἄνδρεσσι μαχοίμην
σὺν σοί, πότνα θεά, ὅτε μοι πρόφρασσ᾽ ἐπαρήγοις».
Τὸν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·
«Καὶ λίην τοι ἐγώ γε παρέσσομαι, οὐδέ με λήσεις,
ὁππότε κεν δὴ ταῦτα πενώμεθα· καί τιν᾽ ὀΐω

395     Из жени­хов, досто­я­нье твое поедаю­щих в доме,
Кро­вью сво­ею и моз­гом обрыз­жет широ­кую зем­лю.
Дай-ка, одна­ко, я сде­лаю так, чтоб тебя не узна­ли.
Смор­щу пре­крас­ную кожу твою на чле­нах упру­гих,
Череп от русых волос обна­жу и руби­щем бед­ным

    αἵματί τ᾽ ἐγκεφάλῳ τε παλαξέμεν ἄσπετον οὖδας
ἀνδρῶν μνηστήρων, οἵ τοι βίοτον κατέδουσιν.
ἀλλ᾽ ἄγε σ᾽ ἄγνωστον τεύξω πάντεσσι βροτοῖσι·
κάρψω μὲν χρόα καλὸν ἐνὶ γναμπτοῖσι μέλεσσι,
ξανθὰς δ᾽ ἐκ κεφαλῆς ὀλέσω τρίχας, ἀμφὶ δὲ λαῖφος

400     Пле­чи покрою, чтоб вся­кий глядел на тебя с отвра­ще­ньем.
Мут­ны­ми ста­нут гла­за, такие пре­крас­ные преж­де,
Чтобы про­тив­ным на вид ты всем жени­хам пока­зал­ся,
Как и остав­лен­ным дома тобою супру­ге и сыну.
Сам же ты преж­де все­го к сви­но­па­су отправь­ся, кото­рый

    ἕσσω ὅ κε στυγέῃσιν ἰδὼν ἄνθρωπον ἔχοντα,
κνυζώσω δέ τοι ὄσσε πάρος περικαλλέ᾽ ἐόντε,
ὡς ἂν ἀεικέλιος πᾶσι μνηστῆρσι φανήῃς
σῇ τ᾽ ἀλόχῳ καὶ παιδί, τὸν ἐν μεγάροισιν ἔλειπες.
αὐτὸς δὲ πρώτιστα συβώτην εἰσαφικέσθαι,

405     Ваших сви­ней сте­ре­жет. Он при­вер­жен тебе неиз­мен­но.
Любит дитя он твое, Пене­ло­пу разум­ную любит.
Воз­ле сви­ней ты его и най­дешь. А пасет­ся их ста­до
Под­ле Воро­ньей горы, вбли­зи род­ни­ка Аре­ту­сы.
Воду чер­ную там они пьют и едят в изоби­льи

    ὅς τοι ὑῶν ἐπίουρος, ὁμῶς δέ τοι ἤπια οἶδε,
παῖδά τε σὸν φιλέει καὶ ἐχέφρονα Πηνελόπειαν.
δήεις τόν γε σύεσσι παρήμενον· αἱ δὲ νέμονται
πὰρ Κόρακος πέτρῃ ἐπί τε κρήνῃ Ἀρεθούσῃ,
ἔσθουσαι βάλανον μενοεικέα καὶ μέλαν ὕδωρ

410     Желуди дуба и все, от чего у них жир нарас­та­ет.
Там ты остань­ся. Под­сев, рас­спро­си обо всем сви­но­па­са,
Я же в Спар­ту, в город пре­крас­ней­ших жен­щин, отправ­люсь,
Чтоб Теле­ма­ха позвать, кото­рый к царю Мене­лаю
В Лакеде­мон, хоро­вы­ми пло­щад­ка­ми слав­ный, поехал

    πίνουσαι, τά θ᾽ ὕεσσι τρέφει τεθαλυῖαν ἀλοιφήν.
ἔνθα μένειν καὶ πάντα παρήμενος ἐξερέεσθαι,
ὄφρ᾽ ἂν ἐγὼν ἔλθω Σπάρτην ἐς καλλιγύναικα
Τηλέμαχον καλέουσα, τεὸν φίλον υἱόν, Ὀδυσσεῦ·
ὅς τοι ἐς εὐρύχορον Λακεδαίμονα πὰρ Μενέλαον

415     Вести собрать о тебе, — суще­ст­ву­ешь ты где-нибудь, нет ли».
И, отве­чая богине, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Зная всю прав­ду, зачем же ее ты ему не ска­за­ла?
Не для того ль, чтоб и он натер­пел­ся стра­да­ний, ски­та­ясь
По бес­по­кой­но­му морю, доб­ро ж его ели дру­гие?»

    ᾤχετο πευσόμενος μετὰ σὸν κλέος, εἴ που ἔτ᾽ εἴης».
Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Τίπτε τ᾽ ἄρ᾽ οὔ οἱ ἔειπες, ἐνὶ φρεσὶ πάντα ἰδυῖα;
ἦ ἵνα που καὶ κεῖνος ἀλώμενος ἄλγεα πάσχῃ
πόντον ἐπ᾽ ἀτρύγετον· βίοτον δέ οἱ ἄλλοι ἔδουσι;»

420     Сно­ва ска­за­ла ему сово­окая дева Афи­на:
«Пусть чрез­мер­но тебя забота о нем не тре­во­жит,
Я ведь сама про­во­жа­ла его, чтобы доб­рую сла­ву
Этой поезд­кой добыл он. Без вся­ких лише­ний, спо­кой­но
В доме Атрида сидит он и все в изоби­льи име­ет.

    Τὸν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·
«Μὴ δή τοι κεῖνός γε λίην ἐνθύμιος ἔστω.
αὐτή μιν πόμπευον, ἵνα κλέος ἐσθλὸν ἄροιτο
κεῖσ᾽ ἐλθών· ἀτὰρ οὔ τιν᾽ ἔχει πόνον, ἀλλὰ ἕκηλος
ἧσται ἐν Ἀτρεΐδαο δόμοις, παρὰ δ᾽ ἄσπετα κεῖται.

425     Юно­ши, прав­да, его сте­ре­гут в кораб­ле чер­но­бо­ком,
Злую поги­бель гото­вя ему на воз­врат­ной доро­ге.
Но ниче­го не слу­чит­ся тако­го. Зем­ля в себя рань­ше
Мно­гих возь­мет жени­хов, что богат­ства твои поеда­ют».
Так ска­зав, к Одис­сею жез­лом при­кос­ну­лась Афи­на.

    ἦ μέν μιν λοχόωσι νέοι σὺν νηῒ μελαίνῃ,
ἱέμενοι κτεῖναι, πρὶν πατρίδα γαῖαν ἱκέσθαι·
ἀλλὰ τά γ᾽ οὐκ ὀΐω, πρὶν καί τινα γαῖα καθέξει
ἀνδρῶν μνηστήρων, οἵ τοι βίοτον κατέδουσιν».
Ὣς ἄρα μιν φαμένη ῥάβδῳ ἐπεμάσσατ᾽ Ἀθήνη.

430     Смор­щи­лась тот­час на чле­нах упру­гих пре­крас­ная кожа,
Череп от русых волос обна­жил­ся; и все его тело
Сде­ла­лось сра­зу таким, как у само­го дрях­ло­го стар­ца.
Мут­ны­ми ста­ли гла­за, такие пре­крас­ные преж­де.
Тело руби­щем сквер­ным оде­ла его и хито­ном —

    κάρψεν μὲν χρόα καλὸν ἐνὶ γναμπτοῖσι μέλεσσι,
ξανθὰς δ᾽ ἐκ κεφαλῆς ὄλεσε τρίχας, ἀμφὶ δὲ δέρμα
πάντεσσιν μελέεσσι παλαιοῦ θῆκε γέροντος,
κνύζωσεν δέ οἱ ὄσσε πάρος περικαλλέ᾽ ἐόντε·
ἀμφὶ δέ μιν ῥάκος ἄλλο κακὸν βάλεν ἠδὲ χιτῶνα,

435     Гряз­ным, рва­ным, насквозь про­коп­тив­шим­ся дымом воню­чим.
Пле­чи покры­ла боль­шою облез­лою шку­рой оле­ньей.
Пал­ку в руки дала Одис­сею и жал­кую сум­ку,
Всю в запла­тах, в дырах, и пере­вязь к ней из верев­ки.
Так сго­во­рив­шись, они разо­шли­ся. Афи­на в пре­крас­ный

    ῥωγαλέα ῥυπόωντα, κακῷ μεμορυγμένα καπνῷ·
ἀμφὶ δέ μιν μέγα δέρμα ταχείης ἕσσ᾽ ἐλάφοιο,
ψιλόν· δῶκε δέ οἱ σκῆπτρον καὶ ἀεικέα πήρην,
πυκνὰ ῥωγαλέην· ἐν δὲ στρόφος ἦεν ἀορτήρ.
Τώ γ᾽ ὣς βουλεύσαντε διέτμαγεν. ἡ μὲν ἔπειτα

440     Лакеде­мон понес­лась, чтоб вер­нуть Одис­се­е­ва сына.
    ἐς Λακεδαίμονα δῖαν ἔβη μετὰ παῖδ᾽ Ὀδυσῆος.

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 14. Заяв­ле­ние Алки­ноя, наме­рен­но­го покрыть свои издерж­ки за счет обло­же­ния наро­да, — крас­но­ре­чи­вое свиде­тель­ство экс­плу­а­та­ции народ­ных масс «луч­ши­ми», ари­сто­кра­та­ми.

Ст. 77. Камень с про­свер­лен­ной дыр­кой — при­чал, к кото­ро­му со сто­ро­ны кор­мы при­креп­лялся на кана­те корабль.

Ст. 142. Посей­дон — один из ста­рей­ших божеств гре­че­ско­го пан­тео­на.

Ст. 272. Име­ют­ся в виду фини­кий­ские куп­цы: в гоме­ров­скую эпо­ху тор­гов­лей зани­ма­лись преиму­ще­ст­вен­но фини­кий­цы.

Ст. 388. В под­лин­ни­ке дослов­но сто­ит: «Когда мы сни­ма­ли с Трои ее бле­стя­щую голов­ную повяз­ку» — мета­фо­ри­че­ское выра­же­ние, смысл кото­ро­го: «когда мы раз­ру­ша­ли город­ские стены».
*1*Ст. 14. Заяв­ле­ние Алки­ноя, наме­рен­но­го покрыть свои издерж­ки за счет обло­же­ния наро­да, — крас­но­ре­чи­вое свиде­тель­ство экс­плу­а­та­ции народ­ных масс «луч­ши­ми», ари­сто­кра­та­ми.

Ст. 77. Камень с про­свер­лен­ной дыр­кой — при­чал, к кото­ро­му со сто­ро­ны кор­мы при­креп­лялся на кана­те корабль.

Ст. 142. Посей­дон — один из ста­рей­ших божеств гре­че­ско­го пан­тео­на.

Ст. 272. Име­ют­ся в виду фини­кий­ские куп­цы: в гоме­ров­скую эпо­ху тор­гов­лей зани­ма­лись преиму­ще­ст­вен­но фини­кий­цы.

Ст. 388. В под­лин­ни­ке дослов­но сто­ит: «Когда мы сни­ма­ли с Трои ее бле­стя­щую голов­ную повяз­ку» — мета­фо­ри­че­ское выра­же­ние, смысл кото­ро­го: «когда мы раз­ру­ша­ли город­ские стены».

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая