Аполлодор МИФОЛОГИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА КНИГА I

Следующая страница

I. (1) Уран пер­вый стал пра­вить всем миром. Всту­пив в брак с Геей 1, он про­из­вел на свет прежде все­го так назы­ва­е­мых гека­тон­хей­ров — Бри­а­рея, Гия и Кот­та, кото­рые пре­взо­шли всех ростом и силой, имея по сто рук и по пяти­де­ся­ти голов каж­дый 2. (2) Вслед за ними роди­ла ему Гея кикло­пов — Арга, Сте­ро­па и Брон­та 3, каж­дый из кото­рых имел на лбу один глаз. Но Уран свя­зал их и сбро­сил в Тар­тар 4. Это объ­ятое мра­ком место в Аиде, уда­лен­ное от поверх­но­сти зем­ли на такое же рас­сто­я­ние, как зем­ля от неба. (3) Затем Уран и Гея про­из­ве­ли на свет сынвей, так назы­ва­е­мых тита­нов — Оке­а­на, Кея, Гипе­ри­о­на, Крия и Иапе­та, и после всех Кро­на 5, а так­же доче­рей, про­зван­ных тита­нида­ми, Тефию, Рею, Феми­ду, Мне­мо­си­ну, Фебу, Дио­ну, Тейю.

(4) Гея, него­дуя по пово­ду гибе­ли детей, сбро­шен­ных в Тар­тар, убеди­ла тита­нов вос­стать про­тив отца и дала кри­вой сталь­ной меч Кро­ну. Все тита­ны, за исклю­че­ни­ем Оке­а­на, напа­ли на отца, и Крон, отре­зав детород­ный орган Ура­на, бро­сил его в море 6. Из капель хлы­нув­шей кро­ви родились Эри­нии — Але­кто, Тисифона, Меге­ра 7. Сверг­нув отца, тита­ны выве­ли из Тар­та­ра брошен­ных туда бра­тьев и переда­ли власть Кро­ну. (5) Крон же сно­ва зако­вал их и заклю­чил в Тар­тар. Крон женил­ся на сест­ре Рее и, так как Гея и Уран пред­рек­ли ему, что власть у него отнимет его соб­ст­вен­ный сын, стал пожи­рать рож­дав­ших­ся у него детей. И пер­вой он про­гло­тил родив­шу­ю­ся Гестию, затем Демет­ру и Геру, вслед за ними Плу­то­на и Посей­до­на. (6) Разгневанная этим, Рея отпра­ви­лась на Крит, в то вре­мя когда она была бере­мен­на Зев­сом, и роди­ла его в пеще­ре горы Дик­те 8, пору­чив вос­пи­ты­вать его куре­там и доче­рям Мелис­сея, нимфам Адрас­тее и Иде. (7) Послед­ние вскарм­ли­ва­ли Зев­са моло­ком Амал­феи 9, а куре­ты в полном воору­же­нии охра­ня­ли нахо­див­ше­е­ся в пеще­ре дитя, уда­ряя копья­ми о щиты, чтобы Крон не услы­шал голо­са ребен­ка 10. Рея же, завер­нув в пелен­ки камень, дала его про­гло­тить Кро­ну вза­мен ново­рож­ден­но­го 11.

II. (1) Став взрос­лым, Зевс при­звал на помощь Мети­ду 12, дочь Оке­а­на, и она дала Кро­ну выпить зелье, кото­рое заста­ви­ло его изрыг­нуть вна­ча­ле камень, а затем и детей, кото­рых он прогло­тил. В сою­зе с ними Зевс начал вой­ну с Кро­ном и тита­на­ми 13. После того как они сражались десять лет, Гея пред­ска­за­ла Зев­су победу 14, если он при­вле­чет в каче­ст­ве союз­ни­ков тех, кто был низ­верг­нут в Тар­тар. Тогда Зевс, убив сто­ро­жив­шую их Кам­пу, осво­бо­дил их от оков. Кикло­пы дали Зев­су гром, мол­нию и перун 15, Плу­то­ну шлем, а Посей­до­ну трезу­бец. Вооружившись, они одер­жа­ли победу над тита­на­ми и, заклю­чив побеж­ден­ных в Тар­тар, поставили над ними в каче­ст­ве стра­жей гека­тон­хей­ров. Сами же они, мет­нув жре­бий, разде­ли­ли власть: Зев­су выпа­ло гос­под­ст­во на небе, Посей­до­ну — на море, Плу­то­ну — в Аиде 16.

(2) От тита­нов роди­лись потом­ки 17: от Оке­а­на и Тефии — Оке­а­ниды: Асия, Стикс, Элек­тра, Дорида, Эври­но­ма, Амфи­т­ри­та, Мети­да; от Кея и Фебы — Асте­рия и Лето; от Гипе­ри­о­на и Тейи — Эос, Гелиос, Селе­на; от Крия и Эври­бии, доче­ри Пон­та, — Аст­рей, Пал­лант и Перс. (3) От Иапе­та и Асии, доче­ри Оке­а­на, — Атлант, кото­рый под­дер­жи­ва­ет небо сво­и­ми пле­ча­ми, Про­ме­тей, Эпиме­тей и Мене­тий 18, кото­ро­го Зевс пора­зил перу­ном во вре­мя борь­бы с тита­на­ми и низ­верг в Тар­тар. (4) От Кро­на же и Фили­ры родил­ся обла­дав­ший двой­ст­вен­ной при­ро­дой кен­тавр Хирон 19, от Эос и Аст­рея — Ане­мы и Аст­ры 20, от Пер­са и Асте­рии — Гека­та 21, от Пал­лан­та и Стикс, доче­ри Оке­а­на, — Ника, Кра­тос, Зел и Биа. (5) Воды Стикс, теку­щие из ска­лы в Аиде, Зевс сде­лал зало­гом клятв 22, пред­о­ста­вив ей эту честь за то, что Стикс со сво­и­ми детьми была его союз­ни­ком в борь­бе с тита­на­ми.

(6) От Пон­та и Геи роди­лись Форк, Тав­мант, Нерей, Эври­бия, Кето. От Тав­ман­та и Элек­тры, дочери Оке­а­на, — Ирида и Гар­пии: Аел­ло и Оки­пе­та; от Фор­ка и Кето — Фор­киды и Гор­го­ны, о кото­рых мы рас­ска­жем, когда речь пой­дет о Пер­сее. (7) От Нерея и Дориды, доче­ри Оке­а­на, роди­лись нере­иды, име­на кото­рых Кимотоя, Спейо, Глав­ко­но­ма, Нав­си­тоя, Галия, Эра­то, Сао, Амфи­т­ри­та, Эвни­ка, Фети­да, Эвли­ме­на, Ага­ва, Эвдо­ра, Дото, Феру­са, Гала­тея, Актея, Понтомедса, Гип­потоя, Лиси­а­насса, Кимо, Эио­на, Гали­меда, Плек­сав­ра, Эвкра­та, Прото, Калипсо, Пано­па, Кран­то, Неоме­рида, Гип­по­ноя, Дея­ни­ра, Поли­ноя, Авто­ноя, Мели­та, Дио­на, Несайя, Деро, Эва­го­ра, Пса­ма­та, Эвмол­па, Иона, Дина­ме­на, Кето, Лимно­рея.

III. (1) Зевс всту­пил в брак с Герой 23, и от это­го бра­ка роди­лись Геба, Эйли­тия, Арес. Схо­дил­ся он и со мно­ги­ми смерт­ны­ми жен­щи­на­ми и боги­ня­ми. От Феми­ды, доче­ри Ура­на, роди­лись у Зевса доче­ри Оры 24 — Эйре­на, Эвно­мия и Дика 25, затем Мой­ры 26 — Кло­то, Лахе­сис и Атрпос. От Дио­ны роди­лась Афро­ди­та 27; от Эври­но­мы, доче­ри Оке­а­на, — Хари­ты 28: Аглая, Эвфро­си­на и Талия; от Стикс — Пер­се­фо­на; от Мне­мо­си­ны — Музы 29, пер­вая Кал­лио­па, затем Клио, Мельпоме­на, Эвтер­па, Эра­то, Тер­пси­хо­ра, Ура­ния, Талия, Полим­ния.

(2) От Кал­лио­пы и Ойа­г­ра родил­ся Лин 30 (назы­ва­ют его и сыном Апол­ло­на), кото­ро­го убил Геракл, и певец Орфей, введ­ший в пение сопро­вож­де­ние на кифа­ре: от его пения при­хо­ди­ли в дви­же­ние дере­вья и ска­лы. Когда жена его, Эвриди­ка, умер­ла от уку­са змеи, он спу­стил­ся в Аид 31 с целью уве­сти ее оттуда и стал про­сить Плу­то­на вер­нуть ее на зем­лю. Плу­тон обе­щал Орфею испол­нить его прось­бу, если он, ведя свою супру­гу на зем­лю, не взглянет на нее преж­де, чем при­дет в свой дом. Орфей же, не послу­шав­шись, обер­нул­ся и взгля­нул на супру­гу, и та вновь вер­ну­лась в Аид. Орфей изо­брел так­же мисте­рии Дио­ни­са; он погиб, рас­тер­зан­ный Менада­ми, и был погре­бен в Пиерии. (3) Клио же влю­би­лась в Пиера, сына Маг­не­та. Эта любовь была вну­ше­на ей Афро­ди­той, раз­гне­ван­ной на нее за то, что Клио сты­ди­ла ее любо­вью к Адо­ни­су. Сой­дясь с Пиером, Клио роди­ла от него сына Гиа­кин­та 32, в кото­ро­го влю­бил­ся Тами­рис, сын Филам­мо­на и ним­фы Аргио­пы, поло­жив­ший нача­ло одно­по­лой люб­ви. Но Гиа­кин­та, люби­мо­го богом Апол­ло­ном, позд­нее неча­ян­но убил этот бог, попав в него дис­ком. Тами­рис отли­чал­ся красотой и талан­том кифа­реда. Он отва­жил­ся на состя­за­ние с сами­ми Муза­ми при следу­ю­щем усло­вии: если он победит, то полу­чит пра­во сой­тись с каж­дой из них; если же будет побеж­ден, то лишит­ся того, что захотят отнять у него Музы. Победи­тель­ни­цы Музы лиши­ли его зре­ния и отня­ли дар пения и игры на кифа­ре 33.

(4) От Эвтер­пы и реки Стри­мо­на родил­ся Рес, кото­ро­го Дио­мед убил в Трое 34. Как сооб­ща­ют некото­рые дру­гие авто­ры, он был сыном Кал­лио­пы. От Талии и Апол­ло­на роди­лись Кори­бан­ты 35, от Мель­по­ме­ны и Ахе­лоя — Сире­ны 36, о кото­рых мы упо­мя­нем, рас­ска­зы­вая об Одис­сее.

(5) Гера, мино­вав супру­же­ское ложе 37, роди­ла Гефе­ста: но, соглас­но Гоме­ру, и это­го она роди­ла от Зев­са. Послед­ний низ­верг его с небес­ных высот за то, что он помог свя­зан­ной Гере, кото­рую Зевс под­ве­сил на высотах Олим­па. При­чи­ной нака­за­ния было то, что Гера нис­по­сла­ла бурю на флот Герак­ла, когда он после взя­тия Трои воз­вра­щал­ся домой. Гефе­ста же, упав­ше­го на ост­ров Лем­нос и пока­ле­чив­ше­го себе ноги 38, спас­ла Фети­да.

(6) Зевс сошел­ся с Мети­дой, при­ни­мав­шей раз­лич­ные обра­зы, чтобы избе­жать его люб­ви. Когда она ока­за­лась бере­мен­ной, Зевс про­гло­тил ее преж­де, чем она роди­ла, ибо она обе­ща­ла, после того как вна­ча­ле родит деву, про­из­ве­сти на свет сына, кото­рый станет вла­сти­те­лем неба. Испугавшись это­го, Зевс и пожрал ее 39. Когда же насту­пи­ло вре­мя родов, Про­ме­тей уда­рил Зевса по голо­ве топо­ром (некото­рые назы­ва­ют и Гефе­ста) 40. Из голо­вы выско­чи­ла в пол­ном воору­же­нии Афи­на, и это про­изо­шло у реки Три­то­на41.

IV. (1) Из доче­рей Кея Асте­рия 42, при­няв образ пере­пел­ки, кину­лась в море, чтобы избе­жать пресле­до­ва­ний Зев­са, хотев­ше­го с ней сой­тись (ее име­нем вна­ча­ле был назван город Асте­рия, кото­рый позд­нее стал име­но­вать­ся Делос). Боги­ню же Лето, сошед­шу­ю­ся с Зев­сом, Гера преследо­ва­ла по всей Зем­ле, пока та, при­дя на ост­ров Делос, не роди­ла вна­ча­ле Арте­ми­ду, а с помо­щью Арте­ми­ды она затем роди­ла Апол­ло­на 43.

Арте­ми­да, заняв­шись охотой, оста­ва­лась девой, Апол­лон же, научив­шись искус­ст­ву про­ри­ца­ния у Пана, сына Зев­са и Гиб­рис, при­был в Дель­фы, где тогда дава­ла пред­ска­за­ния боги­ня Феми­да 44. Так как охра­няв­ший вход в про­ри­ца­ли­ще дра­кон Пифон не давал ему про­ник­нуть к расщелине, он убил его 45 и овла­дел ора­ку­лом. Некото­рое вре­мя спу­стя он убил и Тития, который был сыном Зев­са и доче­ри Орхо­ме­на Эла­ры. Послед­нюю Зевс, после того как сошел­ся с ней, скрыл под зем­лей, опа­са­ясь Геры, а выно­шен­но­го ею в чре­ве огром­но­го сына Тития вывел из-под зем­ли на свет. Титий же, при­быв в Пифо и увидев боги­ню Лето, охва­чен­ный стра­стью, стал тянуть ее к себе. Боги­ня позва­ла на помощь детей, и те рас­стре­ля­ли его из лука. Тития постиг­ло нака­за­ние и после смер­ти: кор­шу­ны в Аиде клю­ют его серд­це 46.

(2) Апол­лон убил и Мар­сия, сына Олим­па. Мар­сий, най­дя сви­рель, кото­рую бро­си­ла Афи­на вслед­ст­вие того, что игра на ней иска­жа­ла ее лицо 47, отва­жил­ся состя­зать­ся с Апол­ло­ном в муси­че­ском искус­ст­ве. После того как они дого­во­ри­лись, что победи­тель смо­жет сде­лать с побеж­ден­ным все, что захо­чет, нача­лось состя­за­ние. Апол­лон стал играть на пере­вер­ну­той кифа­ре 48, после чего потре­бо­вал, чтобы Мар­сий сде­лал то же. Когда же тот не смог это­го сде­лать, Апол­лон, при­знан­ный победи­те­лем, под­ве­сил Мар­сия на высо­кой сосне и убил, содрав с него кожу.

(3) Арте­ми­да же уби­ла Ори­о­на на ост­ро­ве Дело­се. Об Ори­оне гово­рят, что его роди­ла зем­ля и он был огром­но­го роста. Фере­кид же гово­рит, что он был сыном Посей­до­на и Эври­а­лы. Посей­дон ода­рил его спо­соб­но­стью ходить по морю. Он женил­ся на Сиде, кото­рую Гера низ­верг­ла в Тар­тар за то, что та осме­ли­лась состя­зать­ся с ней в кра­со­те. Затем, при­быв на ост­ров Хиос, он посватался к доче­ри Ойно­пи­о­на Меро­пе. Ойно­пи­он напо­ил его пья­ным и уснув­ше­го осле­пил, после чего выбро­сил на берег моря 49. Ори­он, при­дя в куз­ни­цу Гефе­ста и похи­тив одно­го из детей, поса­дил себе на пле­чи и при­ка­зал вести его к вос­хо­ду солн­ца. При­дя туда, он вновь прозрел, под­ста­вив гла­за жгу­чим лучам солн­ца. После это­го Ори­он поспе­шил сра­зить­ся с Ойнопи­о­ном, но Посей­дон укрыл послед­не­го в под­зем­ном доме, постро­ен­ном Гефе­стом. (4) Влю­бив­ша­я­ся в Ори­о­на Эос похи­ти­ла его и доста­ви­ла на ост­ров Делос. Афро­ди­та все­ли­ла в нее посто­ян­ное жела­ние, ото­мстив ей за то, что она разде­ли­ла ложе с Аре­сом. (5) Ори­он же, как гово­рят некото­рые, погиб, когда при­гла­шал Арте­ми­ду состя­зать­ся с ним в мета­нии дис­ка, но, по сведе­ни­ям дру­гих, Ори­он был застре­лен Арте­ми­дой из лука, когда пытал­ся совер­шить наси­лие над Опидой, одной из дев, при­быв­ших от гипер­бо­рей­цев 50.

(6) Посей­дон женил­ся на Амфи­т­ри­те, и от это­го бра­ка роди­лись у него Три­тон и Рода 51, на которой женил­ся Гелиос.

V. (1) Плу­тон, влю­бив­шись в Пер­се­фо­ну, тай­но похи­тил ее с помо­щью Зев­са. Демет­ра ночью и днем бро­ди­ла по всей зем­ле со све­тиль­ни­ка­ми, разыс­ки­вая ее 52. Узнав от гер­ми­о­не­ев53, что ее похи­тил Плу­тон, она поки­ну­ла небо, раз­гне­ван­ная на богов, и, при­няв образ смерт­ной жен­щи­ны, при­шла в Элев­син. Вна­ча­ле она села у ска­лы, назван­ной после это­го Аге­ласт 54, близ коло­д­ца Кал­ли­хо­ра 55, затем при­шла к Келею, кото­рый тогда цар­ст­во­вал в Элев­сине. Во двор­це находились жен­щи­ны, и, когда они при­гла­си­ли Демет­ру сесть под­ле них, некая ста­ру­ха по име­ни Иам­ба ска­за­ла какую-то шут­ку 56, заста­вив боги­ню улыб­нуть­ся. Гово­рят, по этой-то при­чине жен­щи­ны во вре­мя празд­ни­ка Фесмофо­рий обме­ни­ва­ют­ся шут­ка­ми. У супру­ги Келея Мета­ни­ры был ребе­нок, и Демет­ра ста­ла его нян­чить. Желая сде­лать маль­чи­ка бес­смерт­ным, боги­ня ночью кла­ла дитя в огонь и таким обра­зом уни­что­жа­ла смерт­ные части тела, но, так как Демо­фонт (таково было имя ребен­ка) рос с неимо­вер­ной быст­ро­той, Мета­ни­ра под­сте­рег­ла боги­ню и увидела, что та дела­ет 57. Схва­тив ребен­ка, поло­жен­но­го в огонь 58, Мета­ни­ра гром­ко закри­ча­ла, и дитя из-за это­го погиб­ло, уни­что­жен­ное огнем: Демет­ра же яви­ла свою боже­ст­вен­ную сущность.

(2) Стар­ше­му из сыно­вей Мета­ни­ры Трип­то­ле­му она изгото­ви­ла колес­ни­цу, в кото­рую запряг­ла кры­ла­тых дра­ко­нов, и дала зер­на пше­ни­цы, кото­ры­ми Трип­то­лем, под­няв­шись к небу, засе­ял всю зем­лю 59. Пани­а­сид же сооб­ща­ет, что Трип­то­лем был сыном Элев­си­на: он гово­рит, что Демет­ра при­шла имен­но к нему. Фере­кид же назы­ва­ет Трип­то­ле­ма сыном Оке­а­на и Геи.

(3) Так как Зевс пове­лел Плу­то­ну вер­нуть Кору на зем­лю, Плу­тон дал ей съесть зер­но гранатового ябло­ка, для того чтобы та не оста­ва­лась дол­гое вре­мя у мате­ри. Кора же, не подозревая, что от это­го может слу­чить­ся, про­гло­ти­ла его 60. Свиде­те­лем про­тив Коры высту­пил Аска­лаф 61, сын Ахе­рон­та и Гор­ги­ры, и Демет­ра накры­ла его в Аиде тяже­лым кам­нем; но Персефо­на тре­тью часть каж­до­го года 62 была при­нуж­де­на оста­вать­ся у Плу­то­на, а осталь­ное время про­во­ди­ла среди богов. Вот что рас­ска­зы­ва­ют о Демет­ре.

VI. (1) Гея, него­дуя по пово­ду того, что про­изо­шло с тита­на­ми, роди­ла от Ура­на гиган­тов 63, обла­дав­ших огром­ным ростом и необо­ри­мой силой. Они вну­ша­ли ужас сво­им видом, косматыми густы­ми воло­са­ми и длин­ны­ми боро­да­ми. Ниж­ние конеч­но­сти их пере­хо­ди­ли в покры­тые чешу­ей тела дра­ко­нов. По мне­нию одних, они роди­лись на Фле­грей­ских полях 64, другие же гово­рят, что на Пал­лене. Они ста­ли метать в небо ска­лы и горя­щие дере­вья 65. Меж ними отли­ча­лись осо­бой силой Пор­фи­ри­он 66 и Алки­о­ней, кото­рый к тому же оста­вал­ся бессмерт­ным, если сра­жал­ся на той зем­ле, на кото­рой родил­ся. Он же угнал ста­до Гелиоса из Эри­теи 67. Богам рок судил, что они не смо­гут уни­что­жить нико­го из гиган­тов, но если в помощь богам высту­пит какой-либо смерт­ный, то они суме­ют взять верх над ними. Гея, узнав об этом, ста­ла искать вол­шеб­ную тра­ву, чтобы спа­сти гиган­тов от гибе­ли, гро­зив­шей им от руки смертного. Тогда Зевс запре­тил све­тить Эос, Селене и Гелио­су и успел рань­ше, чем Гея, сре­зать эту вол­шебную тра­ву. По сове­ту Афи­ны он при­звал в союз­ни­ки Герак­ла. Геракл вна­ча­ле сра­зил стре­лой Алки­о­нея, но, как толь­ко тот касал­ся зем­ли, к нему вновь воз­вра­ща­лась жизнь. По совету Афи­ны Геракл ста­щил Алки­о­нея с зем­ли Пал­ле­ны, и таким обра­зом Алки­о­ней был убит.

(2) Пор­фи­ри­он же во вре­мя сра­же­ния напал на Герак­ла и Геру; Зевс все­лил в Пор­фи­ри­о­на страсть к Гере, и послед­няя ста­ла гром­ко звать на помощь, когда гигант разо­рвал на ней пеп­лос, пыта­ясь совер­шить наси­лие. Но Зевс пора­зил его сво­им перу­ном, а Геракл добил его выстре­лом из лука. Из осталь­ных гиган­тов Апол­лон пора­зил стре­лой Эфи­аль­та в левый глаз, а Геракл в правый. Эври­та убил Дио­нис тир­сом; Кли­тия же, уда­рив факе­лом, уби­ла Гека­та, а Миман­та убил Гефест, метая в него рас­ка­лен­ные кам­ни. Афи­на, пре­следуя бегу­ще­го Энке­ла­да, обру­ши­ла на него ост­ров Сици­лию68; она же содра­ла с Пал­лан­та кожу и покры­ва­ла ею свое тело во вре­мя сра­же­ния. Поли­бот, пре­следу­е­мый Посей­до­ном и спа­са­ясь бег­ст­вом через море, при­был на остров Кос, но Посей­дон отсек часть ост­ро­ва, так назы­ва­е­мый Нисир, и нава­лил ее на гиган­та 69. Гер­мес, имея на голо­ве шлем Аида 70, убил во вре­мя сра­же­ния Иппо­ли­та, Арте­ми­да — Гра­ти­о­на; Мой­ры, сра­жа­ясь мед­ны­ми пали­ца­ми, уби­ли Агрия и Тоо­на. Осталь­ных пора­зил Зевс, мет­нув в них свои перу­ны. Поги­баю­щих гиган­тов доби­вал Геракл, рас­стре­ли­вая их из лука.

(3) После того как боги одер­жа­ли победу над гиган­та­ми, Гея, вос­пы­лав еще более силь­ным гневом, соче­та­лась с Тар­та­ром и роди­ла в Кили­кии Тифо­на 71, имев­ше­го сме­шан­ную при­ро­ду чело­ве­ка и зве­ря. Он пре­вос­хо­дил всех существ, кото­рых роди­ла Гея, ростом и силой. Часть его тела до бедер была чело­ве­че­ской и сво­ей огром­ной вели­чи­ной воз­вы­ша­лась над все­ми гора­ми. Голо­ва его часто каса­лась звезд, руки его про­сти­ра­лись одна до зака­та солн­ца, дру­гая — до восхо­да. Они окан­чи­ва­лись ста голо­ва­ми дра­ко­нов. Часть его тела ниже бедер состо­я­ла из огром­ных изви­ваю­щих­ся коль­ца­ми змей, кото­рые, взды­ма­ясь до самой вер­ши­ны тела, изда­ва­ли гром­кий свист. Все тело его было покры­то перья­ми, лох­ма­тые воло­сы и боро­да широ­ко развивались, гла­за свер­ка­ли огнем. Будучи суще­ст­вом тако­го вида и такой вели­чи­ны, Тифон забра­сы­вал рас­ка­лен­ны­ми ска­ла­ми небо и носил­ся с ужа­саю­щим шумом и сви­стом. Буря огня выры­ва­лась из его пасти. Боги, увидев, что он устре­мил­ся к небу, кину­лись бежать в Еги­пет; преследу­е­мые, они меня­ли свой облик и пре­вра­ща­лись в живот­ных 72. Когда Тифон нахо­дил­ся еще дале­ко, Зевс стал метать в него свои перу­ны; когда же Тифон при­бли­зил­ся, Зевс уда­рил его кри­вым сталь­ным мечом. Тифон бежал, и Зевс пре­сле­до­вал его до горы Касия, воз­вы­шаю­щей­ся над Сири­ей. Увидев, что Тифон тяже­ло ранен, Зевс всту­пил с ним в руко­паш­ную. Тифон охва­тил Зев­са коль­ца­ми сво­е­го тела и, вырвав у него кри­вой меч, пере­ре­зал Зев­су сухо­жи­лия на руках и ногах. Под­няв его на пле­чи, он пере­нес его затем через море в Кили­кию, и дой­дя до Кори­кий­ской пеще­ры, запер его в ней. Там же он спря­тал и сухо­жи­лия, завер­нув их в шку­ру мед­ведя, и поставил сте­речь все это дра­ко­ни­цу Дель­фи­ну: она была полу­зве­рем. Одна­ко Гер­мес и Эги­пан выкра­ли эти сухо­жи­лия и тай­но вста­ви­ли их Зев­су. Вер­нув себе преж­нюю силу, Зевс вне­зап­но ринул­ся с неба на колес­ни­це, вле­ко­мой кры­ла­ты­ми коня­ми, и, метая перу­ны, пре­сле­до­вал Тифо­на до горы, кото­рая назы­ва­ет­ся Ниса. Там Мой­ры вве­ли в обман пре­следу­е­мо­го Тифо­на: они убедили его, что у него при­ба­вит­ся силы, если он отведа­ет одно­днев­ных пло­дов 73. И вот, преследу­е­мый далее, Тифон при­был во Фра­кию и, сра­жа­ясь там в обла­сти Гемий­ско­го хреб­та, метал ввысь целые горы. Так как Зевс эти горы отра­жал сво­и­ми перу­на­ми обрат­но, Тифон пролил вбли­зи это­го хреб­та мно­го кро­ви и, как гово­рят, по этой при­чине хре­бет и был назван Гемий­ским 74. Когда Тифон кинул­ся бежать через Сици­лий­ское море, Зевс набро­сил на него гору Этну в Сици­лии (эта гора огром­ной вели­чи­ны), и из нее до насто­я­ще­го вре­ме­ни, как говорят, из-за бро­шен­ных туда перу­нов выры­ва­ют­ся язы­ки пла­ме­ни. Но обо всем этом доволь­но ска­за­но.

VII. (1) Про­ме­тей, сме­шав зем­лю с водой, выле­пил людей 75 и дал им тай­но от Зев­са огонь 76, скрыв его в полом стеб­ле трост­ни­ка 77. Когда Зевс узнал об этом, он при­ка­зал Гефе­сту пригвоздить тело Про­ме­тея к Кав­каз­ско­му хреб­ту. Хре­бет этот нахо­дит­ся в Ски­фии. Там, прикован­ный к ска­ле, Про­ме­тей про­сто­ял свя­зан­ным очень мно­го лет, и каж­дый день орел, приле­тая, выкле­вы­вал ему лопа­сти пече­ни, кото­рые за ночь отрас­та­ли вновь. Такое нака­за­ние Про­ме­тей нес за то, что украл огонь, пока позд­нее его не осво­бо­дил Геракл, о чем мы рас­ска­жем в гла­ве о Герак­ле 78.

(2) Дев­ка­ли­он был сыном Про­ме­тея 79. Он цар­ст­во­вал в обла­сти Фтии и женил­ся на Пир­ре, дочери Эпи­ме­тея и Пан­до­ры: это была пер­вая жен­щи­на, кото­рую выле­пи­ли боги. Когда же Зевс захо­тел истре­бить мед­ное поко­ле­ние, Дев­ка­ли­он по сове­ту Про­ме­тея сде­лал ков­чег и, вло­жив в него необ­хо­ди­мые при­па­сы, сел туда вме­сте с Пир­рой. Зевс раз­ра­зил­ся с небес страш­ным лив­нем и залил водой бо́льшую часть Элла­ды, так что все люди погиб­ли, за исклю­че­ни­ем немно­гих, кото­рые укры­лись в рас­по­ло­жен­ных побли­зо­сти высо­ких горах. В те вре­ме­на рас­сту­пи­лись горы в Фес­са­лии и покры­лись водой все те обла­сти, что рас­по­ло­же­ны за Ист­мом и Пело­пон­не­сом. Дев­ка­ли­он же носил­ся в сво­ем ков­че­ге по морю девять дней и девять ночей и при­ча­лил к Парнасу. Там, когда ливень пре­кра­тил­ся, он вышел на берег и при­нес жерт­ву Зев­су Фик­сию 80. Зевс, послав к Дев­ка­ли­о­ну Гер­ме­са, раз­ре­шил Дев­ка­ли­о­ну про­сить у него все, что ни захо­чет, и Дев­ка­ли­он поже­лал воз­ро­дить люд­ской род. Тогда Зевс пове­лел ему бро­сать кам­ни через голо­ву. Те кам­ни, кото­рые бро­сал Дев­ка­ли­он, пре­вра­ща­лись в муж­чин, те же, кото­рые бро­са­ла Пир­ра, ста­но­ви­лись жен­щи­на­ми. От это­го и люди были назва­ны мета­фо­ри­че­ски λαοί от сло­ва λᾶας (камень) 81. Пир­ра роди­ла Дев­ка­ли­о­ну детей, и пер­вым был Эллин (рож­ден­ный, как гово­рят иные, от Зев­са), затем Амфи­к­ти­он, кото­рый воца­рил­ся в Атти­ке после Кра­ная, и дочь Прото­ге­ния, кото­рая от Зев­са роди­ла Аэт­лия. (3) От Элли­на и ним­фы Орсе­иды роди­лись Дор, Ксуф и Эол. Эллин по сво­е­му име­ни и назвал гре­ков элли­на­ми 82, и разде­лил меж­ду детьми зем­лю. Ксуф взял Пело­пон­нес, и жена его Кре­уса, дочь Эрех­тея, роди­ла ему Ахея и Иона, по име­ни кото­рых и были назва­ны ахей­цы и ионий­цы. Дор взял зем­лю, лежа­щую про­тив Пело­пон­не­са 83, и назвал жите­лей этой зем­ли по сво­е­му име­ни дорий­ца­ми. Эол же воца­рил­ся в обла­сти Фес­са­лии и назвал живущих там эолий­ца­ми 84. Женив­шись на Эна­ре­те, доче­ри Деима­ха, он про­из­вел на свет семе­рых сыно­вей — Кре­тея, Сизи­фа, Афа­ман­та, Сал­мо­нея, Деио­на, Маг­не­та, Пери­е­ра и пять доче­рей — Кана­ку, Алки­о­ну, Пей­сиди­ку, Кали­ку, Пери­меду. От Пери­меды и Ахе­лоя роди­лись Гипподамант и Орест, от Пей­сиди­ки и Мир­мидо­на — Антиф и Актор. (4) На Алки­оне женил­ся Кеик, сын Эос­фо­ра 85. Они оба погиб­ли вслед­ст­вие сво­ей занос­чи­во­сти, ибо он назы­вал свою жену Герой, а она сво­е­го мужа — Зев­сом 86. За это Зевс пре­вра­тил их в птиц: ее — в зимо­род­ка, а мужа — в чай­ку.

Кана­ка роди­ла от Посей­до­на Гоплея, Нирея, Эпо­пея, Ало­ея и Три­о­па. Ало­ей женил­ся на Ифмедее, доче­ри Три­о­па, кото­рая влю­би­лась в Посей­до­на и посто­ян­но совер­ша­ла про­гул­ки к морю, зачепы­ва­ла рука­ми мор­ские воды и лила себе на грудь. Сошед­ший­ся с ней Посей­дон про­из­вел на свет двух сыно­вей, Ота и Эфи­аль­та, назы­ва­е­мых Ало­ада­ми 87. Эти Ало­ады каж­дый год вырас­та­ли в шири­ну на локоть, а в высоту — на сажень. В воз­расте девя­ти лет, имея в шири­ну девять лок­тей и рост в девять саже­ней, Ало­ады отва­жи­лись сра­зить­ся с боже­ст­вом и взгро­мозди­ли гору Оссу на Олимп, а на Оссу еще нагро­мозди­ли гору Пели­он: они ста­ли угро­жать, что с высоты этих гор взбе­рут­ся на небо, что пре­вра­тят море в мате­рик, засы­пав его гора­ми, а зем­лю в море. Эфи­альт стал сва­тать­ся к Гере, а От — к Арте­ми­де. Они свя­за­ли и Аре­са, но его выкрал Гер­мес. Арте­ми­да уни­что­жи­ла Ало­адов на ост­ро­ве Нак­со­се, при­бег­нув к обма­ну. При­няв образ оле­ня, она прыг­ну­ла и вста­ла меж­ду ними; Ало­ады же, пыта­ясь пора­зить живот­ное дро­ти­ка­ми, прон­зи­ли друг дру­га.

(5) От Кали­ки и Аэт­лия родил­ся сын Энди­ми­он, кото­рый засе­лил Элиду, при­ведя эолий­цев из Фес­са­лии. Некото­рые гово­рят, что он был сыном Зев­са. Так как он отли­чал­ся необык­но­вен­ной кра­сотой, в него влю­би­лась Селе­на. Зевс пообе­щал ему выпол­нить любое его жела­ние, и Эндими­он поже­лал наве­ки уснуть, оста­ва­ясь бес­смерт­ным и веч­но юным 88. (6) От Энди­ми­о­на и мор­ской ним­фы (или, как гово­рят некото­рые, от Ифи­а­нассы) родил­ся Этол, кото­рый убил Апи­са, сына Форо­нея, и бежал в стра­ну Куре­ти­ду; убив там при­ютив­ших его сыно­вей Фтии и Апол­ло­на — Дора, Лаодо­ка и Поли­пой­та, он назвал зем­лю по сво­е­му име­ни Это­ли­ей.

(7) От Это­ла и Про­нои, доче­ри Фор­ба, роди­лись Плев­рон и Калидон, по име­ни кото­рых назва­ны горо­да в Это­лии. Плев­рон, женив­шись на Ксан­тип­пе, доче­ри Дора, про­из­вел на свет сына по име­ни Аге­нор, а так­же доче­рей Сте­ро­пу, Стра­то­ни­ку и Лао­фон­ту. От Калидо­на же и доче­ри Амита­о­на Эолии роди­лись Эпи­ка­ста и Прото­ге­ния; от послед­ней и Аре­са родил­ся Оксил. Аге­нор, сын Плев­ро­на, женив­шись на Эпи­ка­сте, доче­ри Калидо­на, поро­дил Пор­та­о­на и Демо­ни­ку, у кото­рой от Аре­са роди­лись Эвен, Мол, Пилос и Тестий. (8) От Эве­на 89 роди­лась Мар­пес­са, кото­рую, когда к ней сва­тал­ся Апол­лон, похи­тил Идас, сын Афа­рея 90, взяв у Посей­до­на кры­ла­тую колес­ни­цу. Эвен, пре­следуя его на колес­ни­це, при­был к реке Ликор­му, но, не сумев схва­тить его, зако­лол лоша­дей, а сам бро­сил­ся в реку. Поэто­му река по его име­ни назы­ва­ет­ся Эвен.

(9) Идас же при­был в Мес­се­ну, где Апол­лон, встре­тив­шись с ним, стал отни­мать у него деву 91. Зевс, чтобы при­ми­рить спо­ря­щих, пове­лел ей самой выбрать того, кого она захо­чет. Та из бояз­ни, как бы Апол­лон не поки­нул ее, когда она соста­рит­ся, избра­ла себе в мужья Ида­са.

(10) От Тестия и Эври­те­ми­ды, доче­ри Кле­обеи, роди­лись Алтея, Леда, Гиперм­не­стра и сыно­вья Ификл, Эвипп, Плек­сипп и Эври­пил. От Пор­та­о­на и Эври­ты, доче­ри Гип­по­да­ман­та, роди­лись сыно­вья Ойней, Агрий, Алка­той, Мелан, Лев­ко­пей и дочь Сте­ро­па, от бра­ка кото­рой с Ахе­ло­ем, как гово­рят, роди­лись Сире­ны.

VIII. (1) Ойней, цар­ст­вуя в Калидоне, пер­вым полу­чил от Дио­ни­са в дар вино­град­ную лозу. Женив­шись на Алтее, доче­ри Тестия, он поро­дил Ток­сея, кото­ро­го сам же убил за то, что тот пере­прыг­нул ров. Кро­ме того, он про­из­вел на свет Тирея и Кли­ме­на, а так­же дочь Гор­гу, на кото­рой женил­ся Анд­ре­мон, и Дея­ни­ру, кото­рую, как гово­рят, Алтея роди­ла от Дио­ни­са. Дея­ни­ра уме­ла пра­вить колес­ни­цей и зани­ма­лась воен­ны­ми упраж­не­ни­я­ми; за пра­во женить­ся на ней Геракл борол­ся с Ахе­ло­ем 92. (2) От Ойнея Алтея роди­ла сына Меле­а­г­ра; гово­рят так­же, что истин­ным отцом Меле­а­г­ра был Арес. Когда Меле­а­г­ру испол­ни­лось семь лет, к его роди­те­лям, как гово­рят, при­шли Мой­ры и ска­за­ли: «Меле­агр умрет тогда, когда сжи­га­е­мая на жерт­вен­ни­ке голов­ня сго­рит дотла». Услы­шав это, Алтея схва­ти­ла голов­ню и спря­та­ла ее в ларец 93. Меле­агр же, став­ший неуяз­ви­мым и отваж­ным витя­зем, погиб при следу­ю­щих обсто­я­тель­ствах. Когда осе­нью созре­ли пло­ды в его стране, Ойней при­нес начат­ки в жерт­ву всем богам, забыв об одной толь­ко Арте­ми­де. Раз­гне­ван­ная этим, боги­ня насла­ла на зем­лю Ойнея веп­ря огром­ной вели­чи­ны и силы, из-за кото­ро­го зем­ля оста­лась неза­се­ян­ной; он уни­что­жал скот и уби­вал всех, кто попа­дал­ся ему на пути. Тогда Ойней при­гла­сил при­нять уча­стие в охо­те на веп­ря всех самых отваж­ных вои­те­лей Элла­ды, опо­ве­стив при этом, что тот, кто убьет веп­ря, полу­чит в каче­ст­ве тро­фея его шку­ру.
Для охоты на веп­ря собра­лись следу­ю­щие герои: Меле­агр, сын Ойнея; Дри­ас, сын Аре­са, оба из Калидо­на; Идас и Лин­кей, сыно­вья Афа­рея из Мес­се­нии; Кастор и Полидевк, сыно­вья Зев­са и Леды, из Лакеде­мо­на; Тесей, сын Эгея, из Афин; Адмет, сын Фере­та, из Фер; Анкей и Кефей, сыно­вья Ликур­га, из Арка­дии; Иасон, сын Эсо­на, из Иол­ка; Ификл, сын Амфи­т­ри­о­на, из Фив; Пири­той, сын Икси­о­на, из Лариссы; Пелей, сын Эака, из Фтии; Ата­лан­та, дочь Схой­нея, из Арка­дии; Амфи­а­рай, сын Оиклея, из Аргоса. При­ня­ли уча­стие и сыно­вья Тестия 94. Когда они собра­лись, Ойней стал уго­щать их, устро­ив пир­ше­ст­во, кото­рое дли­лось девять дней. На деся­тый день Кефей и Анкей, а так­же некото­рые дру­гие ста­ли гово­рить, что непри­стой­но им выхо­дить на охоту вме­сте с жен­щи­ной. Но Меле­агр, кото­рый был женат на Клео­пат­ре, доче­ри Ида­са и Мар­пес­сы, но хотел иметь детей так­же от Ата­лан­ты, при­нудил их вый­ти на охоту вме­сте с ней. Когда они обло­жи­ли веп­ря, Гилей и Анкей погиб­ли от клы­ков зве­ря, а Пелей неча­ян­но пора­зил дро­ти­ком Эври­ти­о­на. Пер­вой рани­ла веп­ря Ата­лан­та, пора­зив его стре­лой в спи­ну, вто­рым — Амфи­а­рай, попав ему в глаз. Меле­агр же добил зве­ря, пора­зив его в пах. Взяв шку­ру, он отдал ее Ата­лан­те. Тогда сыно­вья Тестия, уни­жен­ные тем, что тро­фей достал­ся жен­щине, несмот­ря на то что в охо­те участ­во­ва­ли муж­чи­ны, отня­ли у Ата­лан­ты шку­ру, гово­ря, что она при­над­ле­жит им по пра­ву рож­де­ния, посколь­ку Меле­агр не поже­лал вос­поль­зо­вать­ся сво­им пра­вом взять ее. (3) В гне­ве Меле­агр пере­бил сыно­вей Тестия и вер­нул шку­ру Ата­лан­те. Тогда Алтея, кото­рую гибель бра­тьев поверг­ла в тяж­кое горе, сожгла голов­ню, и Меле­агр вне­зап­но умер. Дру­гие же гово­рят, что смерть Меле­а­г­ра насту­пи­ла при дру­гих обсто­я­тель­ствах, а имен­но следу­ю­щих. Когда сыно­вья Тестия ста­ли тре­бо­вать, чтобы уби­тый зверь был отдан им, так как пер­вым пора­зил его Ификл, нача­лась вой­на меж­ду куре­та­ми и калидон­ца­ми. После того как Меле­агр, при­няв уча­стие в войне, убил некото­рых из сыно­вей Тестия, Алтея про­кля­ла его, и Меле­агр, раз­гне­ван­ный, остал­ся дома. Когда вра­ги уже ста­ли при­бли­жать­ся к сте­нам горо­да и когда граж­дане ста­ли молить Меле­а­г­ра о помо­щи, жена Меле­а­г­ра едва смог­ла убедить его, чтобы он при­нял уча­стие в сра­же­нии. Пере­бив осталь­ных сыно­вей Тестия, Меле­агр погиб в сра­же­нии. После смер­ти Меле­а­г­ра Алтея и Клео­пат­ра пове­си­лись, а жен­щи­ны, опла­ки­вав­шие его тело, пре­вра­ти­лись в птиц 95.

(4) После кон­чи­ны Алтеи Ойней женил­ся на Пери­бее, доче­ри Гип­по­ноя. О ней автор «Фива­иды» гово­рит, что Ойней взял ее в каче­ст­ве почет­ной награ­ды, когда был заво­е­ван город Олен. Геси­од же сооб­ща­ет, что отец ее Гип­по­ной, после того как Пери­бею соблаз­нил Гип­по­страт, сын Ама­рин­кея, послал ее к Ойнею, пору­чив увез­ти ее как мож­но даль­ше из пре­д­е­лов Элла­ды 96. (5) Есть и такие, кото­рые гово­рят, что Гип­по­ной, узнав, что его дочь совра­ще­на Ойне­ем, ото­слал ее бере­мен­ной к нему. От нее у Ойнея родил­ся Тидей. Писандр же гово­рит, что мате­рью Тидея была Гор­га: по воле Зев­са Ойней влю­бил­ся в соб­ст­вен­ную дочь.

Тидей, став отваж­ным вои­те­лем, был изгнан, как гово­рят некото­рые, за то, что убил бра­та Ойнея Алка­тоя. Но, как пола­га­ет автор поэ­мы «Алк­мео­нида», он был изгнан за то, что убил детей Мела­на, зло­умыш­ляв­ших про­тив Ойнея, — Фенея, Эври­а­ла, Гипер­лая, Антио­ха, Эвмеда, Стер­но­па, Ксан­тип­па, Сфе­не­лая. Фере­кид же в каче­ст­ве при­чи­ны изгна­ния сооб­ща­ет, что он убил род­но­го бра­та Оле­ния. Когда Агрий при­влек его к суду, тот убе­жал в Аргос к Адрас­ту и, женив­шись на доче­ри его Деи­пи­ле, поро­дил Дио­меда. Тидей же, отпра­вив­шись в поход про­тив Фив вме­сте с Адрас­том, погиб, сра­жен­ный Мела­нип­пом.

(6) Дети Агрия Тер­сит, Онхест, Протой, Келев­тор, Лико­пей и Мела­нипп, отняв у Ойнея цар­скую власть, отда­ли ее сво­е­му отцу. Кро­ме того, они зато­чи­ли Ойнея в тем­ни­цу и жесто­ко обра­ща­лись с ним. Позд­нее Дио­мед, тай­но при­быв из Аргоса с Алк­мео­ном, пере­бил всех сыно­вей Агрия, кро­ме Онхе­ста и Тер­си­та (они успе­ли бежать в Пело­пон­нес). Цар­скую власть, посколь­ку Ойней был уже ста­ри­ком, он отдал Анд­ре­мо­ну, женив­ше­му­ся на доче­ри Ойнея; само­го же Ойнея он увел в Пело­пон­нес. Но сыно­вья Агрия, кото­рым уда­лось спа­стись бег­ст­вом, устро­и­ли заса­ду у алта­ря Теле­фа в Арка­дии и уби­ли ста­ри­ка. Дио­мед при­нес его труп в Аргос и там похо­ро­нил (город этот по име­ни погре­бен­но­го назы­ва­ет­ся Ойноя). После это­го Дио­мед женил­ся на Эги­а­лее, доче­ри Адрас­та (как гово­рят дру­гие, на доче­ри Эги­а­лея), и вое­вал про­тив Фив и Трои.

IX. (1) Из сыно­вей Эола Афа­мант 97, цар­ст­во­вав­ший в Бео­тии, поро­дил от Нефе­лы сына Фрик­са и дочь Гел­лу. После же он женил­ся на Ино, от кото­рой у него роди­лись Леарх и Мели­керт. Ино, замыс­лив недоб­рое про­тив детей Нефе­лы, убеди­ла жен­щин под­жа­рить семен­ную пше­ни­цу. Те тай­но от мужей сде­ла­ли это, и зем­ля, при­няв нев­схо­жие семе­на, не дала уро­жая. По этой при­чине Афа­мант обра­тил­ся к дель­фий­ско­му ора­ку­лу, чтобы узнать, как изба­вить­ся от неуро­жая. Ино убеди­ла послан­ни­ков ска­зать, буд­то ора­кул гла­сил, что бес­пло­дие пре­кра­тит­ся, если Фрик­са при­не­сут в жерт­ву Зев­су. Услы­шав это, Афа­мант, вынуж­да­е­мый всем насе­ле­ни­ем стра­ны при­не­сти такую жерт­ву, под­вел Фрик­са к алта­рю. Но Нефе­ла похи­ти­ла его вме­сте с доче­рью, и взяв у Гер­ме­са зла­то­рун­но­го бара­на, дала его сво­им детям, чтобы они на его спине пере­нес­лись по под­не­бе­сью через зем­ли и моря. Когда дети Нефе­лы ока­за­лись над морем, разде­ляв­шим Сигей и Хер­со­нес, Гел­ла, соскольз­нув, упа­ла в пучи­ну: по месту ее гибе­ли море это было назва­но Гел­лес­пон­том. Фрикс же при­был к кол­хам, где цар­ст­во­вал царь Ээт, сын Гелиоса и Пер­се­иды, брат Кир­ки и той Паси­фаи, на кото­рой женил­ся Минос. Ээт при­ютил Фрик­са и дал ему в жены одну из сво­их доче­рей, Хал­ки­о­пу. Фрикс при­нес зла­то­рун­но­го бара­на в жерт­ву Зев­су Фик­сию, а руно отдал Ээту. Тот пове­сил его на дере­ве в роще, посвя­щен­ной богу Аре­су. От Хал­ки­о­пы у Фрик­са роди­лись Арг, Мелан, Фрон­тис и Кити­сор.

(2) Поз­же раз­гне­ван­ная Гера отня­ла у Афа­ман­та и тех детей, кото­рые роди­лись у него от Ино. Сам он в при­пад­ке безу­мия застре­лил из лука Леар­ха, Ино же вме­сте с Мели­кер­том бро­си­лась в море. Изгнан­ный из Бео­тии, Афа­мант спро­сил у бога, где ему мож­но посе­лить­ся. Ора­кул отве­тил, что он дол­жен посе­лить­ся в том месте, где ему пред­ло­жат уго­ще­ние дикие зве­ри. Стран­ст­вуя по мно­гим зем­лям, он встре­тил­ся одна­жды со ста­ей вол­ков, пожи­рав­ших мясо овец. Увидев Афа­ман­та, вол­ки убе­жа­ли, бро­сив мясо; Афа­мант же, осно­вав там посе­ле­ние, назвал эту стра­ну Афа­ман­ти­ей по сво­е­му име­ни. Женив­шись на Теми­сто, доче­ри Гип­сея, он поро­дил Лев­ко­на, Эритрия, Схой­нея и Птоя.

(3) Сизиф 98, сын Эола, осно­вав город Эфи­ру, кото­рый ныне назы­ва­ет­ся Коринф, женил­ся на Меро­пе, доче­ри Атлан­та. У них родил­ся сын Главк, сыном кото­ро­го от Эври­меды был Бел­ле­ро­фонт, убив­ший огнеды­ша­щую Химе­ру. Сизиф же в нака­за­ние дол­жен был в Аиде катить в гору голо­вой и рука­ми огром­ный камень: но, когда он пытал­ся пере­ва­лить этот камень через гору, камень отка­ты­вал­ся обрат­но. Тако­му нака­за­нию он был под­верг­нут из-за Эги­ны 99, доче­ри Асо­па. Когда Зевс тай­но похи­тил ее, Сизиф, как гово­рят, рас­ска­зал об этом искав­ше­му ее Асо­пу.

(4) Деион, цар­ст­во­вав­ший в Фокиде, женил­ся на Дио­меде, доче­ри Ксуфа. У него роди­лись дочь Асте­ро­пея 100 и сыно­вья Энет, Актор, Филак и Кефал 101. Кефал женил­ся на Про­к­риде, доче­ри Эрех­тея. Позд­нее его похи­ти­ла влю­бив­ша­я­ся в него Эос.

(5) Пери­ер же, овла­дев Мес­се­ни­ей, женил­ся на Гор­го­фоне, доче­ри Пер­сея, от кото­рой у него роди­лись сыно­вья Афа­рей, Лев­кипп, Тин­да­рей и Ика­рий. Мно­гие дру­гие назы­ва­ют Пери­е­ра сыном не Эола, а Кинор­та, сына Амик­ла. По этой при­чине мы обо всем, что каса­ет­ся потом­ков Пери­е­ра, рас­ска­жем в том месте, где речь пой­дет о роде Атлан­та.

(6) Магнет, сын Эола, женил­ся на мор­ской ним­фе, и от это­го бра­ка роди­лись Полидект и Дик­тис. Они ста­ли жить на ост­ро­ве Сери­фе.

(7) Сал­мо­ней вна­ча­ле жил в обла­сти Фес­са­лии, позд­нее же, при­быв в Элиду, осно­вал там город. Будучи чело­ве­ком дерз­ким и желая срав­нять­ся с самим Зев­сом, он был нака­зан за свои без­бож­ные дела: Сал­мо­ней гово­рил, что он Зевс; при­но­си­мые Зев­су жерт­вы он при­сва­и­вал себе. Вла­ча за колес­ни­цей высу­шен­ные шку­ры вме­сте с мед­ны­ми кув­ши­на­ми, он заяв­лял, что про­из­во­дит гром, а бро­сая в небо зажжен­ные факе­лы, гово­рил, что мета­ет мол­нии. Зевс пора­зил его перу­ном и уни­что­жил осно­ван­ный им город вме­сте со все­ми его жите­ля­ми 102.

(8) Тиро, дочь Сал­мо­нея и Алкиди­ки, вос­пи­ты­ва­лась у Кре­тея, кото­рый при­хо­дил­ся Сал­мо­нею род­ным бра­том. Она влю­би­лась в реч­но­го бога Эни­пея и в сокру­ше­нии посто­ян­но ходи­ла на реку. Посей­дон, при­няв образ Эни­пея, сошел­ся с ней 103, и она, родив тай­но двух близ­не­цов, под­ки­ну­ла их. Вбли­зи под­ки­ну­тых близ­не­цов про­хо­ди­ли пас­ту­хи, гнав­шие табун лоша­дей, и кобы­ли­ца заде­ла копы­том лицо одно­го из близ­не­цов, на кото­ром от это­го оста­лось тем­ное пят­но. Пас­тух под­нял и вырас­тил обо­их маль­чи­ков и того, кото­рый был с пят­ном, назвал Пели­ем, дру­го­го же Неле­ем. Когда близ­не­цы вырос­ли и узна­ли, кто их род­ная мать, они уби­ли свою маче­ху, кото­рую зва­ли Сиде­ро. Они напа­ли на нее после того, как узна­ли, что та оскор­би­ла их мать. Маче­ха пыта­лась най­ти убе­жи­ще в хра­ме Геры, но Пелий зако­лол ее у самых алта­рей. И вооб­ще он вся­че­ски оскорб­лял Геру.

(9) Позд­нее бра­тья ста­ли враж­до­вать друг с дру­гом, и Нелей, будучи изгнан, при­был в Мес­се­нию и осно­вал там город Пилос 104. Он женил­ся на Хло­риде, доче­ри Амфи­о­на, от кото­рой у него роди­лись дочь Перо и сыно­вья Тавр, Асте­рий, Пила­он, Деимах, Эври­бий, Эпидай, Радий, Эври­мен, Эва­гор, Ала­стор, Нестор и Пери­к­ли­мен. Послед­не­го Посей­дон ода­рил спо­соб­но­стью при­ни­мать вид любо­го суще­ства. Когда Геракл опу­сто­шал город Пилос, Пери­к­ли­мен во вре­мя сра­же­ния при­ни­мал образ то льва, то змеи, то пче­лы, но погиб от руки Герак­ла вме­сте с осталь­ны­ми детьми Нелея. Спас­ся толь­ко один Нестор 105, так как в это вре­мя нахо­дил­ся на вос­пи­та­нии у гере­ни­ев 106. Нестор женил­ся на Ана­кси­бии 107, доче­ри Кра­ти­ея, и у него роди­лись доче­ри Пей­сиди­ка и Поли­ка­ста и сыно­вья Пер­сей, Стра­тих, Арет, Эхе­фрон, Писи­страт, Анти­лох, Тра­си­мед.

(10) А Пелий жил в обла­сти Фес­са­лии и женил­ся на Ана­кси­бии, доче­ри Биан­та, или, как гово­рят дру­гие, на Фило­ма­хе, доче­ри Амфи­о­на. От это­го бра­ка роди­лись сын Акаст и доче­ри Пей­сиди­ка, Пело­пия, Гип­потоя и Алкеста.

(11) Кре­тей же, осно­вав город Иолк, женил­ся на Тиро, доче­ри Сал­мо­нея, от кото­рой у него роди­лись сыно­вья Эсон, Ами­та­он и Ферет. Ами­та­он, жив­ший в Пило­се, женил­ся на Идо­мене, доче­ри Фере­та, и у него роди­лись сыно­вья Биант и Мелам­под 108. Послед­ний жил в сель­ской мест­но­сти, и перед домом у него сто­я­ло дере­во, под кор­нем кото­ро­го нахо­ди­лась зме­и­ная нора. После того как слу­ги уби­ли змей, он тела их сжег, сло­жив для этой цели костер, а зме­и­ных дете­ны­шей подо­брал и стал вскарм­ли­вать. Когда змеи вырос­ли, они одна­жды вполз­ли ему во вре­мя сна на пле­чи и ста­ли про­чи­щать ему уши сво­и­ми язы­ка­ми. Мелам­под в стра­хе про­будил­ся, но стал пони­мать язык летав­ших вокруг него птиц 109. Узна­вая мно­гое от них, он стал пред­ска­зы­вать людям буду­щее. К это­му дару он еще при­со­еди­нил спо­соб­ность про­ри­ца­ния по жерт­во­при­но­ше­ни­ям. Он встре­тил­ся с богом Апол­ло­ном на бере­гу реки Алфея и с тех пор стал луч­шим про­ри­ца­те­лем.

(12) Биант же, сын Ами­та­о­на, посва­тал­ся к Перо, доче­ри Нелея. Так как мно­гие доби­ва­лись ее руки, Нелей обе­щал отдать свою дочь за того, кто при­го­нит ему при­над­ле­жав­шее Фила­ку ста­до коров. Ста­до это нахо­ди­лось в обла­сти Фила­ке, и его охра­ня­ла соба­ка, к кото­рой ни чело­век, ни зверь не смел близ­ко подой­ти. Биант не сумел украсть этих коров и попро­сил бра­та помочь. Мелам­под пообе­щал, но пред­ска­зал, что он будет пой­ман при совер­ше­нии кра­жи и после того, как про­будет в заклю­че­нии целый год, полу­чит ста­до. Дав это обе­ща­ние, Мелам­под отпра­вил­ся в Фила­ку и был пой­ман, соглас­но пред­ска­за­нию, в тот самый момент, когда пытал­ся совер­шить кра­жу. Его заклю­чи­ли в тем­ни­цу и дер­жа­ли под стра­жей. Когда до исте­че­ния года оста­ва­лось уже немно­го вре­ме­ни, он услы­шал голос чер­вей, оби­тав­ших под кры­шей. Один из чер­вей спро­сил дру­гих, какую часть бал­ки, на кото­рой лежа­ла кры­ша, они про­грыз­ли; те отве­ти­ли, что оста­лось очень немно­го. Тогда Мелам­под стал сра­зу про­сить, чтобы его пере­ве­ли в дру­гое место заклю­че­ния. После того как это было сде­ла­но, пер­вое зда­ние обру­ши­лось. Филак уди­вил­ся, и узнав, что он явля­ет­ся луч­шим из про­ри­ца­те­лей, при­ка­зал осво­бо­дить его и стал спра­ши­вать, каким обра­зом у его без­дет­но­го сына Ифик­ла могут родить­ся дети. Мелам­под отве­тил, что ска­жет, если ему отда­дут коров. После это­го он при­нес в жерт­ву двух быков, разде­лил туши на части и стал при­зы­вать птиц. Когда при­ле­тел кор­шун, Мелам­под узнал от него, что неко­гда Филак холо­стил бара­нов и поло­жил вбли­зи Ифик­ла еще покры­тый кро­вью нож. Когда сын испу­гал­ся и убе­жал, он воткнул нож в свя­щен­ное дере­во. Дре­вес­ная кора тот­час покры­ла нож со всех сто­рон. Кор­шун доба­вил, что, если нож будет най­ден, с него надо будет соскоб­лить ржав­чи­ну и давать ее пить Ифи­к­лу в тече­ние деся­ти дней. После это­го у него родит­ся сын.

Узнав все это от кор­шу­на, Мелам­под отыс­кал нож, и соскоб­лив с него ржав­чи­ну, стал давать ее пить Ифи­к­лу в тече­ние деся­ти дней, и у того родил­ся сын Подарк. Коров же Мелам­под при­гнал в Пилос, и взяв дочь Нелея, отдал ее бра­ту 110. До некото­ро­го вре­ме­ни он про­жил в Мес­се­нии, когда же Дио­нис поверг аргос­ских жен­щин в безу­мие, он исце­лил их и стал жить там вме­сте с Биан­том, разде­лив­шим с ним цар­ст­во.

(13) Сыном Биан­та и Перо был Талай, женив­ший­ся на Лиси­ма­хе, доче­ри Абан­та, сына Мелам­по­да. От это­го бра­ка роди­лись Адраст, Пар­те­но­пей, Про­на­кс, Меки­стей, Ари­сто­мах и Эри­фи­ла, на кото­рой женил­ся Амфи­а­рай. Сыном Пар­те­но­пея был Про­мах, при­ни­мав­ший уча­стие вме­сте с эпи­го­на­ми в похо­де про­тив Фив. Сыном Меки­стея был Эври­ал, кото­рый при­был под Трою. От Про­на­к­са родил­ся Ликург; от бра­ка Адрас­та и Амфи­теи, доче­ри Про­на­к­са, роди­лись доче­ри Аргия, Деи­пи­ла, Эги­а­лея и сыно­вья Эги­а­лей и Киа­нипп.

(14) Ферет, сын Кре­тея, осно­вал город Феры в Фес­са­лии и поро­дил сыно­вей Адме­та и Ликур­га. Ликург стал жить в обла­сти Немеи; женив­шись на Эвриди­ке или, как гово­рят некото­рые, на Амфи­тее, он поро­дил Офель­та, про­зван­но­го Архе­мор 111.

(15) Когда Адмет цар­ст­во­вал в Ферах, у него в услу­же­нии нахо­дил­ся бог Апол­лон 112. Это было то самое вре­мя, когда Адмет сва­тал­ся к доче­ри Пелия Алкесте. Пелий при­ка­зал опо­ве­стить всех, что отдаст дочь за того, кто суме­ет запрячь в колес­ни­цу львов и веп­рей. Апол­лон сде­лал это и передал колес­ни­цу Адме­ту. Послед­ний, при­ведя колес­ни­цу к Пелию, полу­чил Алке­сту. Во вре­мя свадь­бы Адмет при­нес жерт­вы всем богам, но забыл об Арте­ми­де. Это и было при­чи­ной того, что, когда Адмет открыл две­ри сва­деб­но­го покоя, он нашел его напол­нен­ным клуб­ка­ми свер­нув­ших­ся змей. Но Апол­лон и тут пообе­щал уми­ло­сти­вить боги­ню и выпро­сил у Мойр следу­ю­щее. Когда настанет для Адме­та смерт­ный час, он изба­вит­ся от смер­ти, если кто-нибудь — отец или мать, или жена 113 — доб­ро­воль­но согла­сит­ся уме­реть вме­сто него. Когда наста­ло вре­мя Адме­ту уме­реть, ни отец, ни мать не захо­те­ли отдать за него свою жизнь и толь­ко Алкеста согла­си­лась уме­реть вме­сто сво­е­го мужа. Но Кора вновь вер­ну­ла ее на зем­лю; некото­рые же гово­рят, что это сде­лал Геракл, сра­зив­ший­ся с Аидом 114.

(16) От Эсо­на, сына Кре­тея и Поли­меды, доче­ри Авто­ли­ка 115, родил­ся Иасон. Он стал жить в горо­де Иол­ке; в этом горо­де после Кре­тея воца­рил­ся Пелий. Когда он вопро­сил ора­кул, как следу­ет ему обе­ре­гать свою цар­скую власть, бог воз­ве­стил ему, что он дол­жен осте­ре­гать­ся чело­ве­ка об одной сан­да­лии. Вна­ча­ле Пелий не понял того, что ему пред­ска­зал ора­кул, но позд­нее ему при­шлось узнать его смысл. Одна­жды, при­но­ся на бере­гу моря жерт­ву богу Посей­до­ну, он при­гла­сил на это тор­же­ст­во мно­го­чис­лен­ных гостей, и среди них Иасо­на. Иасон, при­страст­ный к зем­леде­лию, зани­мал­ся в это вре­мя поле­вы­ми работа­ми, но, полу­чив при­гла­ше­ние, поспе­шил на тор­же­ст­во. Пере­хо­дя через реку Анавр, он поте­рял одну сан­да­лию, сорван­ную с его ноги реч­ной стру­ей. Увидев обу­то­го таким обра­зом Иасо­на и вспом­нив о пред­ска­за­нии, Пелий подо­шел к нему и стал спра­ши­вать, как бы он, Иасон, посту­пил, имея всю пол­ноту вла­сти, с тем из сограж­дан, о кото­ром ему было бы пред­ска­за­но, что этот чело­век станет его убий­цей 116. Иасон (или слу­чай­но ему это при­шло в голо­ву, или же при­чи­ной тако­го отве­та был гнев боги­ни Геры, желав­шей, чтобы Медея, при­быв сюда, погу­би­ла Пелия, кото­рый не возда­вал боже­ст­вен­ных поче­стей Гере) отве­тил, что при­ка­зал бы это­му чело­ве­ку при­не­сти золо­тое руно. Пелий, услы­шав это, тот­час же при­ка­зал ему отпра­вить­ся за золотым руном 117. Это руно нахо­ди­лось в Кол­хиде, в роще, посвя­щен­ной богу Аре­су: оно висе­ло на дубе и охра­ня­лось посто­ян­но бодр­ст­ву­ю­щим дра­ко­ном. Иасон, послан­ный на свер­ше­ние тако­го подви­га, при­звал на помощь Арга, сына Фрик­са, и тот по сове­ту Афи­ны постро­ил пяти­де­ся­ти­ве­сель­ный корабль, назван­ный по име­ни стро­и­те­ля Арго. На носу кораб­ля боги­ня Афи­на укре­пи­ла ствол про­ри­цаю­ще­го додон­ско­го дуба. Когда корабль был постро­ен, Иасон обра­тил­ся к ора­ку­лу, и бог при­ка­зал ему отплыть, после того как он собе­рет себе на помощь самых доб­лест­ных геро­ев Элла­ды. На помощь Иасо­ну собра­лись следу­ю­щие герои 118: Тифий, сын Агния, кото­рый стал корм­чим; Орфей, сын Ойа­г­ра; Зет и Кала­ид, сыно­вья Борея; Кастор и Полидевк, сыно­вья Зев­са; Тела­мон и Пелей, сыно­вья Эака; Геракл, сын Зев­са; Тесей, сын Эгея; Идас и Лин­кей, сыно­вья Афа­рея; Амфи­а­рай, сын Оиклея; Кеней, сын Коро­на; Пале­мон, сын Гефе­ста (или Это­ла); Кефей, сын Алея; Лаэрт, сын Арки­сия; Авто­лик, сын Гер­ме­са; Ата­лан­та, дочь Схой­нея; Мене­тий, сын Акто­ра; Актор, сын Гип­па­са; Адмет, сын Фере­та; Акаст, сын Пелия; Эврит, сын Гер­ме­са; Меле­агр, сын Ойнея; Анкей, сын Ликур­га; Эвфем, сын Посей­до­на; Пеант, сын Тав­ма­ка; Бут, сын Телео­на; Фан и Ста­фил, сыно­вья Дио­ни­са; Эргин, сын Посей­до­на; Пери­к­ли­мен, сын Нелея; Авгий, сын Гелиоса; Ификл, сын Тестия; Арг, сын Фрик­са; Эври­ал, сын Меки­стея; Пене­лей, сын Гип­пал­ма; Леит, сын Алек­то­ра; Ифит, сын Нав­бо­ла; Аска­лаф и Иал­мен, сыно­вья Аре­са; Асте­рий, сын Коме­та; Поли­фем, сын Эла­та.

(17) Под коман­до­ва­ни­ем Иасо­на все эти герои отпра­ви­лись в путь и при­ча­ли­ли на сво­ем кораб­ле к ост­ро­ву Лем­но­су. Слу­чи­лось так, что на ост­ро­ве Лем­но­се в это вре­мя совер­шен­но не было муж­чин и пра­ви­ла ост­ро­вом Гип­си­пи­ла, дочь Тоан­та. При­чи­на была тако­ва. Лем­нос­ские жен­щи­ны отка­за­лись почи­тать боги­ню Афро­ди­ту, и та в воз­мездие наде­ли­ла их зло­во­ни­ем. Поэто­му их мужья, захва­тив в плен жен­щин из близ­ле­жа­щей обла­сти Фра­кии, сде­ла­ли этих плен­ниц сво­и­ми налож­ни­ца­ми. Оскорб­лен­ные жен­щи­ны Лем­но­са пере­би­ли сво­их отцов и мужей 119, и толь­ко одна Гип­си­пи­ла спас­ла сво­е­го отца Тоан­та, спря­тав его. Герои, при­ча­лив к ост­ро­ву Лем­но­су, управ­ля­е­мо­му жен­щи­на­ми, всту­пи­ли в брак с его оби­та­тель­ни­ца­ми. Гип­си­пи­ла разде­ли­ла ложе с Иасо­ном и роди­ла от него двух сыно­вей, Эвнея и Небро­фо­на.

(18) Отплыв с ост­ро­ва Лем­но­са, герои при­ча­ли­ли затем к стране доли­о­нов, кото­ры­ми пра­вил царь Кизик. Он ока­зал им госте­при­им­ст­во и дру­же­лю­бие. Оттуда они ночью выплы­ли в откры­тое море и попа­ли в поло­су про­тив­ных вет­ров. Не узна­вая бере­га, они вновь при­ча­ли­ли к стране доли­о­нов. Послед­ние при­ня­ли их за вой­ско пеласгов (с кото­ры­ми у них посто­ян­но шли стыч­ки). Нача­лось ноч­ное сра­же­ние, во вре­мя кото­ро­го ни те, ни дру­гие не зна­ли, кто их про­тив­ни­ки. Арго­нав­ты мно­гих пере­би­ли и в том чис­ле уби­ли Кизи­ка. Когда же насту­пил день и они ура­зу­ме­ли про­ис­шед­шее, они в знак скор­би остриг­ли себе воло­сы и устро­и­ли Кизи­ку пыш­ные похо­ро­ны. После похо­рон, вый­дя в откры­тое море, они при­ча­ли­ли к Мисии.

(19) Здесь они оста­ви­ли Герак­ла и Поли­фе­ма. При­чи­на заклю­ча­лась в том, что Гилас 120, сын Тей­о­да­ман­та и воз­люб­лен­ный Герак­ла, отпра­вив­шись за водой, был похи­щен ним­фа­ми из-за сво­ей кра­соты. Крик его услы­шал Поли­фем и, думая, что Гила­са уве­ли мор­ские раз­бой­ни­ки, кинул­ся с обна­жен­ным мечом в пого­ню за похи­ти­те­ля­ми. Встре­тив Герак­ла, Поли­фем рас­ска­зал и ему о слу­чив­шем­ся. Пока оба они иска­ли Гила­са, корабль выплыл в откры­тое море. Поли­фем затем осно­вал в Мисии город Киос и стал царем; Геракл же вер­нул­ся в Аргос. Но Геро­дор гово­рит, что Геракл и не начи­нал вовсе похо­да, но нахо­дил­ся тогда в раб­ст­ве у Омфа­лы. Фере­кид же рас­ска­зы­ва­ет, что Геракл был остав­лен в гава­ни Афе­ты 121, в Фес­са­лии, ибо сам корабль Арго про­ве­щал чело­ве­че­ским голо­сом, что не в силах выне­сти его тяжесть. Дема­рат же переда­ет, что Геракл доплыл до Кол­хиды, а Дио­ни­сий даже гово­рит, что он стал пред­во­ди­те­лем арго­нав­тов.

(20) Из Мисии арго­нав­ты отпра­ви­лись в зем­лю, где жило пле­мя беб­ри­ков. В этой зем­ле пра­вил Амик, сын Посей­до­на и Вифин­ской ним­фы 122. Будучи отваж­ным бой­цом, Амик застав­лял чуже­стран­цев, при­ча­ли­вав­ших к его зем­ле, бить­ся с ним на кула­ках и таким спо­со­бом их уби­вал. И в этот раз он при­был к месту, где при­ча­лил корабль Арго, и стал вызы­вать само­го доб­лест­но­го на кулач­ный бой. Полидевк при­нял вызов и уда­ром под ложеч­ку 123 сра­зил его насмерть. Когда же после это­го беб­ри­ки напа­ли на него, герои, взяв­шись за ору­жие, обра­ти­ли их в бег­ст­во и мно­гих пере­би­ли.

(21) Отплыв оттуда, арго­нав­ты подо­шли к Сал­мидес­су на побе­ре­жье Фра­кии. Там оби­тал Финей, сле­пой про­ри­ца­тель 124. Одни назы­ва­ют его сыном Аге­но­ра, дру­гие же — сыном Посей­до­на. Боги осле­пи­ли его, как гово­рят, за то, что он по нау­ще­нию маче­хи осле­пил сво­их соб­ст­вен­ных детей. Некото­рое же сооб­ща­ют, что его осле­пил сам Посей­дон за то, что он ука­зал детям Фрик­са мор­ской путь из Кол­хиды в Элла­ду. Поми­мо того, боги насла­ли на него Гар­пий. Это были кры­ла­тые суще­ства, и каж­дый раз, как для Финея накры­ва­ли стол, они стрем­глав спус­ка­лись с неба и похи­ща­ли бо́льшую часть еды, а то немно­гое, что оста­ва­лось на сто­ле, зара­жа­ли таким зло­во­ни­ем, что есть это было невоз­мож­но. Когда арго­нав­ты обра­ти­лись к Финею с прось­бой ука­зать им путь по морю, он обе­щал выпол­нить их прось­бу, если они изба­вят его от Гар­пий. Тогда арго­нав­ты накры­ли стол для него с раз­но­об­раз­ной пищей, и Гар­пии тот­час же, вне­зап­но сле­тев с неба, ста­ли рас­хи­щать ее. Увидев это, сыно­вья Борея Зет и Кала­ид, будучи сами кры­ла­ты­ми, обна­жи­ли мечи и ста­ли пре­сле­до­вать Гар­пий в возду­хе. Гар­пи­ям было пред­ска­за­но, что они погиб­нут от руки сыно­вей Борея, а сыно­вьям Борея было пред­опре­де­ле­но погиб­нуть тогда, когда, пре­следуя, они не настиг­нут того, кто станет убе­гать от них. Одна из пре­следу­е­мых кину­лась в пело­пон­нес­скую реку Тиг­рес, кото­рая ныне по ее име­ни зовет­ся Гар­пис. Эту Гар­пию одни назы­ва­ют Никото­ей, дру­гие — Аел­ло­по­дой. Дру­гая же Гар­пия, по име­ни Оки­пе­та, или, как ее назы­ва­ют дру­гие, Оки­тоя (а Геси­од назы­ва­ет ее Оки­по­да), бежа­ла вдоль Про­пон­ти­ды и достиг­ла Эхи­над­ских ост­ро­вов, кото­рые ныне по это­му слу­чаю назы­ва­ют Стро­фа­да­ми: ибо она повер­ну­лась 125, как толь­ко при­бы­ла к этим ост­ро­вам, и, ока­зав­шись на бере­гу, упа­ла от уста­ло­сти вме­сте с тем, кто ее пре­сле­до­вал. Апол­ло­ний же в «Арго­нав­ти­ке» гово­рит, что Гар­пий пре­сле­до­ва­ли до ост­ро­вов, назы­ва­е­мых Стро­фа­да­ми, и что они не пре­тер­пе­ли ниче­го дур­но­го, так как дали клят­ву боль­ше нико­гда не оби­жать Финея.

(22) Изба­вив­шись от Гар­пий, Финей ука­зал мор­ской путь арго­нав­там и дал им совет отно­си­тель­но скал Сим­пле­гад 126, нахо­див­ших­ся в море. Эти ска­лы были огром­ной вели­чи­ны и, сдви­га­ясь под силой вет­ра, отре­за­ли моря­кам путь. Над местом, где они нахо­ди­лись, сто­ял густой туман и разда­вал­ся страш­ный гро­хот; даже пти­цы не мог­ли про­ле­теть меж­ду ними. Финей посо­ве­то­вал арго­нав­там пустить дико­го голу­бя, чтобы он про­ле­тел меж­ду ска­ла­ми, и если он оста­нет­ся целым, то сме­ло плыть; если же он погибнет, то отка­зать­ся от пла­ва­ния. Выслу­шав это, они вновь выплы­ли в откры­тое море и, когда уже были близ­ко от Сим­пле­гад, выпу­сти­ли с носа кораб­ля голу­бя. Тот про­ле­тел, и ска­лы, сомкнув­шись, успе­ли отсечь ему толь­ко кон­чик хво­ста. Подо­ждав, когда ска­лы разой­дут­ся вновь, напря­жен­но гре­бя, под­дер­жи­ва­е­мые боги­ней Герой, арго­нав­ты про­плы­ли меж­ду ними: постра­да­ли толь­ко кор­мо­вые фигу­ры кораб­ля. С это­го вре­ме­ни Сим­плега­ды ста­ли непо­движ­ны­ми, ибо было опре­де­ле­но, что они оста­но­вят­ся навсе­гда, если меж­ду ними про­плы­вет корабль.

(23) После это­го арго­нав­ты при­бы­ли к мари­ан­ди­нам 127, и там их радуш­но при­нял пра­вив­ший у них царь Лик. Здесь погиб про­ри­ца­тель Идмон, ранен­ный насмерть диким каба­ном, умер и Тифий. Тогда Анкей взял на себя обя­зан­но­сти руле­во­го.

Про­плыв мимо реки Тер­мо­дон­та 128 и Кав­ка­за, они при­бы­ли к реке Фаси­су, кото­рая про­те­ка­ет по Кол­хиде 129. После того как корабль там при­ча­лил, Иасон при­был к царю Ээту. Рас­ска­зав ему о пору­че­нии, кото­рое воз­ло­жил на него Пелий, он стал про­сить Ээта отдать ему руно. Тот обе­щал сде­лать это при усло­вии, если Иасон суме­ет загнать в упряж­ку мед­но­но­гих быков. Была у Ээта пара этих сви­ре­пых быков, огром­ной вели­чи­ны, дар Гефе­ста. У них были мед­ные ноги и огнеды­ша­щие пасти. Ээт при­ка­зал Иасо­ну запрячь этих быков и засе­ять поле зуба­ми дра­ко­на: уже дав­но он полу­чил в дар от Афи­ны поло­ви­ну тех зубов дра­ко­на, кото­рые Кадм посе­ял в Фивах. Иасон был в без­вы­ход­ном поло­же­нии, не зная, как он смо­жет запрячь быков. Но в него влю­би­лась Медея, дочь Ээта и Идии, доче­ри Оке­а­на, вол­шеб­ни­ца. Опа­са­ясь, что быки погу­бят Иасо­на, она дала ему тай­но от отца обе­ща­ние помочь в укро­ще­нии быков и отдать руно, если он покля­нет­ся, что женит­ся на ней и уве­зет ее с собой в Элла­ду. Когда Иасон поклял­ся, она дала ему вол­шеб­ную мазь, кото­рой он дол­жен был нате­реть свое тело, копье и щит, когда станет запря­гать быков, и ска­за­ла, что, нама­зав­шись этой мазью, он будет неуяз­вим в тече­ние дня как от огня, так и от желе­за. Она так­же объ­яс­ни­ла ему, что, когда зубы дра­ко­на будут посе­я­ны, из зем­ли поды­мут­ся витя­зи в пол­ном воору­же­нии, кото­рые на него набро­сят­ся. Когда он заме­тит, что они стол­пи­лись, он дол­жен будет забро­сить камень на самую середи­ну: тогда они ста­нут сра­жать­ся друг с дру­гом, и Иасон смо­жет их пере­бить. Выслу­шав все это и нама­зав­шись вол­шеб­ной мазью, Иасон при­шел в рощу, где нахо­дил­ся храм, отыс­кал быков и, когда они, изры­гая из пасти огонь, рину­лись к нему, запряг их в ярмо. После это­го Иасон посе­ял зубы дра­ко­на, и из зем­ли под­ня­лись мужи в пол­ном воору­же­нии. Тогда Иасон стал неза­мет­но бро­сать кам­ни туда, где вои­ны соби­ра­лись вме­сте; и, когда они всту­па­ли в сра­же­ние друг с дру­гом, Иасон, подой­дя близ­ко, уби­вал их. Но, хотя Иасон и сумел запрячь быков, Ээт не отда­вал руна: он замыс­лил сжечь корабль Арго и пере­бить арго­нав­тов. Одна­ко Медея успе­ла преж­де при­ве­сти Иасо­на к месту, где нахо­ди­лось руно, и, усы­пив вол­шеб­ным зельем дра­ко­на, кото­рый его охра­нял, взя­ла руно и села вме­сте с Иасо­ном на корабль Арго. С ней отпра­вил­ся в пла­ва­ние и брат ее Апсирт 130. Ночью арго­нав­ты вме­сте с ними выплы­ли в откры­тое море.

(24) Ээт, узнав о том, что дерз­ну­ла совер­шить Медея, кинул­ся пре­сле­до­вать корабль. Когда Медея увиде­ла, что Ээт уже совсем близ­ко, она уби­ла бра­та, раз­ру­би­ла его тело на части и ста­ла бро­сать в море. Ээт, соби­рая части тела сво­е­го сына, стал отста­вать, был вынуж­ден пре­кра­тить пого­ню и, повер­нув назад, похо­ро­нил подо­бран­ные части тела Апсир­та. Место захо­ро­не­ния он назвал Томы 131. Ээт выслал вели­кое мно­же­ст­во кол­хов на поис­ки Арго, при­гро­зив при этом, что если они не вер­нут Медею назад, то они сами под­верг­нут­ся пред­на­зна­чен­но­му ей нака­за­нию. Тогда они разде­ли­лись на груп­пы и отпра­ви­лись на поис­ки в раз­ные места. Когда арго­нав­ты уже про­плы­ва­ли вбли­зи реки Эрида­на, Зевс, раз­гне­ван­ный убий­ст­вом Апсир­та, наслал силь­ную бурю и сбил их с кур­са. Когда же арго­нав­ты про­плы­ва­ли мимо Апсирт­ских ост­ро­вов, корабль про­ве­щал им, что Зевс не сме­нит гне­ва на милость, пока они, при­быв в Авсо­нию, не очи­стят­ся у Кир­ки от убий­ства Апсир­та. Затем арго­нав­ты про­плы­ли мимо земель, на кото­рых оби­та­ли пле­ме­на лиги­ев и кель­тов, пере­сек­ли Сар­дин­ское море и, про­плыв мимо Тир­ре­нии, при­ста­ли к ост­ро­ву Ээе 132. Там, обра­тив­шись с моль­бой к Кир­ке, они были очи­ще­ны от пре­ступ­ле­ния 133.

(25) Когда они про­плы­ва­ли мимо Сирен, Орфей удер­жал арго­нав­тов на кораб­ле, заглу­шив пение Сирен сво­ей пес­ней. Един­ст­вен­ный, кто бро­сил­ся к ним, был Бут, кото­ро­го, одна­ко, похи­ти­ла Афро­ди­та и посе­ли­ла в Лили­бее. После Сирен корабль при­плыл к Харибде, Скил­ле и ска­лам Планк­там, над кото­ры­ми было вид­но огром­ное пла­мя и тучи дыма, под­ни­мав­ши­е­ся квер­ху. Но через все эти пре­пят­ст­вия корабль про­ве­ла Фети­да вме­сте с нере­ида­ми, послан­ная Герой на помощь арго­нав­там. Про­плыв мимо ост­ро­ва Три­на­кии 134, на кото­ром пасет­ся ста­до Гелиоса, они при­ста­ли к Кер­ки­ре, ост­ро­ву феа­ков, царем кото­ро­го был Алки­ной. Некото­рые из кол­хов, не отыс­кав Арго, посе­ли­лись на Керав­ний­ских горах, дру­гие, при­плыв в Илли­рию, засе­ли­ли Апсирт­ские ост­ро­ва, но некото­рые, достиг­нув ост­ро­ва феа­ков, заста­ли там корабль Арго и ста­ли про­сить царя Алки­ноя выдать Медею. Тот отве­тил, что если Медея уже сошлась с Иасо­ном, то он оста­вит ее ему, но если она еще девуш­ка, то ото­шлет ее отцу. Но Аре­та, жена Алки­ноя, успе­ла преж­де све­сти Медею с Иасо­ном. Тогда кол­хи посе­ли­лись здесь вме­сте с феа­ка­ми, а арго­нав­ты с Меде­ей выплы­ли в откры­тое море.

(26) Ночью во вре­мя пла­ва­ния они попа­ли в силь­ную бурю. Апол­лон, встав на вер­шине Мелан­тий­ских гор, выстре­лил из лука в море и блес­нул мол­нией. Арго­нав­ты увиде­ли вбли­зи ост­ров, при­ча­ли­ли к нему и, так как он появил­ся неожидан­но, назва­ли его Ана­фэ 135. Воз­двиг­нув алтарь Апол­ло­ну Эгле­ту 136 и при­не­ся ему жерт­ву, они устро­и­ли пир­ше­ст­во. Две­на­дцать слу­жа­нок, кото­рых Аре­та пода­ри­ла Медее, весе­ло шути­ли над геро­я­ми: отсюда ведет свое нача­ло и поныне суще­ст­ву­ю­щий обы­чай у жен­щин шутить во вре­мя жерт­во­при­но­ше­ния 137.

Выплыв в откры­тое море, арго­нав­ты не мог­ли при­стать к ост­ро­ву Кри­ту, так как им мешал сде­лать это Талос 138. О нем рас­ска­зы­ва­ют, что он при­над­ле­жал к мед­но­му поко­ле­нию, дру­гие же сооб­ща­ют, что его пода­рил Мино­су Гефест. Талос был чело­век из меди, но иные гово­рят, что это был бык. У него была толь­ко одна жила, протя­нув­ша­я­ся от шеи до лоды­жек. Эта жила была заткну­та мед­ным гвоздем. Охра­няя ост­ров, Талос три­жды в день обе­гал его кру­гом. И в этот раз, увидев под­плы­ваю­щий корабль Арго, он стал бро­сать в него кам­ня­ми. Но введен­ный в обман Меде­ей, Талос погиб, как гово­рят некото­рые, от вол­шеб­но­го сна­до­бья, кото­рое дала ему Медея и кото­рое вверг­ло его в безу­мие. Дру­гие же сооб­ща­ют, что Медея обе­ща­ла сде­лать его бес­смерт­ным и выта­щи­ла мед­ный гвоздь: из Тало­са вытек весь ихор 139, и он погиб. Некото­рые же рас­ска­зы­ва­ют, что Пеант выстре­лил в него из лука и попал в лодыж­ку, что и было при­чи­ной смер­ти Тало­са. Про­быв на Кри­те одну ночь, арго­нав­ты затем при­ча­ли­ли к ост­ро­ву Эгине, чтобы попол­нить там запа­сы воды, и по это­му пово­ду меж­ду ними нача­лось состя­за­ние 140. Оттуда, про­плыв меж­ду Эвбе­ей и Лок­ридой, они при­бы­ли в Иолк. Все пла­ва­ние заня­ло у них четы­ре меся­ца.

(27) Пелий же, уве­рен­ный в том, что арго­нав­ты не вер­нут­ся, решил убить Эсо­на. Тот упро­сил Пелия, чтобы раз­ре­шил ему покон­чить само­убий­ст­вом, и во вре­мя жерт­во­при­но­ше­ния бес­страш­но выпил бычьей кро­ви, отче­го и умер 141. Мать Иасо­на про­кля­ла Пелия и пове­си­лась, оста­вив мало­го сына Про­ма­ха, но Пелий убил и ребен­ка. Вер­нув­ший­ся Иасон отдал руно и стал под­жидать под­хо­дя­ще­го момен­та, чтобы ото­мстить Пелию за нане­сен­ные обиды. Тогда-то он, при­плыв с самы­ми доб­лест­ны­ми геро­я­ми к Ист­му, и посвя­тил там корабль Арго богу Посей­до­ну; потом он обра­тил­ся за помо­щью к Медее, чтобы она отыс­ка­ла спо­соб ото­мстить Пелию. Медея отпра­ви­лась во дво­рец Пелия и ста­ла уго­ва­ри­вать его доче­рей раз­ру­бить отца на кус­ки и сва­рить, обе­щая, что она с помо­щью вол­шеб­ных сна­до­бий вернет ему моло­дость. Чтобы они ско­рее пове­ри­ли, она раз­ру­би­ла бара­на и, сва­рив его, пре­вра­ти­ла в ягнен­ка. Пове­рив Медее, доче­ри Пелия раз­ру­би­ли и сва­ри­ли отца 142.

(28) Акаст вме­сте с жите­ля­ми Иол­ка похо­ро­нил отца, Иасо­на же вме­сте с Меде­ей изгнал из Иол­ка. Они отпра­ви­лись в Коринф и про­жи­ли там счаст­ли­во десять лет. Но затем, когда царь Корин­фа изъ­явил согла­сие выдать свою дочь Глав­ку за Иасо­на, тот порвал с Меде­ей и всту­пил в новый брак. Медея ста­ла взы­вать ко всем богам, кото­ры­ми клял­ся Иасон, про­кли­ная его за небла­го­дар­ность. Неве­сте же она посла­ла пеп­лос, про­пи­тан­ный ядом. Та наде­ла его и сго­ре­ла вме­сте с отцом, пытав­шим­ся ей помочь, охва­чен­ная силь­ным пла­ме­нем 143. Детей же, кото­рые были у Медеи от Иасо­на, Мер­ме­ра и Фере­та, она уби­ла, и полу­чив от Гелиоса колес­ни­цу, запря­жен­ную кры­ла­ты­ми дра­ко­на­ми, бежа­ла на ней из Корин­фа. Иные же гово­рят, что она бежа­ла, оста­вив сво­их малень­ких детей моля­щи­ми о защи­те у алта­ря Геры Акрайи 144, но корин­фяне ото­рва­ли их от алта­ря и умерт­ви­ли 145. Медея же при­бы­ла в Афи­ны и, вый­дя там замуж за Эгея, роди­ла сына, кото­ро­го назва­ли Медом. Но впо­след­ст­вии Медея ста­ла стро­ить коз­ни про­тив Тесея 146 и была изгна­на из Афин вме­сте с сыном. Он одер­жал победы над мно­ги­ми вар­ва­ра­ми и всю заво­е­ван­ную им стра­ну назвал Меди­ей. Он погиб, совер­шая поход про­тив индов, Медея же неузнан­ной вер­ну­лась в Кол­хиду. Царь Кол­хиды Ээт к тому вре­ме­ни, когда вер­ну­лась Медея, был уже лишен вла­сти сво­им бра­том Пер­сом. Медея уби­ла Пер­са и вер­ну­ла цар­скую власть сво­е­му отцу.

>>>

ПРИМЕЧАНИЯ

Гла­ва I

1[1] Пред­став­ле­ние древ­них гре­ков, соглас­но кото­ро­му небо (Уран) и зем­ля (Гея) высту­па­ют в каче­ст­ве пра­ро­ди­те­лей богов, оли­це­тво­ря­ю­щих в гре­че­ской мифо­ло­гии самые раз­лич­ные сти­хии и явле­ния при­ро­ды, обла­сти чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти, дви­же­ния чело­ве­че­ской души — в конеч­ном сче­те весь мир, окру­жаю­щий чело­ве­ка, явля­ет­ся самой про­стой, еще обла­даю­щей кон­крет­но-чув­ст­вен­ным харак­те­ром абстрак­ци­ей чело­ве­че­ско­го ума на ран­них ста­ди­ях раз­ви­тия. Сход­ные чер­ты мы обна­ру­жи­ва­ем в кос­мо­го­ни­че­ских мифах Древ­не­го Восто­ка (так, в еги­пет­ской мифо­ло­гии мы нахо­дим пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ных небо и зем­лю, Геб и Нут, поро­див­ших обе боже­ст­вен­ные пары — Иси­ду и Оси­ри­са, Сета и Неф­ти­ду).

2[2] Гека­тон­хей­ры были одной из пер­со­ни­фи­ка­ций могу­чих сил при­ро­ды, как тита­ны и кик­ло­пы. О них зна­ет Гомер (Il. I, 403) и Геси­од (Theog. 147, 618, 714, 734).

3[3] Кик­ло­пы кова­ли Зев­су перу­ны, и их име­на про­из­веде­ны от слов, обо­зна­чаю­щих при­су­щие мол­нии и гро­му каче­ства: Арг — бли­стаю­щий, Сте­роп — свер­каю­щий (гро­зо­вым свер­ка­ни­ем), Бронт — гре­мя­щий. Эта ста­дия мифа явля­ет­ся, по-види­мо­му, древ­ней­шей, и в ней кик­ло­пы пред­став­ле­ны рав­ны­ми богам (Hes. Theog. 142). Этих кик­ло­пов пере­бил Апол­лон за то, что они ско­ва­ли Зев­су перун, кото­рым тот убил Аскле­пия, сына Апол­ло­на, — об этом упо­ми­на­ет­ся в пье­се Эври­пида «Алкеста» (127 слл.). Уже дру­гие кик­ло­пы стро­и­ли сте­ны Тирин­фа, соглас­но Стра­бо­ну (VIII, 6, 11). Нако­нец, от упо­мя­ну­тых выше следу­ет отли­чать кик­ло­пов, о кото­рых рас­ска­зы­ва­ет­ся в «Одис­сее» (IX, 106 слл.).

4[4] О Тар­та­ре упо­ми­на­ет Гомер (Il. VIII, 13) и Геси­од (Theog. 717). Геси­од следу­ю­щим обра­зом опре­де­ля­ет рас­сто­я­ние, отде­ля­ю­щее Тар­тар от зем­ли: мед­ная нако­валь­ня, упав­шая с неба, будет лететь до зем­ли 10 дней, и столь­ко же дней она про­ле­тит от поверх­но­сти зем­ли вглубь, пока достигнет Тар­та­ра.

5[5] С прав­ле­ни­ем Кро­на гре­ки свя­зы­ва­ли позд­нее пред­став­ле­ние о «золо­том веке».

6[6] У наро­дов Древ­не­го Восто­ка суще­ст­во­вал обы­чай отре­зать у уби­тых вра­гов поло­вые орга­ны в каче­ст­ве тро­фе­ев (так посту­па­ли древ­ние егип­тяне, как вид­но из над­пи­сей фара­о­на Мер­непта, с уби­ты­ми ливий­ца­ми). В вави­лон­ском кос­мо­го­ни­че­ском мифе бог Эа лиша­ет муже­ства чудо­вищ­но­го Мум­му (см.: Б. А. Тура­ев. Исто­рия древ­не­го Восто­ка, т. I. Л., 1935, стр. 124). Из пены, обра­зо­вав­шей­ся в море от паде­ния дето­род­но­го орга­на Ура­на, роди­лась Афро­ди­та (Hes. Theog. 186).

7[7] Коли­че­ст­во Эри­ний в источ­ни­ках не вполне ясно: Гомер гово­рит то об одной, то о несколь­ких. Трех Эри­ний мы нахо­дим впер­вые у Эври­пида (Or. 408, 1650), а име­на их — Але­кто, Тиси­фо­на, Меге­ра — толь­ко у алек­сан­дрий­ских поэтов. Геси­од (Theog. 472) упо­ми­на­ет о том, как Рея упро­си­ла сво­их роди­те­лей, Гею и Ура­на, помочь ей тай­но родить сына, кото­рый ото­мстил бы за Эри­ний детей сво­е­го отца [sic! — Halgar Fenrirsson.]. У эпи­че­ских поэтов Эри­нии были боги­ня­ми, мстя­щи­ми за клят­во­пре­ступ­ле­ние (Il. XIX, 259) и за пре­ступ­ле­ние по отно­ше­нию к отцу или мате­ри (Il. IX, 454; Od. II, 135) или род­ным бра­тьям и сест­рам (Hes. Theog. 472) [Ссыл­ки на Тео­го­нию, 472 оди­на­ко­вые в кни­ге. — Halgar Fenrirsson.]. Эри­нии ввер­га­ют людей в безу­мие, пре­следуя пре­ступ­ни­ка, как соба­ки, кото­рые гонят дичь. Эсхил в «Оре­стее» вывел их на сце­ну, пред­ста­вив их подоб­ны­ми Гор­го­нам, в виде отвра­ти­тель­ных ста­рух с клу­ба­ми змей вме­сто волос и глаз­ни­ца­ми, из кото­рых текут пото­ки кро­ви. Они были оде­ты в чер­ные оде­я­ния с кро­ва­во-крас­ны­ми поя­са­ми.

8[8] Суще­ст­во­ва­ли две тра­ди­ции в антич­ной мифо­гра­фии отно­си­тель­но места, где вос­пи­ты­вал­ся Зевс. Соглас­но одно­му вари­ан­ту, Зевс вос­пи­ты­вал­ся в пеще­ре горы Дик­те, соглас­но дру­го­му, — у горы Иды (Callim. Hymn. I, 51; Ovid. Fasti IV, 207).

9[9] Амал­фея в мифо­ло­ги­че­ской тра­ди­ции пред­ста­ет то в виде ним­фы, доче­ри Оке­а­на или Мелис­сея (Schol. Hom. Il. XXI, 194; Hyg. Fab. 182), кор­мив­шей Зев­са моло­ком козы, то в виде самой козы, как в рас­ска­зе «Биб­лио­те­ки». Орфи­че­ские поэты пре­вра­ти­ли Амал­фею в супру­гу Мелис­сея, а доче­рей Амал­феи Адрас­тею и Иду в нянек, вос­пи­ты­вав­ших Зев­са, когда он был еще мла­ден­цем. Соглас­но рас­ска­зу Гиги­на, Амал­фея под­ве­си­ла колы­бель с мла­ден­цем Зев­сом на дере­во, чтобы его не мог­ли отыс­кать ни на зем­ле, ни на небе, ни на море. (Hyg. Fab. 139; Astr. II, 13).

10[10] Куре­ты были жре­ца­ми Зев­са на ост­ро­ве Кри­те. Обряды их сопро­вож­да­лись оглу­ши­тель­ным шумом и тан­ца­ми с ору­жи­ем в руках. Позд­нее этот шум и тан­цы были осмыс­ле­ны как тра­ди­ци­он­ные в память о том шуме, кото­рый они про­из­во­ди­ли, чтобы заглу­шить голос мла­ден­ца и тем спа­сти его от Кро­на. О куре­тах пишет Стра­бон (X, 3, 11). Пред­по­ла­га­ют, что рас­сказ о спо­со­бе, при помо­щи кото­ро­го куре­ты заглу­ша­ли голос мла­ден­ца Зев­са, может вос­хо­дить к дей­ст­ви­тель­но суще­ст­во­вав­ше­му обы­чаю отпу­ги­вать от колы­бе­ли злых духов. См.: Apollodorus. The Library, vv. I—II. By J. G. Frazer, London, 1921, I, p. 8 (в даль­ней­шем: Фрэ­зер).

11[11] Из сооб­ще­ния Пав­са­ния (X, 24, 5) мож­но видеть, что камень, кото­рый Крон яко­бы про­гло­тил вме­сто Зев­са и затем изрыг­нул обрат­но, пока­зы­ва­ли в Дель­фах вплоть до II в. н. э.

Гла­ва II

12[1] Мети­да, дочь Оке­а­на и Тефии, была пер­вой супру­гой Зев­са, соглас­но Геси­о­ду (Theog. 886). Образ Мети­ды пред­став­ля­ет собой одну из пер­со­ни­фи­ка­ций чело­ве­че­ско­го рас­суд­ка.

13[2] О войне Зев­са с тита­на­ми упо­ми­на­ет Геси­од в «Тео­го­нии» (617 сл.). В мифе о Тита­но­ма­хии нашла, по-види­мо­му, отра­же­ние борь­ба более позд­них рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний, отно­ся­щих­ся к пери­о­ду фор­ми­ро­ва­ния так назы­ва­е­мой олим­пий­ской рели­гии, с пред­став­ле­ни­я­ми древ­ней­шей эпо­хи. В антич­ной мифо­гра­фии тита­ны ста­ли сме­ши­вать­ся с гиган­та­ми, но это про­изо­шло зна­чи­тель­но позд­нее.

14[3] В древ­ней­шую эпо­ху, свя­зан­ную с бога­ми мат­ри­ар­ха­та, дель­фий­ский ора­кул про­ри­цал от лица боги­ни Геи, а затем — Феми­ды. Память об этом сохра­ни­лась в Дель­фий­ских пэа­нах (обра­зец см. здесь же, I, 4, прим. 4). С раз­ви­ти­ем куль­та бога Апол­ло­на, бога утвер­див­ше­го­ся пат­ри­ар­ха­та, ора­кул в Дель­фах пере­шел к нему (см.: Aesch. Eum. I sqq.; Pausan. X, 5, 3).

15[4] Перун, или гро­мо­вая стре­ла, гро­мо­вой удар, — обыч­ное ору­жие Зев­са уже у Гоме­ра (Il. VIII, 133; Od. V 128) и Геси­о­да (Theog. 690).

16[5] Деталь­ное опи­са­ние это­го рас­пре­де­ле­ния сти­хий по жре­бию (спо­соб, счи­тав­ший­ся наи­бо­лее спра­вед­ли­вым в быту гре­че­ских пле­мен и удер­жав­ший­ся в пери­од ран­не­го рабо­вла­дель­че­ско­го государ­ства) мы нахо­дим в «Илиа­де» (XV, 187—193).

17[6] О потом­ках тита­нов рас­ска­зы­ва­ет и Геси­од (Theog. 346 sqq.). Амфи­т­ри­та, назван­ная здесь в чис­ле Оке­а­нид, ниже будет отне­се­на к нере­идам (I, 2, 7).

18[7] Сыно­вья Иапе­та, соглас­но некото­рым тол­ко­ва­ни­ям, оли­це­тво­ря­ли собой осо­бен­но­сти состо­я­ния душев­но­го мира чело­ве­ка. Атлант, могу­чий носи­тель зем­ли, вопло­щал выдерж­ку, стой­кость и тер­пе­ние; Мене­тий оли­це­тво­рял занос­чи­вость и дер­зость (за это Зевс сбро­сил его в Эреб); Про­ме­тей (про­мыс­ли­тель) — пыт­ли­вость и остро­ту чело­ве­че­ско­го разу­ма, а Эпи­ме­тей — недаль­но­вид­ность и сла­бость ума. Он был тем, кто, несмот­ря на пред­о­сте­ре­же­ние Про­ме­тея, при­нял от Зев­са Пан­до­ру, с кото­рой к людям при­шли все несча­стья.

19[8] Крон соеди­нил­ся с Фили­рой, при­няв облик коня, и это было при­чи­ной появ­ле­ния на свет обла­дав­ше­го двой­ст­вен­ной при­ро­дой кен­тав­ра (см.: Schol. Apoll. Rhod. Argon. I, 554).

20[9] Аст­рей и Эос про­из­ве­ли на свет вет­ры (Ане­мы) и звезды (Аст­ры). Сами вет­ры пер­со­ни­фи­ци­ро­ва­лись гре­ка­ми, наро­дом море­пла­ва­те­лей, самым раз­лич­ным обра­зом. Нот, Борей, Зефир и Эвр, соглас­но Геси­о­ду, были оли­це­тво­ре­ни­я­ми бла­го­при­ят­ных вет­ров, и Ахил­лес обра­ща­ет­ся к ним с молит­вой (Il. XXIII, 194).

21[10] Гомер не упо­ми­на­ет о Гека­те, но культ ее, народ­ный по сво­е­му про­ис­хож­де­нию, ухо­дит сво­и­ми кор­ня­ми дале­ко в глубь веков. Впо­след­ст­вии он стал осо­бен­но популяр­ным у орфи­ков. Ее сбли­жа­ли с боги­ня­ми, культ кото­рых был свя­зан с таин­ст­вен­ны­ми мисте­ри­я­ми (Демет­ра, Пер­се­фо­на, Кибе­ла, Рея). В клас­си­че­скую эпо­ху Гека­та — боги­ня луны, ночи и под­зем­но­го цар­ства: ее изо­бра­жа­ют с факе­лом в руке. Ста­туи Гека­ты ста­ви­лись на пере­крест­ках дорог и име­ли апотро­пи­че­ское (охра­ня­ю­щее от зла) зна­че­ние. В то же вре­мя счи­та­лось, что имен­но она насы­ла­ет при­виде­ния и при­зра­ки, вызы­вая их из под­зем­но­го цар­ства. При­сут­ст­вие ее ночью осо­бен­но ясно чув­ст­во­ва­ли, по наив­ным пред­став­ле­ни­ям гре­ков, соба­ки, выра­жая страх перед нею сво­им воем и лаем. Позд­нее Гека­та ста­но­вит­ся боги­ней — покро­ви­тель­ни­цей кол­дов­ства, пра­ро­ди­тель­ни­цей всех вол­шеб­ниц.

22[11] О клят­ве вода­ми Стикс зна­ет Геси­од (Theog. 784). В «Одис­сее» Калип­со, отве­чая Одис­сею, запо­до­зрив­ше­му ее в обмане, гово­рит (V, 184 слл.):

Но я кля­нусь и зем­лей пло­до­нос­ной, и небом вели­ким,
Стикса под­зем­ной водою кля­нусь, нена­ру­ши­мой, страш­ной
Клят­вой, кото­рой и боги не могут изречь без бояз­ни,
В том, что тебе ника­ко­го вреда не замыс­ли­ла ныне…
(Пер. В. А. Жуков­ско­го).

Гла­ва III

23[1] Соглас­но Геси­о­ду (Theog. 921), Гера была послед­ней супру­гой Зев­са.

24[2] Оры — боги­ни вре­мен года, но в «Илиа­де» их облик более арха­и­чен, и они высту­па­ют там в роли при­врат­ниц неба (V, 749 слл.):

С гро­мом вра­та им небес­ные сами раз­верз­лись при Орах,
Стра­же кото­рых Олимп и вели­кое вве­ре­но небо…
(Пер. Н. Гнеди­ча).

25[3] Эйре­на, Эвно­мия и Дика — Мир, Бла­го­за­ко­ние и Спра­вед­ли­вость.

26[4] Мой­ры — боги­ни судь­бы (сло­во «мой­ра» озна­ча­ет «часть»). Позд­нее это сло­во было осмыс­ле­но как «удел, судь­ба». У Гоме­ра Мой­ра высту­па­ет еще в един­ст­вен­ном чис­ле, затем их ста­ло три: Кло­то (прядиль­щи­ца), прядет нить жиз­ни; Лахе­сис (жре­би­еда­тель­ни­ца), опре­де­ля­ет тече­ние жиз­ни; Атро­пос (неот­вра­ти­мая), пере­ре­за­ет нить жиз­ни.

27[5] Миф о про­ис­хож­де­нии Афро­ди­ты от Зев­са и Дио­ны мы нахо­дим уже в «Илиа­де» (V, 371; XX, 107). Боги­ня люб­ви высту­па­ет в каче­ст­ве пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ной жен­ст­вен­ной кра­соты и люб­ви. См. гоме­ров­ский гимн Афро­ди­те.

28[6] Хари­ты — боги­ни пре­ле­сти и оба­я­ния. Соглас­но Геси­о­ду (Theog. 907), их было три: Эвфро­си­на, боги­ня празд­нич­ной радо­сти; Аглая, боги­ня празд­нич­но­го свер­ка­ния и блес­ка; Талия, боги­ня цве­ту­ще­го сча­стья. Хари­ты оби­та­ли на небе (на Олим­пе) и были подру­га­ми Муз. Они посто­ян­но сопро­вож­да­ют боги­ню люб­ви Афро­ди­ту, боги­ню крас­но­ре­чия Пей­то и бога Гер­ме­са, так как при­вле­ка­тель­ность и оба­я­ние были непре­мен­ным свой­ст­вом этих олим­пий­ских богов.

29[7] Мать Муз, Мне­мо­си­на, соглас­но одной крит­ской саге, сохра­нен­ной у Дио­до­ра (V, 67), была боги­ней, кото­рой при­пи­сы­ва­ли изо­бре­те­ние искус­ства сче­та и заучи­ва­ния на память. Сами Музы оли­це­тво­ря­ли чудо­дей­ст­вен­ные в гла­зах гре­ка чары музы­ки, пения, тан­ца и вооб­ще гар­мо­нии, кото­рые дают людям искус­ства власть над чело­ве­че­ской душой. Позд­нее к это­му при­ба­ви­лись и зарож­даю­щи­е­ся нау­ки, так­же став­шие сфе­рой вли­я­ния Муз. В «Одис­сее» (XXIV, 60) мы встре­ча­ем девять Муз, «вра­че­ва­тель­ниц серд­ца», это же чис­ло ука­зы­ва­ет Геси­од (Theog. 77). Пер­вой по зна­че­нию назы­ва­ют Кал­лио­пу, явля­ю­щу­ю­ся Музой эпи­че­ской поэ­зии: ее изо­бра­жа­ли с наво­щен­ной дощеч­кой и сти­лом. По Геси­о­ду, она явля­ет­ся «спут­ни­цей царей», что кос­вен­но свиде­тель­ст­ву­ет об ари­сто­кра­ти­че­ском харак­те­ре эпи­че­ско­го искус­ства. Эвтер­па покро­ви­тель­ст­во­ва­ла музы­каль­но­му искус­ст­ву (ее атри­бу­том была сви­рель). Мель­по­ме­на была Музой пения и тра­ги­че­ской поэ­зии (что кос­вен­но под­твер­жда­ет про­ис­хож­де­ние тра­гедии из хоро­вой пес­ни, дифи­рам­ба). Она изо­бра­жа­лась с плю­щом на голо­ве (это рас­те­ние было посвя­ще­но Дио­ни­су, покро­ви­те­лю тра­гедии) и теат­раль­ной мас­кой в руках. Мель­по­ме­на была так­же боги­ней похо­рон­ной музы­ки и пла­чей. Тер­пси­хо­ра — Муза хоро­во­го тан­ца и одновре­мен­но лири­че­ской поэ­зии. Атри­бу­ты ее — лира и плектр. Эра­то была Музой эро­ти­че­ской поэ­зии и сва­деб­ных песен: она так­же изо­бра­жа­лась с лирой и плек­тром в руках. Поли­гим­ния (или Полим­ния) была Музой пес­но­пе­ний (гим­нов) в честь богов и геро­ев. Ура­ния — Муза аст­ро­но­ми­че­ских и мате­ма­ти­че­ских зна­ний. Талии, имя кото­рой («про­цве­та­ние») ясно ука­зы­ва­ет на пер­во­на­чаль­ную связь с зем­ледель­че­ским бытом, были посвя­ще­ны пес­ни на сель­ской пируш­ке — комо­се, поэто­му она ста­ла боги­ней коми­че­ской поэ­зии. Талия изо­бра­жа­лась с коми­че­ской мас­кой, пас­ту­ше­ским посо­хом и вен­ком из плю­ща. Послед­няя из Муз — Клио — Муза исто­рии изо­бра­жа­лась со свит­ком в руках. В одной из идил­лий Авзо­ния (XX) мы нахо­дим ску­пую, но рельеф­ную харак­те­ри­сти­ку Муз:

Клио про­шлых вре­мен дела веща­ет потом­ст­ву,
Мель­по­ме­на тра­ги­че­ский вопль истор­га­ет печа­ли,
Раду­ет Талия шут­кой, весе­лым слов­цом и беседой,
Слад­кую пес­ню поет с трост­ни­ко­вою флей­той Эвтер­па,
Тер­пси­хо­ра кифа­рой вле­чет, бурей чув­ства вла­дея,
С плек­тром в руке Эра­то чару­ет и сло­вом, и жестом,
Пес­ни вре­мен геро­и­че­ских в кни­ге хра­нит Кал­лио­па,
Звезды небес изу­ча­ет Ура­ния, неба вра­ще­нье,
Жеста­ми все выра­жая, Полим­ния сла­вит геро­ев.

(Здесь и в даль­ней­шем пере­во­ды антич­ных сти­хотвор­ных тек­стов, цити­ру­ю­щих­ся без ука­за­ния име­ни пере­вод­чи­ка, при­над­ле­жат авто­ру ком­мен­та­рия).

30[8] Лин, как и Орфей, явля­ет­ся мифи­че­ским пев­цом, в обра­зе кото­ро­го пер­со­ни­фи­ци­ро­вал­ся самый про­цесс уст­но­го народ­но­го твор­че­ства. В глу­бо­кой древ­но­сти этим тер­ми­ном, по-види­мо­му, обо­зна­чал­ся опре­де­лен­ный жанр обрядо­вых песен, и о нем упо­ми­на­ет­ся в «Илиа­де» (XVIII, 570). Но некото­рые пони­ма­ют это место в том смыс­ле, что здесь гово­рит­ся о жалоб­ной песне, опла­ки­ваю­щей Лина, погиб­ше­го во цве­те лет юно­шу необык­но­вен­ной кра­соты. При­пев этих песен (ακλνον) встре­ча­ет­ся у Эсхи­ла (Agam. 115, 131, 148), Софок­ла (Ai. 627) и Эври­пида (Phoen. 1535). Суще­ст­во­вал и культ Лина. Моги­лу его пока­зы­ва­ли в Фивах и Арго­се, а так­же на ост­ро­ве Эвбее в Хал­киде.

31[9] Овидий в «Мета­мор­фо­зах» (X, 11 слл). поэ­ти­че­ски опи­сы­ва­ет это путе­ше­ст­вие Орфея в Аид:

Дол­го про­пла­кал Орфей, обра­ща­ясь к высо­ко­му небу,
Родопей­ский певец. Напо­сле­док про­ник­нуть решил­ся
В цар­ст­во теней, чрез Тенар опу­стив­шись, до само­го Стикса,
Так чрез воздуш­ный народ и виде­нья почив­ших в моги­ле
Он к Пер­се­фоне про­ник и к вла­ды­ке груст­но­го цар­ства,
В область теней…

(Пере­вод «Мета­мор­фоз» Овидия здесь и в даль­ней­шем А. Фета с еди­нич­ны­ми поправ­ка­ми).

32[10] «Биб­лио­те­ка» (III, 10, 3) зна­ет и дру­гой вари­ант мифа о Гиа­кин­те, соглас­но кото­ро­му этот пре­крас­ный юно­ша был сыном спар­тан­ско­го царя Амик­ла и Дио­меды. Бла­го­да­ря сво­ей необык­но­вен­ной кра­со­те он стал воз­люб­лен­ным Апол­ло­на, но в него влю­бил­ся и запад­ный ветер Зефир. Когда Апол­лон обу­чал сво­е­го любим­ца искус­ст­ву мета­ния дис­ка, Зефир, рев­нуя, сорвал­ся с вер­ши­ны Тай­ге­та и отнес бро­шен­ный Апол­ло­ном диск в сто­ро­ну: он попал в голо­ву Гиа­кин­ту, убив его напо­вал. Стоя над обаг­рен­ным кро­вью телом сво­е­го воз­люб­лен­но­го, Апол­лон в память о юно­ше создал из кро­ви Гиа­кин­та бла­го­ухаю­щие пур­пур­ные цве­ты, рас­цвет­ка кото­рых обра­зо­ва­ла бук­вы ΑΙ — воз­глас печа­ли.

33[11] О Тами­ри­се, фра­кий­ском пев­це, упо­ми­на­ет Гомер в «Илиа­де» (II. 594 слл.):

…Дори­он, место, где неко­гда Музы,
Встре­тив Тами­ра Фра­кий­ско­го, пес­ня­ми слав­но­го мужа,
Дара лиши­ли: идя от Эври­та, царя ойха­ли­ян,
Гор­дый, хва­лить­ся дер­зал, что победу похи­тит он в пес­нях,
Если и Музы при нем вос­по­ют, Эгиохо­вы дще­ри.
Гнев­ные Музы его осле­пи­ли, похи­ти­ли слад­кий
К пес­ням боже­ст­вен­ный дар и искус­ст­во бря­цать на кифа­ре.
(Пер. Н. Гнеди­ча).

Пав­са­ний (X, 30, 8) опи­сы­ва­ет кар­ти­ну в Дель­фах, при­над­ле­жав­шую кисти Полиг­нота: на ней был изо­бра­жен сидя­щий Тами­рис, сле­пой, с длин­ны­ми, нис­па­даю­щи­ми на пле­чи воло­са­ми. У ног его лежа­ла раз­би­тая лира.

34[12] См.: Hom. Il. X, 474 sqq. На этот сюжет Эври­пид напи­сал свою тра­гедию «Рес».

35[13] Кори­бан­ты — спут­ни­ки вели­кой мате­ри богов Реи, или Кибе­лы, осо­бен­но почи­тав­шей­ся в Пес­си­нун­те, в Малой Азии, где нахо­дил­ся храм этой боги­ни (один из самых древ­них). Кори­бан­ты поме­ща­лись так­же на ост­ро­ве Само­фра­ке, и про­ис­хож­де­ние их тол­ко­ва­лось самым раз­лич­ным обра­зом (см.: Strabo X, 3, 19).

36[14] О Сире­нах см.: Э VII, 18.

37[15] Об этом упо­ми­на­ет и Геси­од (Theog. 927).

38[16] Хро­мота Гефе­ста, веро­ят­но, объ­яс­ня­ет­ся тем, что в эпо­ху, когда фор­ми­ро­вал­ся этот миф, заня­тие ремеслом было уде­лом таких чле­нов общи­ны, кото­рые в силу како­го-либо физи­че­ско­го недо­стат­ка не мог­ли стать вои­на­ми, зем­ледель­ца­ми или пас­ту­ха­ми. Куз­ни­ца Гефе­ста поме­ща­лась на Лем­но­се по той при­чине, что здесь с осо­бой силой про­яв­ля­лась вул­ка­ни­че­ская дея­тель­ность.

39[17] Глу­бо­кая древ­ность это­го мифа замет­на в изло­же­нии Геси­о­да (Theog., 886).

40[18] В мифе о рож­де­нии Афи­ны из голо­вы Зев­са отра­зи­лось пред­став­ле­ние о рож­де­нии мол­нии и гро­ма из тяже­ло навис­шей гро­зо­вой тучи. Послед­няя в пре­об­ра­жен­ном виде высту­па­ет в мифе то в виде Эгиды, то в виде голо­вы Зев­са, а мол­ния, рас­ка­лы­ваю­щая обла­ко, вос­при­ни­ма­лась как топор Гефе­ста. Сохра­ни­лась такая вер­сия мифа о рож­де­нии Афи­ны (Schol. Pind. Olymp. VII), соглас­но кото­рой Афи­на была скры­та в обла­ке и появи­лась из него бла­го­да­ря уда­ру мол­нии.

41[19] Три­то­ге­нейя — посто­ян­ный эпи­тет Афи­ны (Hom. Il. IV, 515). Река Три­тон поме­ща­лась на край­нем Запа­де, позд­нее — в Ливии.

Гла­ва IV

42[1] Соглас­но ком­мен­та­рию Сер­вия к «Эне­иде» Вер­ги­лия (III, 73), Асте­рия сама упро­си­ла богов, чтобы ее пре­вра­ти­ли в пти­цу. После того как она в обра­зе пере­пел­ки пере­сек­ла море, Зевс пре­вра­тил ее в ска­лу, кото­рая поз­же по прось­бе Лето ста­ла ост­ро­вом (Myth. Vat. I, 37). В обра­зе Асте­рии ино­гда усмат­ри­ва­ют пер­со­ни­фи­ка­цию вне­зап­но появ­ля­ю­щей­ся и исче­заю­щей в море падаю­щей звезды.

43[2] О рож­де­нии Арте­ми­ды и Апол­ло­на подроб­но рас­ска­зы­ва­ет­ся в гоме­ров­ском гимне Апол­ло­ну (14 слл.). Миф о том, что Арте­ми­да ока­за­ла помощь Лето при рож­де­нии Апол­ло­на, свя­зан с куль­том Арте­ми­ды — покро­ви­тель­ни­цы родов (Эйли­тии). После бла­го­по­луч­но­го раз­ре­ше­ния от бре­ме­ни жен­щи­ны посвя­ща­ли Арте­ми­де локон сво­их волос или лос­кут одеж­ды, употреб­ляв­ши­е­ся для укра­ше­ния хра­ма.

44[3] Об ора­ку­ле Феми­ды в Дель­фах упо­ми­на­ет и Эсхил в «Эвме­нидах».

45[4] Миф об убий­ст­ве Апол­ло­ном чудо­вищ­но­го Пифо­на может быть осмыс­лен раз­лич­ным обра­зом. Наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ной точ­кой зре­ния явля­ет­ся та, соглас­но кото­рой Апол­лон, бог Солн­ца и Вес­ны, сво­и­ми стре­ла­ми пора­жа­ет мрач­ную Зиму, оли­це­тво­ря­е­мую в виде Пифо­на. В пье­сах Эври­пида лучи солн­ца мета­фо­ри­че­ски назы­ва­ют­ся золоты­ми стре­ла­ми Апол­ло­на (Bacch. 458; Her. 1090). Победа Апол­ло­на празд­но­ва­лась в Дель­фах, где в честь это­го собы­тия каж­дые восемь лет устра­и­ва­лось музы­каль­но-дра­ма­ти­че­ское пред­став­ле­ние (Plut. Quaest. Gr. 12; Ael. V. h. III, 1). Сюже­том это­го теат­ра­ли­зо­ван­но­го пред­став­ле­ния было сра­же­ние Апол­ло­на с дра­ко­ном, очи­ще­ние Апол­ло­на в Тем­пей­ской долине, его воз­вра­ще­ние в Дель­фы. Дета­ли мифа нашли отра­же­ние в пэа­нах, сочи­няв­ших­ся к празд­ни­кам. При­ме­ром может слу­жить пэан, откры­тый во вре­мя рас­ко­пок, про­из­во­див­ших­ся в Дель­фах в кон­це XIX в. фран­цуз­ской архео­ло­ги­че­ской шко­лой (пэан опуб­ли­ко­ван Вей­лем в BCH XVII, 1893, р. 561 sqq.). Он инте­ре­сен и тем, что в нем нашла отра­же­ние пре­ем­ст­вен­ность богов, вла­дев­ших ора­ку­лом, — Геи, Феми­ды и Апол­ло­на.

I

Ты, что в гра­де царишь свя­том,
Где бес­смерт­ных тебе закон
У Дель­фий­ской ска­лы дал храм,
О, иэиэ, пэан,
Апол­лон, Кея дще­ри сын,
Коей имя Лето: сам Зевс
С ней на свет про­из­вел тебя,
Веч­ный, о, иэ, пэан.

III

И в Тем­пей­ской долине смыв
Сквер­ну, волей вер­хов­но­го
Бога в Дель­фы с Афи­ной шел
О, иэиэ, пэан,
Геи, мате­ри всех цве­тов,
И с Феми­ды согла­сья здесь
Фимиа­ма вды­ха­ешь ты
Сла­дость, о, иэ, пэан.

V

Бога чтит весь бес­смерт­ный сонм:
Ода­рил Посей­дон тебя
Долом, ним­фы пеще­ра­ми,
О, иэиэ, пэан,
Бро­мий празд­ник тебе отдал,
Арте­ми­да — собак сво­их
Стаю, место хра­ня­щую
Свя­то, о, иэ, пэан, 

II

Там тре­нож­ни­ков от свя­тых,
С бою взя­тых, и лав­ра ветвь
Ввысь под­няв, про­ри­ца­ешь ты
О, иэиэ, пэан,
Про­ри­ца­ешь из тем­ноты
Тай­ны мра­ка, гряду­щее,
Уда­ряя по всем стру­нам
Лиры, о, иэ, пэан.

IV

Три­то­гене за это дав
Место в хра­ме, что впе­реди,
Чтишь в молит­вах ее свя­тых
О, иэиэ, пэан,
Память древ­них услуг хра­ня
Веч­но, поче­сти выс­шие
Ей за это ты возда­ешь
Серд­цем, о, иэ, пэан.

VI

Током вод из Пар­насских гор
Чистой вла­гой Касталь­скою
Стан стру­ёй омы­ваю­щий,
О, иэиэ, пэан,
Будь все­гда бла­го­скло­нен к нам
За свя­ты­ню ты нам воздай,
Слух свой к гим­нам ты пре­кло­ни
Нашим, о, иэ, пэан.

46[5] Миф о чудо­вищ­ном Титие зна­ет уже Гомер (Od. XI, 576), и в нем содер­жит­ся та же идея, кото­рая выра­же­на в обра­зе Пифо­на. Мать Тития, Эла­ра, умер­ла от родов, так как ребе­нок был огром­ной вели­чи­ны. Миф вос­хо­дит к бео­тий­ским пред­а­ни­ям (Эла­ра — дочь Орхо­ме­на или Миния, соглас­но Schol. Apoll. Rhod. I, 761).

47[6] Афи­на, кото­рая изо­бре­ла сви­рель и ста­ла на ней играть, увиде­ла свое лицо с разду­ты­ми щека­ми отра­жен­ным в воде (Ovid. Fasti VI, 700) и, раз­дра­жен­ная, отбро­си­ла ее в сто­ро­ну. Но сви­рель подо­брал Мар­сий. Пав­са­ний (I, 24, 1) опи­сы­ва­ет кар­ти­ну на афин­ском акро­по­ле, где было изо­бра­же­но, как Афи­на бьет Мар­сия за то, что он подо­брал сви­рель. Зна­ме­ни­тый худож­ник V в. до н. э. Полиг­нот изо­бра­зил на кар­тине в Дель­фах сце­ну, как Мар­сий учит игре на сви­ре­ли сво­е­го уче­ни­ка Олим­па. Сюжет исполь­зо­вал так­же скуль­п­тор Мирон в груп­пе «Афи­на и Мар­сий».

48[7] Соглас­но дру­го­му вари­ан­ту тра­ди­ции, Апол­лон победил пото­му, что, играя на кифа­ре, он одновре­мен­но и пел (Diod. III, 58; Hyg. Fab. 165).

49[8] Миф об Ори­оне изло­жен в «Биб­лио­те­ке» сбив­чи­во и неяс­но. Непо­нят­но, напри­мер, поче­му Ойно­пи­он осле­пил Ори­о­на. Рас­про­стра­нен­ный вари­ант мифа повест­во­вал о том, как одна­жды Гири­ей ока­зал госте­при­им­ст­во Зев­су, Гер­ме­су и Посей­до­ну (вме­сто послед­не­го назы­ва­ют так­же Аре­са). Боги раз­ре­ши­ли хозя­и­ну обра­тить­ся к ним с прось­бой, и тот выска­зал поже­ла­ние иметь сына. Тогда они при­ка­за­ли ему зако­пать в зем­лю мешок из бычьей шку­ры, напол­нен­ной мочой, и вынуть его через девять меся­цев. Гири­ей так и сде­лал и нашел там сына, кото­ро­го назвал от гла­го­ла ουρειν Ори­о­ном (см.: Hyg. Fab. 195; Astron. II, 34; Ovid. Fasti V, 495 sqq.; Serv. Verg. Aen. X, 763 sqq.). Ори­он был огром­но­го роста (Hom. Od. XI, 310), и, когда он шел в море, его голо­ва и пле­чи воз­вы­ша­лись над водой. Посе­тив Ойно­пи­о­на на Хио­се, он влю­бил­ся в его дочь Меро­пу (см.: Eratosth. Cataster. XXXII), в уго­ду кото­рой он очи­стил ост­ров от зве­рей (Arat. Phaenom. 638; Hom. Od. XI, 572 sqq.). Но, так как Ойно­пи­он все откла­ды­вал свадь­бу, не желая иметь Ори­о­на сво­им зятем, послед­ний, напив­шись пья­ным, вло­мил­ся в покои неве­сты и изна­си­ло­вал ее. После это­го он заснул, и Ойно­пи­он, мстя ему, выжег Ори­о­ну гла­за.

50[9] Эра­то­сфен (Cataster. XXXII) следу­ю­щим обра­зом опи­сы­ва­ет смерть Ори­о­на. Не най­дя Ойно­пи­о­на, Ори­он явил­ся на Крит и стал охо­тить­ся с соба­ка­ми на дичь, угро­жая, что уни­что­жит всех зве­рей на зем­ле. Раз­гне­ван­ная боги­ня Гея насла­ла на него огром­но­го скор­пи­о­на. Тот уку­сил Ори­о­на, и Ори­он умер. Но боги пожа­ле­ли его и пре­вра­ти­ли в созвездие, а вме­сте с ним в память об этом собы­тии пре­вра­ти­ли в созвездие и скор­пи­о­на.

51[10] Рода явля­ет­ся пер­со­ни­фи­ка­ци­ей ост­ро­ва Родо­са, где культ бога Гелиоса был самым рас­про­стра­нен­ным.

Гла­ва V

52[1] Демет­ра (Мать-зем­ля), Пер­се­фо­на (или Кора) и Плу­тон отно­сят­ся к так назы­ва­е­мым хто­ни­че­ским боже­ствам (от сло­ва χφών — зем­ля) в отли­чие от небес­ных богов. В пред­став­ле­нии о хто­ни­че­ских богах нашли отра­же­ние смут­ные идеи о животво­ря­щих силах при­ро­ды и зем­ли — родо­на­чаль­ни­цы все­го живу­ще­го и одновре­мен­но сти­хии, куда воз­вра­ща­ет­ся все, закон­чив свой жиз­нен­ный цикл. Это соче­та­ние начал жиз­ни и смер­ти при­да­ло куль­ту Демет­ры и ее доче­ри-двой­ни­ка Пер­се­фо­ны вме­сте с Плу­то­ном мисти­че­ский и тра­ур­но-мрач­ный харак­тер, отли­чаю­щий обряды в честь этих богов от жиз­не­утвер­ждаю­щей, свет­лой и радост­ной в целом по сво­е­му миро­по­ни­ма­нию олим­пий­ской рели­гии. Эти обряды совер­ша­лись ночью при све­те факе­лов в под­зе­ме­льях и пеще­рах, под зву­ки печаль­но-тор­же­ст­вен­ных гим­нов. Ука­зан­ные осо­бен­но­сти отра­зи­лись в ико­но­гра­фии этих божеств, в осе­нен­ном тенью под­зем­но­го мра­ка обли­ке Демет­ры, изо­бра­жав­шей­ся с печаль­ным взглядом глу­бо­ко запав­ших глаз (такой мы видим ее на зна­ме­ни­том изо­бра­же­нии в Кер­чен­ском скле­пе Демет­ры). Куль­ты хто­ни­че­ских богов были свя­за­ны с зем­леде­ли­ем. Демет­ра была боги­ней рас­ти­тель­но­сти, научив­шей людей возде­лы­ва­нию зла­ков (в рим­ской мифо­ло­гии ей соот­вет­ст­во­ва­ла Цере­ра). Пере­ход же от при­ми­тив­но­го соби­ра­тель­ства к зем­леде­лию при­вел людей к осед­лой жиз­ни и к воз­ник­но­ве­нию проч­ной семьи. Пер­се­фо­на, или Кора, дочь Демет­ры, явля­ет­ся оли­це­тво­ре­ни­ем рас­ти­тель­но­сти — посе­ва, скры­то­го в зем­ле, и всхо­дов, выби­ваю­щих­ся на поверх­ность (цикл, повто­ря­е­мый еже­год­но). В про­из­веде­ни­ях гре­че­ских мифо­гра­фов и в лите­ра­ту­ре Пер­се­фо­на ста­ла сим­во­лом бес­смер­тия души.

53[2] Гер­ми­о­неи — жите­ли при­мор­ско­го горо­да Гер­ми­о­на в Арго­лиде.

54[3] Объ­яс­не­ние это­го назва­ния явля­ет­ся мест­ным атти­че­ским мифом. Жите­ли Элев­си­на свя­зы­ва­ли назва­ние Аге­ласт с обра­зом Демет­ры, вели­че­ст­вен­ной и серьез­ной боги­ни (σεμνη μεός, как она назы­ва­ет­ся в гоме­ров­ском гимне в честь Демет­ры). Эпи­те­том боги­ни в этом гимне (200) явля­ет­ся αγέλαστος.

55[4] В этом месте нахо­дил­ся древ­ней­ший храм боги­ни Демет­ры, как вид­но из гоме­ров­ско­го гим­на, цити­ро­ван­но­го выше (270 слл.). Этот гимн упо­ми­на­ет о двух источ­ни­ках в Элев­сине, свя­зан­ных с куль­том боги­ни: это Деви­чий источ­ник, Пар­те­ний (99 слл.), и источ­ник Кал­ли­хор (272 слл.). По-види­мо­му, свя­ти­ли­ща Демет­ры, боги­ни зем­леде­лия, стро­и­лись близ род­ни­ков. Так обсто­я­ло дело в Афи­нах. Пав­са­ний опи­сы­ва­ет храм Демет­ры в Афи­нах, отме­чая, что «водо­е­мы есть по все­му горо­ду, а источ­ник этот один. Выше это­го источ­ни­ка соору­жен храм Демет­ры и Коры и храм Трип­то­ле­ма» (I, 14, 1).

56[5] Как пола­га­ет Фрэ­зер (I, 37), шут­ка носи­ла непри­лич­ный харак­тер. Обрядо­вое непри­ли­чие шуток во вре­мя празд­ни­ка Фесмофо­рий долж­но было обес­пе­чить пло­до­ро­дие полей.

57[6] В этом месте тек­ста «Биб­лио­те­ки» мно­гие изда­те­ли, в том чис­ле и Фрэ­зер, сохра­ня­ют руко­пис­ное чте­ние, соглас­но кото­ро­му боги­ню под­сте­рег­ла Пра­к­си­тея. Но, так как рас­сказ «Биб­лио­те­ки» следу­ет гоме­ров­ско­му гим­ну в честь Демет­ры и Пра­к­си­тея там не назы­ва­ет­ся, мы при­ни­ма­ем чте­ние Ваг­не­ра и дру­гих изда­те­лей, соглас­но кото­ро­му боги­ню под­сте­рег­ла Мета­ни­ра.

58[7] В пер­вом при­ло­же­нии к сво­е­му изда­нию «Биб­лио­те­ки» Фрэ­зер рас­смат­ри­ва­ет раз­лич­ные вер­сии тра­ди­ции. Гоме­ров­ско­му гим­ну и «Биб­лио­те­ке» следу­ет Овидий, кото­рый так­же назы­ва­ет роди­те­лей ребен­ка Келе­ем и Мета­ни­рой (Fasti IV, 508). Но Гигин (Fab. 147) назы­ва­ет их Элев­си­ном и Кото­не­ей, Сер­вий в ком­мен­та­рии к «Геор­ги­кам» — Элев­си­ном и Кин­ти­ни­ей (Verg. Georg. I, 19). «Биб­лио­те­ка» (III, 13, 6) сооб­ща­ет подоб­ный вари­ант мифа, где Фети­да при­ме­ни­ла тот же спо­соб с целью сде­лать Ахил­ле­са бес­смерт­ным. Идея об очи­сти­тель­ной силе огня свой­ст­вен­на мно­гим наро­дам.

59[8] Гигин (Fab. 147) назы­ва­ет ребен­ка, кото­ро­го нян­чи­ла Демет­ра, Трип­то­ле­мом. Отец Трип­то­ле­ма Элев­син под­сте­рег боги­ню за ука­зан­ным выше заня­ти­ем и был убит. Сво­е­му вос­пи­тан­ни­ку, одна­ко, боги­ня пода­ри­ла колес­ни­цу, запря­жен­ную дра­ко­на­ми, кото­рая высо­ко под­ня­ла его над зем­лей. С этой высоты Трип­то­лем засе­ял всю зем­лю зла­ка­ми.

60[9] Ovid. Met. V, 534, sqq.:

Так он ска­зал, но дочь свою вывесть реши­лась Цере­ра.
Судь­бы, одна­ко, про­ти­ви­лись: долг свой нару­ши­ла дева,
Пост свой. Бро­дя в про­сто­те по пре­крас­но­му саду, доста­ла
Плод кар­фа­ген­ский, гра­нат, с накло­нен­но­го сорван­ный дре­ва,
И добыв из коры жел­то­ва­той, румя­ной семь зерен,
Разда­ви­ла во рту…

Гра­на­то­вое ябло­ко слу­жи­ло у древ­них гре­ков сим­во­лом брач­ных отно­ше­ний.

61[10] Соглас­но дру­гим источ­ни­кам (Ovid. Met. V, 539), Аска­лаф был сыном Орф­ны или даже Стикс. За то, что он высту­пил свиде­те­лем про­тив Пер­се­фо­ны, Демет­ра в дру­гом вари­ан­те мифа пре­вра­ти­ла его в сову.

62[11] Соглас­но дру­гим источ­ни­кам, Пер­се­фо­на первую поло­ви­ну года долж­на была про­во­дить под зем­лей, дру­гую — на зем­ле (см.: Serv. Verg. Georg. I, 139; Hyg. Fab. 146).

Гла­ва VI

63[1] Древ­ней­шие источ­ни­ки, кото­рые бы подроб­но изла­га­ли миф о Гиган­то­ма­хии, не сохра­ни­лись, если не счи­тать крат­ких упо­ми­на­ний в «Одис­сее» о наро­де гиган­тов (VII, 59, 205; X, 120). У Геси­о­да в «Тео­го­нии» (185 слл.) мы нахо­дим упо­ми­на­ние о про­ис­хож­де­нии гиган­тов, их внеш­нем обли­ке. Поэты, в том чис­ле и позд­ние, исполь­зо­ва­ли этот сюжет. Он был необы­чай­но популяр­ным в изд­ние, исполь­зо­ва­ли этот сюжет. О давал широ­кий про­стор фан­та­зии худож­ни­ков, любив­ших изо­бра­жать изви­ваю­щи­е­ся в смер­тель­ной схват­ке могу­чие тела гиган­тов и вели­че­ст­вен­ных олим­пий­ских богов, без уси­лия побеж­даю­щих эти чудо­ви­ща. В изо­бра­зи­тель­ном искус­ст­ве посте­пен­но скла­ды­ва­лась кано­ни­че­ская схе­ма постро­е­ния групп богов и гиган­тов, наи­бо­лее совер­шен­ное выра­же­ние кото­рой пред­став­ле­но в зна­ме­ни­том Пер­гам­ском алта­ре. Древ­ней­шим при­ме­ром исполь­зо­ва­ния это­го сюже­та явля­ет­ся изо­бра­же­ние Гиган­то­ма­хии на север­ном фри­зе сокро­вищ­ни­цы сиф­ний­цев в Дель­фах, отно­ся­ще­е­ся к послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э. В Афи­нах начи­ная с 566 г. до н. э. каж­дый чет­вер­тый год богине Афине под­но­сил­ся пеп­лос с выткан­ным на нем изо­бра­же­ни­ем Гиган­то­ма­хии, что гово­рит об осо­бой роли Афи­ны как боги­ни-вои­тель­ни­цы в этом мифе. На зна­ме­ни­той ста­туе Фидия, постав­лен­ной в Пар­фе­ноне в 438 г. до н. э., этот сюжет укра­шал внут­рен­нюю часть щита боги­ни.

64[2] Фле­грей­ские поля — соб­ст­вен­но, «пожа­ри­ща». Эти поля лока­ли­зо­ва­лись в Запад­ном рай­оне Хал­киди­ки, на Пал­лене. Фрэ­зер (I, 43) пола­гал, что в этом рай­оне в глу­бо­кой древ­но­сти нахо­ди­ли кости иско­па­е­мых живот­ных, а вул­ка­ни­че­ские явле­ния дава­ли повод к фан­та­сти­че­ским объ­яс­не­ни­ям их про­ис­хож­де­ния.

65[3] Соглас­но Лукре­цию (V, 119 слл.), гиган­ты хоте­ли изме­нить гра­ни­цы мира и пога­сить солн­це.
 
66[4] Пин­дар (Pyth. VIII, 12, 17 sqq.) назы­ва­ет Пор­фи­ри­о­на «царем гиган­тов». Соглас­но Пин­да­ру, он был застре­лен Апол­ло­ном.

67[5] Schol. Pind. Isthm. VI, 47. Пояс­няя сло­ва Пин­да­ра, назвав­ше­го Алки­о­нея «пас­ту­хом», схо­ли­аст добав­ля­ет, что из-за это­го нача­лась вой­на меж­ду бога­ми и гиган­та­ми.

68[6] От уси­лий Энке­ла­да осво­бо­дить­ся и про­ис­хо­дят, соглас­но веро­ва­ни­ям древ­них гре­ков, зем­ле­тря­се­ния, извер­же­ния Этны.

69[7] Стра­бон (X, 5, 16) так­же изла­га­ет этот миф.

70[8] Шлем Аида делал чело­ве­ка невиди­мым. Имен­но этот шлем име­ет в виду автор «Биб­лио­те­ки», когда изла­га­ет миф о Пер­сее (II, 4, 2).

71[9] О Тифоне, или Тифоее, упо­ми­на­ет Геси­од (Theog. 820). Пин­дар (Pyth. VIII, 16) назы­ва­ет Тифо­на вме­сте с Пор­фи­ри­о­ном «вра­га­ми боже­ства». Тифон часто сме­ши­вал­ся с осталь­ны­ми гиган­та­ми и при­ни­мал уча­стие в Гиган­то­ма­хии. Про­тив­ни­ком его обык­но­вен­но высту­пал Посей­дон. Как пола­га­ет Дорн­зейфф, рас­сказ «Биб­лио­те­ки» вос­хо­дит к древ­ней эпи­че­ской поэ­ме «Гиган­то­ма­хия», а сам миф име­ет восточ­ное про­ис­хож­де­ние. См.: F. Dornseiff. Antike und alter Orient. Leipzig, 1956, S. 409. Без сомне­ния Тифон явля­ет­ся пер­со­ни­фи­ка­ци­ей вул­ка­ни­че­ской дея­тель­но­сти при­ро­ды. Места, где она про­яв­ля­лась, свя­за­ны с мифом о Тифоне, его рож­де­ни­ем, борь­бой с Зев­сом, и осо­бен­но место­пре­бы­ва­ни­ем после пора­же­ния, кото­рое он потер­пел от Зев­са. Это ста­но­вит­ся вполне ясным из опи­са­ния Эсхи­ла в «При­ко­ван­ном Про­ме­тее» (390 слл.):

…я так­же пожа­лел
Сто­гла­вое чудо­ви­ще — Тифо­на,
Рож­ден­но­го зем­лей. На всех богов
Вос­стал он: шип и свист из челю­стей
Гро­зил пре­сто­лу Зев­са, а из глаз
Свер­кал огонь неисто­вой Гор­го­ны.
Но Зев­са неусып­ная стре­ла
Пылаю­щая мол­ния сра­зи­ла
Его за эту похваль­бу. До серд­ца
Он был испе­пе­лен, и гром убил
Всю силу в нем. Теперь бес­силь­ным телом
Он под кор­ня­ми Этны рас­про­стерт,
Неда­ле­ко от сине­го про­ли­ва,
И давят горы грудь ему; на них
Сидит Гефест, куя свое желе­зо,
Но вырвет­ся из чер­ной глу­би­ны
Пото­ком пожи­раю­щее пла­мя
И истре­бит широ­кие поля
Сици­лии пре­крас­но­плод­ной…
(Пер. С. Соло­вье­ва).

72[10] Пре­вра­ще­ние олим­пий­ских богов в живот­ных, как спра­вед­ли­во отме­ча­ет Фрэ­зер (I, 49), име­ет в сво­ей осно­ве стрем­ле­ние гре­ков объ­яс­нить про­ис­хож­де­ние куль­та живот­ных в Егип­те (а так­же и то, что мно­гие еги­пет­ские боги соеди­ня­ли в сво­ем обли­ке чер­ты живот­ных и чело­ве­ка).

73[11] Эта деталь мифа не вполне ясна: может быть, име­ет­ся в виду ядо­ви­тое рас­те­ние, назы­ва­е­мое το εφήμερον. См.: Theophr. H. pl. IX, 16, 6; Diosc. IV, 84.

74[12] От сло­ва αιμα (кровь). В осно­ву это­го мифа, как, впро­чем, и мно­гих дру­гих, поло­же­на народ­ная эти­мо­ло­гия, объ­яс­няв­шая это назва­ние.

Гла­ва VII

75[1] Сага о Про­ме­тее при­над­ле­жит к чис­лу очень древ­них. Она подроб­но изла­га­ет­ся у Геси­о­да (Theog. 521—589; Op. 47—58), хотя мы там не нахо­дим миф о созда­нии людей Про­ме­те­ем, а толь­ко рас­сказ о бла­го­де­я­ни­ях, ока­зан­ных им чело­ве­че­ско­му роду.

76[2] Более дета­ли­зо­ван­ный рас­сказ мы нахо­дим у Геси­о­да в «Тео­го­нии». Когда боги ста­ли спо­рить с людь­ми, Про­ме­тей с целью обма­нуть Зев­са заре­зал быка и сло­жил мясо и внут­рен­но­сти в одну сто­ро­ну, покрыв все это шку­рой и поло­жив свер­ху желудок (худ­шую часть туши); в дру­гую же сто­ро­ну он поло­жил кости и покрыл их жиром. Зевс ука­зал Про­ме­тею, что он разде­лил тушу не поров­ну, но тот потре­бо­вал, чтобы Зевс сде­лал выбор. Зевс выбрал ту часть, в кото­рой ока­за­лись кости. Раз­гне­ван­ный, он лишил людей огня. Соглас­но Гиги­ну (Astr. II, 15), он сде­лал это с той целью, чтобы люди не смог­ли сва­рить себе мясо. Но Про­ме­тей украл у богов огонь (Aesch. Prom. 113) и передал людям. Мифы о геро­ях, похи­тив­ших у богов огонь с неба и отдав­ших его людям, рас­про­стра­не­ны у самых раз­лич­ных наро­дов, как ука­зы­ва­ет Фрэ­зер. В осно­ве этих мифов, по-види­мо­му, лежит то, что вна­ча­ле люди исполь­зо­ва­ли огонь есте­ствен­но­го про­ис­хож­де­ния, чаще все­го от уда­ра мол­нии. Ана­лиз этих мифов мы нахо­дим у Фрэ­зе­ра в его при­ло­же­нии «Мифы о про­ис­хож­де­нии огня».

77[3] Фрэ­зер цити­ру­ет Тур­не­фо­ра, рас­ска­зы­ваю­ще­го о трост­ни­ке, про­из­рас­таю­щем на ост­ро­ве Ски­но­зе, рас­по­ло­жен­ном южнее ост­ро­ва Нак­со­са. Этот трост­ник име­ет внут­рен­ность, запол­нен­ную белой мяко­тью, кото­рая, будучи высу­шен­ной, может гореть подоб­но фити­лю. Насе­ле­ние исполь­зо­ва­ло этот трост­ник, чтобы пере­но­сить огонь с одно­го места на дру­гое. По-види­мо­му, подоб­ный обы­чай хра­не­ния и пере­не­се­ния огня лег в осно­ву этой древ­ней леген­ды, соглас­но кото­рой Про­ме­тей при­нес огонь людям в полом ство­ле трост­ни­ка. Тур­не­фор далее сооб­ща­ет, что гре­ки назы­ва­ют это рас­те­ние нар­те­ка, этот же тер­мин мы нахо­дим у Апол­ло­до­ра (νάρφηκι).

78[4] См. здесь же, II, 5, 11.

79[5] Схо­ли­аст Гоме­ра (Il. I, 126) при­во­дит рас­сказ о Дев­ка­ли­оне и Пир­ре почти в тех же выра­же­ни­ях, ссы­ла­ясь при этом на Апол­ло­до­ра. Это свиде­тель­ст­во важ­но учи­ты­вать при поста­нов­ке про­бле­мы автор­ства «Биб­лио­те­ки».

80[6] Зевс Фик­сий­ский — Зевс, покро­ви­тель­ст­ву­ю­щий бег­ле­цам (от φυγή — бег­ст­во).

81[7] Рас­сказ о пре­вра­ще­нии кам­ней (бро­са­е­мых Дев­ка­ли­о­ном и Пир­рой) в людей явля­ет­ся типич­ной народ­ной эти­мо­ло­ги­ей, объ­яс­ня­ю­щей сход­ство слов λαας (камень) и λαος (народ).

82[8] В дей­ст­ви­тель­но­сти тер­мин «эллин» и «Элла­да» ста­ли рас­про­стра­нен­ным этно­ни­мом гре­ков срав­ни­тель­но позд­но, к кон­цу VIII в. до н. э.

83[9] Име­ет­ся в виду область Дорида в Сред­ней Гре­ции.

84[10] Об Эоле и его потом­ках рас­ска­зы­ва­ет Дио­дор (IV, 67 слл.).

85[11] Эос­фор — пер­со­ни­фи­ка­ция утрен­ней звезды. Это боже­ст­во упо­ми­на­ет­ся у Гоме­ра (Il. XXIII, 226). Он явля­ет­ся сыном Аст­рея и Эри­ге­неи (Hes. Theog. 381) и отцом Телав­ги. Рим­ское имя Эос­фо­ра — Люци­фер (Ovid. Met. XI, 271).

86[12] Фрэ­зер (I, 58) скло­нен счи­тать этот факт реми­нис­цен­ци­ей древ­не­го гре­че­ско­го обы­чая, соглас­но кото­ро­му все цари носи­ли титул Зев­са. Но ско­рее здесь следу­ет исхо­дить из того, что пред­ста­ви­те­ли ари­сто­кра­ти­че­ских родов часто назы­ва­ли себя διογενεις (Зев­со­рож­ден­ны­ми); отсюда, меж­ду про­чим, ведет свое нача­ло отли­чаю­щее Зев­са непо­сто­ян­ст­во в супру­же­ской жиз­ни. Исхо­дя из это­го, лег­ко было прий­ти к заклю­че­нию о подо­бии или даже равен­ст­ву Зев­су.

87[13] «Биб­лио­те­ка» здесь почти точ­но следу­ет Гоме­ру (Od. XI, 305), с той лишь раз­ни­цей, что, соглас­но Гоме­ру, оба Ало­ада погиб­ли от стрел Апол­ло­на. Гомер (Il. V, 385) так­же подроб­но повест­ву­ет о пле­не­нии Ало­ада­ми бога Аре­са. Сход­ный вари­ант мифа о гибе­ли Ало­адов сооб­ща­ет ком­мен­та­тор Пин­да­ра (Schol. Pind. Pyth. IV, 88). Некото­рые иссле­до­ва­те­ли хоте­ли бы видеть в Ало­адах пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ное зем­леде­лие (от αλοή — гум­но).

88[14] Веч­ный сон Энди­ми­о­на вошел в пого­вор­ку (Plato. Phaed. 72 C). В схо­ли­ях к Фео­кри­ту (III, 49) сооб­ща­ет­ся еще осо­бый вари­ант мифа об Энди­ми­оне, соглас­но кото­ро­му он влю­бил­ся в Геру и за это Зевс нака­зал его, погру­зив в глу­бо­кий и веч­ный сон. Пеще­ру, в кото­рой он заснул, пока­зы­ва­ли на горе Лат­мо­се в Карии.

89[15] Миф об Эвене и Мар­пес­се содер­жит мно­го общих черт с мифом об Ойно­мае и Гип­по­да­мии. О Мар­пес­се упо­ми­на­ет Гомер в «Илиа­де» (IX, 557). У Гиги­на (Fab. 242, 162) Эвен назы­ва­ет­ся сыном Герак­ла. Там сооб­ща­ет­ся, что река Ликорм, в кото­рую бро­сил­ся Эвен, назы­ва­ет­ся ныне Хри­сор­ро­ей.

90[16] Афа­рей, соглас­но мес­сен­ско­му пред­а­нию, сооб­ща­е­мо­му Пав­са­ни­ем (III, 1, 4), был сыном мес­сен­ско­го царя Пери­е­ра и Гор­го­фо­ны, доче­ри Пер­сея. Бра­тья­ми его были Лев­кипп, Тин­да­рей и Ика­рий (III, 10, 3).

91[17] Об Ида­се древ­ние саги сооб­ща­ли, что он был силь­ней­шим из людей (см.: Hom. Il. IX, 557). О том, как он женил­ся на Мар­пес­се, рас­ска­зы­ва­ла над­пись на зна­ме­ни­том лар­це Кип­се­ла (Pausan. V, 18, 2). О собы­ти­ях, свя­зан­ных с Ида­сом, см. III, 11, 2.

Гла­ва VIII

92[1] Исто­рия сва­тов­ства Герак­ла и Дея­ни­ры изла­га­ет­ся «Биб­лио­те­кой» ниже (II, 7, 5). В мифо­ло­ги­че­ской тра­ди­ции Дея­ни­ра — дева-вои­тель­ни­ца. Когда она с Герак­лом про­хо­ди­ла через зем­лю дрио­пов, направ­ля­ясь в Тра­хин, и на них напал царь Тей­о­да­мант, она храб­ро сра­жа­лась и была ране­на в грудь (Schol. Apoll. Rhod. I, 1212). Геракл посва­тал­ся к Дея­ни­ре по прось­бе Меле­а­г­ра, кото­ро­го встре­тил в Аиде, когда спус­кал­ся туда за Кер­бе­ром (Schol. Hom. Il. XXI, 194; ср.: Bacchyl. Epin. V, 94, 165).

93[2] В худо­же­ст­вен­ной фор­ме этот миф изло­жен Овиди­ем в «Мета­мор­фо­зах» (VIII, 445 слл.).

94[3] Геро­ев, при­няв­ших уча­стие в Калидон­ской охо­те, пере­чис­ля­ет так­же Овидий в «Мета­мор­фо­зах» (VIII, 299 слл.).

95[4] Исто­рия гибе­ли Меле­а­г­ра изла­га­ет­ся подроб­ней­шим обра­зом в «Илиа­де» (IX, 529 слл.) Феник­сом, кото­рый при­во­дит ее в каче­ст­ве при­ме­ра тому, какие опас­ные послед­ст­вия вле­чет за собой без­рас­суд­ный гнев. Но в этой исто­рии отсут­ст­ву­ет та деталь саги, где жизнь Меле­а­г­ра свя­зы­ва­ет­ся с голов­ней. В изящ­ной поэ­ти­че­ской фор­ме этот мотив впле­тен в поэ­му Овидия «Мета­мор­фо­зы» (VIII, 451). Эта деталь содер­жит­ся в рас­ска­зе Анто­ни­на Либе­ра­ла (Transform. II), кото­рый закан­чи­ва­ет­ся сооб­ще­ни­ем о том, как Арте­ми­да кос­ну­лась сво­им жез­лом сестер Меле­а­г­ра, пре­вра­ти­ла их в птиц и посе­ли­ла на ост­ро­ве Леро­се, кро­ме Гор­ги и Дея­ни­ры, кото­рые бла­го­да­ря Дио­ни­су сохра­ни­ли свой преж­ний вид.

96[5] Изда­те­ли (Ваг­нер, Фрэ­зер и др.) меня­ют руко­пис­ное αποστειλαι на αποκτειλαι, но осно­ва­ния для тако­го изме­не­ния пред­став­ля­ют­ся все же недо­ста­точ­ны­ми. В ана­ло­гич­ном слу­чае Авга была переда­на Нав­плию с тем, чтобы послед­ний про­дал ее в чужую стра­ну, сооб­ща­ет «Биб­лио­те­ка» (II, 7, 4).

Гла­ва IX

97[1] Афа­мант, сын Эола и брат Кре­тея, Сизи­фа, Сал­мо­нея и Пери­е­ра, — герой бео­тий­ских саг. Одни назы­ва­ют его царем миний­ско­го Орхо­ме­на (Schol. Apoll. Rhod. I, 763), дру­гие фиван­ским царем (Schol. Il. VII, 86). Вся сага об Афа­ман­те раз­ви­ва­ет­ся в виде сюже­та о трех его женить­бах и свя­зан­ных с этим семей­ных несча­стьях (его жена­ми после­до­ва­тель­но ста­но­ви­лись Нефе­ла, Ино, Теми­сто). Впро­чем, тра­ди­ция не все­гда соблюда­ет этот порядок. Сага об Афа­ман­те, скры­вав­шая в себе боль­шие дра­ма­ти­че­ские воз­мож­но­сти, при­влек­ла вни­ма­ние всех трех вели­ких тра­ги­ков. Но об одно­имен­ной тра­гедии Эсхи­ла мы ниче­го не зна­ем. Софокл напи­сал две тра­гедии на этот сюжет. Одна из них назы­ва­лась «Афа­мант увен­чан­ный» (в ней Афа­мант ока­зы­вал­ся жерт­вой мести Нефе­лы, и его спа­сал Геракл в тот момент, когда Афа­ман­та под­во­ди­ли к алта­рю в каче­ст­ве жерт­вы). В дру­гой тра­гедии, кото­рую пыта­ют­ся вос­ста­но­вить на осно­ва­нии свиде­тель­ства Гиги­на (Fab. 5), была пока­за­на безум­ная ярость Афа­ман­та, обра­щен­ная про­тив Ино и ее детей. Миф об Афа­ман­те лока­ли­зо­вал­ся частич­но в Фес­са­лии и был свя­зан с горо­дом Ало­сом: там, судя по сооб­ще­нию Геро­до­та (VII, 197), был род, воз­во­див­ший свое про­ис­хож­де­ние к Афа­ман­ту.

98[2] В саге о Сизи­фе, сыне Эола, и его род­ст­вен­ни­ках нашла отра­же­ние тор­го­вая дея­тель­ность древ­не­го Корин­фа, осно­ва­те­лем кото­ро­го счи­тал­ся Эол. Коринф был круп­ней­шим цен­тром мор­ской тор­гов­ли в арха­и­че­скую эпо­ху (Эолиды все были море­пла­ва­те­ля­ми, и сам Эол счи­тал­ся изо­бре­та­те­лем пару­са). Но этот пер­во­на­чаль­ный харак­тер саги ока­зал­ся впо­след­ст­вии затем­нен­ным при­вне­сен­ны­ми моти­ва­ми. Антич­ная тра­ди­ция назы­ва­ет Коринф «пор­том Сизи­фа» (Stat. Theb. II, 380; Sil. Ital. XIV, 51), а Сизи­фа — царем Корин­фа (Il. VI, 152) и осно­ва­те­лем Ист­мий­ских игр (Pausan. II, 1, 3; Schol. Apoll. Rhod. III, 1240). Тор­го­во-ремес­лен­ный люд Корин­фа сла­вил­ся сво­ей изво­рот­ли­во­стью, и отсюда, веро­ят­но, идет та древ­няя мифо­ло­ги­че­ская тра­ди­ция, соглас­но кото­рой Сизиф высту­па­ет в каче­ст­ве нари­ца­тель­но­го име­ни хит­ро­го, про­ныр­ли­во­го чело­ве­ка. «Или­а­да» (VI, 153) назы­ва­ет Сизи­фа корыст­ней­шим из людей (κέρδιστος ανδρων). Улов­ки Сизи­фа вошли в пого­вор­ку (Arist. Acharn. 391). Ксе­но­фонт в «Гре­че­ской исто­рии» (III, 1, 8) рас­ска­зы­ва­ет об одном хит­ром спар­тан­ском дипло­ма­те, Дер­ки­лиде, кото­рый за свои каче­ства полу­чил про­зви­ще «Сизиф». В изло­же­нии «Биб­лио­те­ки» миф о Сизи­фе пол­но­стью поте­рял те чер­ты, кото­рые были ему изна­чаль­но при­су­щи: взят — под вли­я­ни­ем, веро­ят­но, «Одис­сеи» (XI, 593) — толь­ко один мотив мифа — о нака­за­нии, постиг­шем Сизи­фа, став­ший хре­сто­ма­тий­ным. Из обра­щен­но­го к Мела­нип­пу сти­хотво­ре­ния Алкея вид­но, что еще в VI в. до н. э. миф о Сизи­фе сохра­нял все свои древ­ние чер­ты (пере­вод сти­хотво­ре­ния см. в кн.: Антич­ная лири­ка. М., 1968, стр. 50).

99[3] Эги­на (Αιγινα), дочь реки Асо­па, ста­ла воз­люб­лен­ной Зев­са, кото­рый в обра­зе огня (или, по дру­гим источ­ни­кам, в обра­зе орла) похи­тил ее из дома (Ovid. Met. VI, 113). Зевс доста­вил ее на ост­ров Ойно­ну (это назва­ние мы нахо­дим у Геро­до­та VIII, 46), или Ойно­нию, и с тех пор ост­ров стал назы­вать­ся Эги­ной.

100[4] Имя Асте­ро­пеи чита­ет­ся в руко­пи­сях. Это имя изда­те­ли меня­ют на Асте­ро­дию (так оно чита­ет­ся в Schol. Hom. Il. II, 520; Schol. Eurip. Tr. 9).

101[5] Миф о Кефа­ле и Про­к­риде встре­ча­ет­ся в несколь­ких местах «Биб­лио­те­ки» (II, 4, 7; III, 15, 2), но эта атти­че­ская сага изло­же­на не вполне ясно, поэто­му рас­сказ Анто­ни­на Либе­ра­ла, обла­даю­щий извест­ной сюжет­ной закон­чен­но­стью, заслу­жи­ва­ет, чтобы при­ве­сти его цели­ком (без это­го некото­рые дета­ли мифа оста­ют­ся непо­нят­ны­ми): «Кефал, сын Деио­на, из атти­че­ско­го посе­ле­ния Тори­ка женил­ся на Про­к­риде, доче­ри Эрех­тея. Кефал был молод, кра­сив и муже­ст­вен. Влю­бив­ша­я­ся в него боги­ня Эос похи­ти­ла его из-за его кра­соты и сде­ла­ла сво­им воз­люб­лен­ным. Тогда Кефал решил испы­тать Про­к­риду, захо­чет ли она сохра­нить вер­ность и цело­муд­рие по отно­ше­нию к нему. Вос­поль­зо­вав­шись каким-то пред­ло­гом, он при­тво­рил­ся, буд­то отправ­ля­ет­ся на охоту, а к Про­к­риде послал раба, ей незна­ко­мо­го, с кото­рым послал ей мно­го золота. Кефал при­ка­зал рабу передать Про­к­риде, что это золо­то дарит ей какой-то ино­стра­нец, если она согла­сит­ся с ним сой­тись. Про­к­рида вна­ча­ле отка­за­лась от это­го золота, но, когда он послал двой­ное коли­че­ст­во, согла­си­лась и при­ня­ла пред­ло­же­ние. Кефал, узнав, что она яви­лась в дом (пред­на­зна­чен­ный для свида­ния) и воз­лег­ла на ложе, пола­гая, что нахо­дит­ся у ино­стран­ца, явил­ся туда с зажжен­ным факе­лом и захва­тил ее с полич­ным. От сты­да Про­к­рида поки­ну­ла Кефа­ла и сбе­жа­ла к крит­ско­му царю Мино­су. Там она узна­ла, что Минос стра­да­ет отто­го, что не име­ет детей: пообе­щав ему помочь, она научи­ла его спо­со­бу, при помо­щи кото­ро­го он смог добить­ся того, чтобы у него появи­лись дети. Дело было в том, что Минос испус­кал змей, скор­пи­о­нов и ско­ло­пендр и те жен­щи­ны, с кото­ры­ми он схо­дил­ся, поги­ба­ли. Но жена Мино­са Паси­фая, дочь Гелиоса, была бес­смерт­ной. Про­к­рида для того, чтобы Минос мог иметь детей, сде­ла­ла следу­ю­щее. Она взя­ла моче­вой пузырь козы и вста­ви­ла его в тело жен­щи­ны: Минос вна­ча­ле выпу­стил змей в пузырь, а затем при­шел к Паси­фае и сошел­ся с ней. После того как у него роди­лись дети, Минос пода­рил Про­к­риде дро­тик и соба­ку. Ни одно живот­ное не мог­ло от них убе­жать, но всех они насти­га­ли и пора­жа­ли. Взяв их, Про­к­рида при­бы­ла в Торик в Атти­ке, где жил Кефал. Она ста­ла с ним охо­тить­ся, изме­нив одеж­ду и стриж­ку на муж­скую, так что никто не смог бы узнать в ней жен­щи­ну. Кефал, увидев, что ему ниче­го не уда­ет­ся пой­мать на охо­те и что все доста­ет­ся Про­к­риде, захо­тел полу­чить этот дро­тик. Про­к­рида пообе­ща­ла отдать ему дро­тик, если Кефал согла­сит­ся воз­лечь на общее ложе. Кефал при­нял пред­ло­же­ние, и, когда они воз­лег­ли, Про­к­рида откры­лась ему и ста­ла сты­дить Кефа­ла, как совер­шив­ше­го еще более постыд­ный про­сту­пок. Кефал полу­чил соба­ку и дро­тик.

Амфи­т­ри­он, нуж­да­ясь в этой соба­ке, при­шел к Кефа­лу, чтобы попро­сить его, не захо­чет ли он при­нять уча­стие в охо­те на лиси­цу со сво­ей соба­кой. За это Амфи­т­ри­он обе­щал отдать Кефа­лу часть добы­чи, кото­рую он соби­рал­ся захва­тить у теле­бо­ев. В то вре­мя появи­лась у жите­лей Кад­меи лиси­ца, чудо­вищ­ное созда­ние. Посто­ян­но спус­ка­ясь с Тевмес­са, она похи­ща­ла жите­лей Кад­меи. Послед­ние выстав­ля­ли ей ребен­ка каж­дый трид­ца­тый день, и та его пожи­ра­ла. Когда Амфи­т­ри­он при­шел к жите­лям Кад­меи и стал про­сить их при­нять уча­стие в похо­де на теле­бо­ев, те согла­си­лись при усло­вии, что он убьет эту лиси­цу. Амфи­т­ри­он дого­во­рил­ся с жите­ля­ми Кад­меи, при­няв это усло­вие. Когда он при­шел к Кефа­лу, он рас­ска­зал обо всем этом и уго­во­рил его побыст­рее отпра­вить­ся с этой соба­кой на охоту. При­быв на место, Кефал начал охоту за лиси­цей. Бога­ми было пред­опре­де­ле­но, что никто не смо­жет эту лиси­цу настиг­нуть, но так­же и то, что никто не смо­жет убе­жать от этой соба­ки. Когда лиси­ца и соба­ка ока­за­лись на фиван­ской рав­нине, Зевс, увидев их, пре­вра­тил обе­их в камень» (Antonin. Lib. Transform. 41). О соба­ке Про­к­риды, кото­рую сде­лал Гефест, ожи­вил и пода­рил Зев­су, см.: Pollux V, 5.

102[6] Фрэ­зер (I, 81) пред­по­ла­га­ет, что в мифо­ло­ги­че­ской тра­ди­ции о Сал­мо­нее мы можем открыть реми­нис­цен­ции дале­кой эпо­хи, когда цари высту­па­ли в обра­зе бога небес и ими­та­тив­ной маги­ей вос­про­из­во­ди­ли небес­ные явле­ния.

103[7] См.: Hom. Od. XI, 236 sqq.

Преж­де дру­гих подо­шла бла­го­род­но­рож­ден­ная Тиро,
Дочь Сал­мо­не­е­ва, слав­ная в мире супру­га Кре­тея,
Сына Эоло­ва: все о себе она рас­ска­за­ла.
Серд­це свое Эни­пе­ем, рекою боже­ст­вен­но свет­лой,
Меж­ду река­ми зем­ны­ми пре­крас­ней­шей, Тиро пле­ни­ла,
Часто она посе­ща­ла пре­крас­ный поток Эни­пея,
В образ облек­ся его Посей­дон зем­ледер­жец, чтоб с нею
В устье вол­ни­сто­ки­пу­чем реки соче­тать­ся любо­вью…
(Пер. В. А. Жуков­ско­го).

104[8] Миф о Нелее вос­хо­дит к додо­рий­ско­му слою мифов. Древ­ней­шее посе­ле­ние Нелейя, эпо­ни­мом кото­ро­го явля­ет­ся Нелей, нахо­ди­лось на полу­ост­ро­ве Пев­кеи, в Фес­са­лии, напро­тив Иол­ка. Про­веден­ные в Нелейе рас­коп­ки откры­ли там погре­бе­ния микен­ской эпо­хи. По-види­мо­му, это был город мерт­вых Иол­ка.

105[9] См.: Hom. Il. XI, 690 sqq.

Преж­де в доме Нелея две­на­дцать сынов-рато­бор­цев нас было,
И остал­ся один я: они до послед­не­го пали!
(Пер. Н. Гнеди­ча).

106[10] Гере­ния — город в Мес­се­нии.

107[11] Соглас­но «Одис­сее» (III, 452 слл.), женой Несто­ра была Эвриди­ка, дочь Кли­ме­на.

108[12] Про­ис­хож­де­ние име­ни Мелам­по­да (чер­но­но­гий) объ­яс­ня­ет схо­ли­аст к III идил­лии Фео­кри­та (43): «Он был назван Мелам­по­дом пото­му, что мать его Родо­па выбро­си­ла его на высо­ком месте и, в то вре­мя как все осталь­ное тело его было покры­то, обна­жен­ны­ми оста­лись толь­ко ноги, кото­рые заго­ре­ли на солн­це».

109[13] От змей научи­лись искус­ст­ву про­ри­ца­ния Кас­сандра и Гелен (Schol. Hom. Il. VII, 44). Пред­став­ле­ние об осо­бой муд­ро­сти змей явля­ет­ся рас­про­стра­нен­ным («Будь­те крот­ки, как голу­би, и муд­ры, как змеи»).

110[14] Роман­ти­че­ская исто­рия сва­тов­ства Биан­та поте­ря­ла в изло­же­нии «Биб­лио­те­ки» ряд дета­лей, кото­рые были свой­ст­вен­ны ее древ­не­му вари­ан­ту. Так, в «Одис­сее» (XV, 225) содер­жит­ся мотив о тяже­лом безу­мии (ατη βαρείη), в кото­рое Мелам­под был погру­жен Эри­ни­ей, когда нахо­дил­ся в заклю­че­нии. Автор «Биб­лио­те­ки», по-види­мо­му, исполь­зо­вал ста­рин­ную поэ­му «Мелам­по­дия», при­пи­сы­вав­шу­ю­ся некото­ры­ми Геси­о­ду, а так­же про­из­веде­ния мифо­гра­фов и Фере­кида. С Мелам­по­дом свя­зы­ва­ет­ся леген­да о пере­не­се­нии куль­та Дио­ни­са и фал­ли­че­ских шест­вий из Егип­та в Элла­ду (Herod. II, 49).

111[15] См. здесь же, III, 6, 4.

112[16] Апол­лон был нака­зан Зев­сом за то, что пере­бил кик­ло­пов, ковав­ших Зев­су перу­ны (см.: Schol. Eurip. Alc. 1).

113[17] Сло­ва «отец ли, мать ли, или жена» содер­жат­ся в руко­пи­сях, но мно­гие изда­те­ли исклю­ча­ют их из тек­ста.

114[18] На сюжет это­го мифа Эври­пид напи­сал тра­гедию «Алкеста». Наме­чен­ная уже в мифе пси­хо­ло­ги­че­ски слож­ная кол­ли­зия откры­ва­ла широ­кий про­стор для созда­ния обра­за геро­и­че­ской жен­щи­ны. Мифо­граф Пале­фат назы­ва­ет миф об Алкесте μυφος τραγικώδης и сооб­ща­ет рацио­на­ли­зи­ро­ван­ный вари­ант это­го мифа.

115[19] Авто­лик упо­ми­на­ет­ся в «Биб­лио­те­ке» как учи­тель Герак­ла в искус­ст­ве борь­бы (II, 4, 9), а так­же в каче­ст­ве того, кто угнал коров Эври­та с ост­ро­ва Эвбеи (II, 6, 2). В древ­ней­ших мифах он высту­па­ет лов­ким вором и хит­ре­цом. «Одис­сея» (XIX, 395) рас­ска­зы­ва­ет, как Одис­сей был ранен в ногу диким каба­ном

…как при­шел посе­тить на
Пар­на­се Авто­ли­ко­на, по мате­ри деда, с его сыно­вья­ми,
Слав­но­го хит­рым при­твор­ст­вом и клятв нару­ше­ньем…
(Пер. В. А. Жуков­ско­го).

В «Илиа­де» (X, 265) Авто­лик явля­ет­ся тем лицом, кто похи­тил кожа­ный шлем Амин­то­ра, укра­шен­ный каба­ньи­ми клы­ка­ми.

116[20] Исто­рию Пелия и Иасо­на, «вои­на с одной обу­той ногою», упо­ми­на­ет Пин­дар (Pyth. IV, 73 и схол. к это­му месту). Фрэ­зер (I, 95) вспо­ми­на­ет в этой свя­зи это­лий­ских вои­нов, высту­пав­ших в поход обу­ты­ми сход­ным обра­зом. При­мер это­му мы най­дем и в сочи­не­нии Фукидида (III, 22).

117[21] Сага о похо­де арго­нав­тов была ко вре­ме­ни созда­ния «Или­а­ды» и «Одис­сеи» широ­ко извест­на. В «Одис­сее» (XII, 70) герой поэ­мы, рас­ска­зы­вая о ска­лах Планк­тах, сооб­ща­ет, что толь­ко один корабль сумел их мино­вать — Αργω πασι μέλουσα, т. е. «почи­та­е­мый все­ми корабль Арго» (под «все­ми» следу­ет ско­рее все­го пони­мать аэдов). В эпи­че­ских пес­нях этой эпо­хи сюжет об арго­нав­тах был одним из самых рас­про­стра­нен­ных. «Одис­сея» зна­ет Иасо­на (XII, 72), в каче­ст­ве всем извест­но­го героя высту­па­ет Пелий (XI, 254).

Рас­сказ «Биб­лио­те­ки» нуж­да­ет­ся в допол­не­нии дру­ги­ми источ­ни­ка­ми. Соглас­но Геси­о­ду (Theog. 40; ср. так­же: Pind. Pyth. IV, 102; Nem. III, 53), Иасон дол­го нахо­дил­ся у кен­тав­ра Хиро­на, его мате­ри Фили­ры и жены Харик­ло, в пеще­ре покры­то­го лесом Пели­о­на. Здесь он научил­ся искус­ст­ву вра­че­ва­ния (воз­мож­но, этио­ло­ги­че­ский миф, объ­яс­ня­ю­щий про­ис­хож­де­ние име­ни «Иасон»). Соглас­но «Тео­го­нии» (956 слл., 992 слл.), он выплыл по при­ка­зу Пелия за золотым руном. В «Эой­ях» (фр. 53, 75, 78, 80 и др.) упо­ми­на­ют­ся отдель­ные собы­тия похо­да.

Дета­ли сюже­та о похо­де арго­нав­тов содер­жа­лись в поэ­ме «Нав­пак­ти­ка», о кото­рой упо­ми­на­ет Пав­са­ний (X, 38, 6); об арго­нав­тах писал и жив­ший в середине VIII в. до н. э. коринф­ский поэт Эвмел, кото­ро­му при­пи­сы­ва­ют поэ­му «Корин­фи­ака» (см.: Schol. Apoll. Rhod. I, 146). Нако­нец, извест­ный автор био­гра­фий гре­че­ских фило­со­фов Дио­ген Лаэр­тий (I, 10, 5) упо­ми­на­ет об Эпи­ме­ниде с Кри­та, сочи­нив­шем поэ­му «Стро­и­тель­ст­во Арго и отплы­тие Иасо­на в Кол­хиду» — поэ­му, кото­рая мог­ла быть толь­ко одной из мно­гих, напи­сан­ных на этот сюжет. Сага об арго­нав­тах вдох­нов­ля­ла и лири­ков, начи­ная с Симо­нида и Пин­да­ра (ср.: Pyth. IV) и кон­чая Фео­кри­том, кото­рый в XIII идил­лии опи­сы­ва­ет похи­ще­ние Гила­са и поис­ки его Герак­лом, а в XXII идил­лии — сра­же­ние меж­ду Ами­ком и Полидев­ком.

Вели­кие тра­ги­ки созда­ли ряд про­из­веде­ний на этот же сюжет, из кото­рых до нас дошла толь­ко зна­ме­ни­тая тра­гедия Эври­пида «Медея». Но дра­ма­ти­че­ские воз­мож­но­сти, зало­жен­ные в мифе, широ­ко исполь­зо­ва­ли Эсхил («Арго», «Гип­си­пи­ла», «Афа­мант», «Тео­ры, или Ист­ми­а­ды», «Каби­ры», «Лем­нос­цы», «Финей») и Софокл («Лем­ни­ян­ки», «Кол­хидян­ки», «Ски­фы»).

Зна­чи­тель­ную роль в фор­ми­ро­ва­нии саги сыг­ра­ли авто­ры про­за­и­че­ских сочи­не­ний — лого­гра­фы Фере­кид (среди деся­ти книг кото­ро­го шестая и седь­мая были посвя­ще­ны арго­нав­там), Аку­си­лай из Аргоса и Геро­дор из Герак­леи, напи­сав­ший «Арго­нав­ти­ку» и «Герак­лею» (на про­из­веде­ния этих авто­ров часто ссы­ла­ет­ся «Биб­лио­те­ка»). Из сочи­не­ния Геро­до­ра чер­па­ли мате­ри­ал для сво­их схо­ли­ев ком­мен­та­то­ры поэ­мы Апол­ло­ния Родос­ско­го «Арго­нав­ти­ка».

Уче­ная алек­сан­дрий­ская поэ­зия нашла в саге об арго­нав­тах бла­го­дар­ный мате­ри­ал. Самым зна­чи­тель­ным про­из­веде­ни­ем это­го рода явля­ет­ся дошед­шая до нас поэ­ма Апол­ло­ния Родос­ско­го «Арго­нав­ти­ка», и, если этой поэ­ме недо­ста­ет той могу­чей эпи­че­ской силы, кото­рая при­су­ща «Илиа­де» и «Одис­сее», она все же отли­ла этот древ­ний сюжет в такую чет­кую фор­му, кото­рая ока­за­ла огром­ное вли­я­ние на про­из­веде­ния это­го жан­ра в последу­ю­щие эпо­хи. В сво­ем рас­ска­зе о путе­ше­ст­вии арго­нав­тов «Биб­лио­те­ка» осно­вы­ва­ет­ся глав­ным обра­зом на этой поэ­ме.

118[22] Пере­чень арго­нав­тов содер­жал­ся в раз­лич­ных лите­ра­тур­ных про­из­веде­ни­ях. Пин­дар (Pyth. IV) назы­ва­ет, поми­мо Иасо­на, толь­ко десять геро­ев. Пере­чис­ля­ли арго­нав­тов Эсхил в «Каби­рах» и Софокл в «Лем­ни­ян­ках», но эти переч­ни до нас не дошли. Апол­ло­ний Родос­ский (I, 200—233) назы­ва­ет 55 геро­ев, тогда как «Биб­лио­те­ка», в основ­ном небреж­но пере­ла­гаю­щая Апол­ло­ния, ука­зы­ва­ет в общей слож­но­сти 46. У Гиги­на (Fab. 14) мы стал­ки­ва­ем­ся с 67 участ­ни­ка­ми похо­да. Име­на, назы­ва­е­мые источ­ни­ка­ми, рас­хо­дят­ся и сов­па­да­ют толь­ко 28.

119[23] Об убий­ст­ве лем­нос­ски­ми жен­щи­на­ми сво­их отцов и мужей во вре­мя прав­ле­ния царя Тоан­та упо­ми­на­ет Геро­дот (VI, 138). Воз­мож­но, что гре­ки той древ­ней эпо­хи, когда скла­ды­ва­лась сага об арго­нав­тах, отме­ти­ли стран­ные, с их точ­ки зре­ния, обы­чаи насе­ле­ния Лем­но­са и они нашли себе соот­вет­ст­ву­ю­щее фан­та­сти­че­ское объ­яс­не­ние в ука­зан­ном мифе (жив­ших пат­ри­ар­халь­ным стро­ем гре­ков осо­бен­но пора­жа­ли пере­жит­ки мат­ри­ар­ха­та). Вооб­ще Лем­нос поль­зо­вал­ся дур­ной сла­вой, как мож­но видеть из одно­го заме­ча­ния Геро­до­та (VI, 138), в кото­ром исто­рик ука­зы­ва­ет на рас­про­стра­нен­ное в Элла­де мне­ние, что на Лем­но­се воз­мож­ны вся­че­ские «страш­ные дела».

Каж­дый год Лем­нос под­вер­гал­ся очи­ще­нию от сквер­ны, при этом при­но­си­лись жерт­вы мерт­вым. Эти цере­мо­нии про­дол­жа­лись девять дней, во вре­мя кото­рых на Лем­но­се туши­лись все огни и новый огонь при­во­зил­ся на кораб­ле с ост­ро­ва Дело­са.

120[24] Исто­рия Гила­са послу­жи­ла сюже­том для XIII идил­лии Фео­кри­та. Анто­нин Либе­рал (пере­ла­гая Никанд­ра) сооб­ща­ет иной вари­ант это­го мифа (Transform. XXVI): «Геракл, когда отпра­вил­ся в поход с арго­нав­та­ми, был назна­чен ими глав­но­ко­ман­ду­ю­щим и захва­тил с собой Гила­са, сына Кеи­ка, юно­го и кра­си­во­го. Когда они под­плы­ли к про­ли­ву, веду­ще­му в Понт, и про­шли мимо выдаю­щих­ся в море отро­гов хреб­та Арган­то­ны, нача­лись буря и силь­ная кач­ка. Они бро­си­ли здесь якорь и при­ста­ли к бере­гу. Геракл дал воз­мож­ность геро­ям поужи­нать, а юно­ша Гилас отпра­вил­ся с вед­ром к реке Аска­нию, чтобы при­не­сти воды геро­ям. Но там его увиде­ли ним­фы, доче­ри этой реки, и влю­би­лись в него. Когда он чер­пал воду, они кину­ли его в источ­ник. Так Гилас вне­зап­но исчез. Так как юно­ша не воз­вра­щал­ся, Геракл, оста­вив геро­ев, стал обыс­ки­вать все близ­ле­жа­щие леса, гром­ко зовя Гила­са. Ним­фы испу­га­лись, как бы Геракл не нашел спря­тан­но­го ими Гила­са, и пре­вра­ти­ли его в эхо: и тот на зов Герак­ла отзы­вал­ся точ­но таким же обра­зом. Несмот­ря на то, что Геракл при­ло­жил нема­лые уси­лия, он не смог най­ти Гила­са. Тогда он вер­нул­ся к кораб­лю и отплыл вме­сте с геро­я­ми, но в этом месте оста­вил Поли­фе­ма, чтобы тот все же попы­тал­ся разыс­кать Гила­са. Но Поли­фем умер, Гила­су же до насто­я­ще­го вре­ме­ни при­но­сят жерт­вы мест­ные жите­ли у это­го источ­ни­ка: жрец три­жды гром­ко выкли­ка­ет его имя, и три­жды отве­ча­ет ему эхо».

121[25] Ср.: Apoll. Rhod. Argon. I, 585 sqq. Афе­ты — гавань в Фес­са­лий­ском зали­ве Пага­сы, в юго-запад­ной части полу­ост­ро­ва Маг­не­сия. В древ­но­сти обыч­но объ­яс­ня­ли назва­ние этой гава­ни, исхо­дя из пред­а­ния, буд­то отсюда вто­рич­но отпра­вил­ся в пла­ва­ние корабль Арго (или отто­го, что здесь буд­то бы арго­нав­ты оста­ви­ли Герак­ла).

122[26] Амик, сын Посей­до­на и Вифин­ской ним­фы Мелии (Apoll. Rhod. Argon. II, 4) был бра­том Мигдо­на (см. здесь же, II, 5, 9). Борь­ба Ами­ка и Полидев­ка послу­жи­ла сюже­том для сати­ро­вой дра­мы Софок­ла «Амик».

123[27] Руко­пис­ное чте­ние αγκενα (локоть). Но удар по этой части тела не может быть смер­тель­ным [Зато вполне может вызвать смерть от поте­ри кро­ви, если вовре­мя не при­нять меры. В начав­шей­ся дра­ке пере­вя­зать руку мог­ли баналь­но не успеть… — Halgar Fenrirsson.], и поэто­му конъ­ек­ту­ра Паль­ме­ра αυχένα име­ет пра­во на суще­ст­во­ва­ние. Но ниже (II, 4, 4) рас­ска­зы­ва­ет­ся о смер­ти Акри­сия, пора­жен­но­го в ногу дис­ком.

124[28] Финей, сын Аге­но­ра, соглас­но Апол­ло­нию Родос­ско­му (II, 178, 237), или внук его и сын Феник­са Кас­си­о­пеи [Явная опе­чат­ка, но как пра­виль­но — не знаю. — Halgar Fenrirsson.] (Schol. Apoll. Rhod. II, 378), был царем Сал­мидес­са во Фра­кии. Апол­лон ода­рил Финея даром про­ри­ца­ния. Финей был сле­пым, и раз­лич­ные источ­ни­ки по-раз­но­му объ­яс­ня­ют при­чи­ны его сле­поты, но в пре­д­е­лах вари­ан­тов, ука­зан­ных «Биб­лио­те­кой». Сер­вий (Verg. Aen. III, 209) в согла­сии с «Биб­лио­те­кой» гово­рит о том, что Финея осле­пил Борей или арго­нав­ты за то, что он жесто­ко посту­пил со сво­и­ми сыно­вья­ми, окле­ве­тан­ны­ми маче­хой. Финей был женат два­жды. Пер­вой его женой была Клео­пат­ра (или Кле­обу­ла — Serv. Verg. Aen. III, 209), кото­рая роди­ла от него двух сыно­вей. Вто­рую жену зва­ли Идея, или Дия (источ­ни­ки назы­ва­ют так­же Эври­тию и Эйдо­тею).

125[29] εστράφη — повер­ну­лась. Стро­фа­ды (совр. Стри­ва­ли) лежат в Иони­че­ском море к югу от Закин­та.

126[30] Сим­плега­ды (сдви­гаю­щи­е­ся ска­лы) мож­но при­нять за пре­лом­лен­ный в фан­та­зии гре­че­ско­го наро­да (наро­да море­хо­дов) и в то же вре­мя свое­об­раз­но обоб­щен­ный образ штор­мо­вых волн (может быть, не слу­чай­но дру­гое их назва­ние Κυάνεαι — Синие ска­лы) или же за сим­вол опас­но­стей, под­сте­ре­гаю­щих моря­ка во вре­мя пла­ва­ния. То, что суд­но может быть выбро­ше­но на ска­лы, было все­гда для древ­них море­хо­дов реаль­ной воз­мож­но­стью, так как они плы­ли вдоль бере­га, ста­ра­ясь не терять из виду зем­лю (ска­зы­ва­лось отсут­ст­вие нави­га­ци­он­ных при­бо­ров). Моря­ки отды­ха­ли обыч­но, выса­жи­ва­ясь на берег, поэто­му-то сага об арго­нав­тах и запол­не­на опи­са­ни­я­ми таких выса­док.

Было еще дру­гое назва­ние для Сим­пле­гад — Планк­ты (блуж­даю­щие ска­лы); и Сим­плега­ды, и Синие ска­лы были эле­мен­та­ми того аксес­су­а­ра чудес, кото­рым быва­лые море­хо­ды пора­жа­ли вооб­ра­же­ние слу­ша­те­лей (ср., напри­мер, еги­пет­ский рас­сказ Сину­хе или араб­ские сказ­ки о Синдба­де-море­хо­де). При­над­ле­жа вна­ча­ле раз­лич­ным кру­гам легенд, все эти обра­зы «пла­ваю­щих» или «сдви­гаю­щих­ся» скал сли­лись затем в еди­ный целост­ный образ. Геро­дот (IV, 85) свя­зы­ва­ет с назва­ни­ем этих скал опре­де­лен­ное место в рай­оне Бос­по­ра у ази­ат­ско­го бере­га.

127[31] Мари­ан­ди­ны — пле­мя, оби­тав­шее в севе­ро-восточ­ной части Вифи­нии. Родо­на­чаль­ни­ком это­го пле­ме­ни счи­тал­ся сын Финея Мари­ан­дин (Schol. Apoll. Rhod. II, 725, 748). [Для срав­не­ния цита­та из ста­тьи М. В. Скр­жин­ской «Герои ким­ме­рий­ских и скиф­ских легенд в гре­че­ской поэ­зии и вазо­вой живо­пи­си VII—VI вв. до н. э.»: «В схо­ли­ях к «Арго­нав­ти­ке» Апол­ло­ния Родос­ско­го есть крат­кая замет­ка о том, что герой — эпо­ним пле­ме­ни мари­ан­ди­нов [т. е. Мари­ан­дин. — HF.] — был сыном неко­е­го Ким­ме­рия (Schol. Apollon. Rhod., II, 140, 723, 780)». — Halgar Fenrirsson.]
128[32] Тер­мо­донт — река на севе­ре Малой Азии, в обла­сти Пон­та, в устье кото­рой нахо­ди­лась гавань Темис­ки­ра, извест­ная бла­го­да­ря мифу об ама­зон­ках.

129[33] О Кол­хиде и насе­ле­нии этой стра­ны подроб­но рас­ска­зы­ва­ет, упо­ми­ная этот миф, Стра­бон (XI, 2, 17).

130[34] В этом месте «Биб­лио­те­ка» откло­ня­ет­ся от той вер­сии саги, кото­рую мы нахо­дим у Апол­ло­ния Родос­ско­го. Соглас­но послед­не­му (IV, 224 слл.), Апсирт пре­сле­до­вал Иасо­на вме­сте с кол­ха­ми, но погиб от руки Иасо­на.

131[35] От греч. τόμος — отре­зан­ная часть, кусок.

132[36] Ээя — мифи­че­ский ост­ров, рас­по­ло­жен­ный в том месте, где вос­хо­дит солн­це. Этот ост­ров отде­лен Оке­а­ном от вхо­да в Аид; на нем оби­та­ет Кир­ка. Как пола­га­ют, назва­ние это­го ост­ро­ва пред­став­ля­ет собой гре­че­ское вос­кли­ца­ние скор­би, став­шее нари­ца­тель­ным име­нем. На этом ост­ро­ве посе­ле­ны души умер­ших — Теле­ма­ка, Пене­ло­пы, жены Одис­сея, и др. Соглас­но Гоме­ру, этот ост­ров рас­по­ло­жен на Восто­ке; напро­тив, более позд­ние авто­ры поме­ща­ют его на Запа­де (см.: Od. X, 135; XI, 13; XII, 3).

133[37] Обряд очи­ще­ния от сквер­ны убий­ства заклю­чал­ся в том, что над голо­вой убий­цы взма­хи­ва­ли поро­сен­ком, кото­ро­го затем зака­лы­ва­ли и обрыз­ги­ва­ли руки кро­вью. В осно­ве это­го обряда, веро­ят­но, лежа­ло пред­став­ле­ние пер­во­быт­ной магии, соглас­но кото­ро­му кровь поро­сен­ка как бы вытес­ня­ет запят­нав­шую убий­цу чело­ве­че­скую кровь, про­ли­тую им ранее.

134[38] Ост­ров Три­на­кию мы нахо­дим уже в «Одис­сее» (XI, 107; XII, 127; XIX, 275), но некото­рые иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют этот ост­ров фан­та­сти­че­ским и не склон­ны сбли­жать его с более позд­ним назва­ни­ем Три­на­крия, кото­рое было дру­гим назва­ни­ем Сици­лии (см.: Thuc. VI, 2; Verg. Aen. III, 440, 581; Ovid. Fasti IV, 419).

135[39] Назва­ние Ана­фэ про­из­во­дит­ся, таким обра­зом, от гла­го­ла αναφανηναι. Миф о про­ис­хож­де­нии назва­ния это­го ост­ро­ва и о суще­ст­во­вав­ших на нем осо­бен­но­стях риту­а­ла жерт­во­при­но­ше­ний деталь­но рас­ска­зы­ва­ет Конон (Narrat. XLIX): «…на ост­ро­ве Ана­фэ — нахо­дит­ся он за ост­ро­вом Фера, неда­ле­ко от государ­ства лакеде­мо­нян — сто­ит свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Эгле­та, в кото­ром мест­ные жите­ли, совер­шая жерт­во­при­но­ше­ния, сопро­вож­да­ют их сме­хом и шут­ка­ми по следу­ю­щей при­чине. Когда Иасон похи­тил Медею из Кол­хиды и воз­вра­щал­ся домой, они попа­ли в силь­ную бурю и ока­за­лись в отча­ян­ном поло­же­нии. Арго­нав­ты ста­ли дол­го и горя­чо молить­ся, и Апол­лон, под­няв над ними лук, отвел от них беду; блес­нув мол­нией с неба, он явил им из глу­би­ны пучи­ны ост­ров. При­ча­лив к нему, они его назва­ли (так как он впер­вые пока­зал­ся из воды) по сов­па­де­нию обсто­я­тельств Ана­фэ. Здесь они воз­двиг­ли свя­ти­ли­ще Апол­ло­ну Эгле­ту и дол­го радо­ва­лись неожидан­но­му избав­ле­нию от бед и выпав­шим им на долю дру­гим бла­гам. Медея же и дру­гие жен­щи­ны, кото­рые с ней были (они были пода­ре­ны по слу­чаю свадь­бы с Иасо­ном), шути­ли, сме­я­лись над геро­я­ми после пируш­ки всю ночь, а те отве­ча­ли им таки­ми же шут­ка­ми. По этой при­чине народ Ана­фэ (ост­ров был засе­лен) каж­дый год, справ­ляя празд­не­ство Апол­ло­на Эгле­та, под­шу­чи­ва­ет друг над дру­гом, под­ра­жая тем арго­нав­там». Ост­ров Ана­фэ был вна­ча­ле засе­лен фини­кий­ца­ми (см.: Steph. Byz., s. v.). В том месте, где в древ­но­сти нахо­дил­ся храм Апол­ло­на Эгле­та, позд­нее воз­ник хри­сти­ан­ский мона­стырь Пана­гия. Там хра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные гре­че­ские над­пи­си, где упо­ми­нал­ся Апол­лон Эглет и дру­гие боже­ства, почи­тав­ши­е­ся на этом ост­ро­ве. Из хра­ма внутрь ост­ро­ва вела вымо­щен­ная доро­га до само­го древ­не­го горо­да Ана­фэ, нахо­див­ше­го­ся в цен­тре ост­ро­ва (раз­ва­ли­ны его сохра­ни­лись).

136[40] Апол­лон Эглет — Апол­лон Свер­каю­щий.

137[41] Судя по тому, что сооб­ща­ет об этом обы­чае Апол­ло­ний Родос­ский (IV, 1701 слл.), мож­но утвер­ждать, что шут­ки, кото­ры­ми обме­ни­ва­лись муж­чи­ны и жен­щи­ны во вре­мя этих жерт­во­при­но­ше­ний, носи­ли непри­стой­ный харак­тер. Этио­ло­гия мифа ста­но­вит­ся ясной из цити­ро­ван­но­го выше тек­ста Коно­на (прим. 39). Фрэ­зер (I, 117) отме­ча­ет, что и здесь «Биб­лио­те­ка» откло­ня­ет­ся от рас­ска­за Апол­ло­ния Родос­ско­го, так как опус­ка­ет эпи­зод, где рас­ска­зы­ва­ет­ся, как буря при­би­ла арго­нав­тов к бере­гам Ливии (Argon. IV, 1228).

138[42] Про­ис­хож­де­ние мифа о мед­ном чело­ве­ке Тало­се, охра­няв­шем Крит, объ­яс­нить доволь­но труд­но, но не исклю­че­но, что в осно­ве его лежит пер­вое зна­ком­ст­во гре­ков с брон­зо­вы­ми ста­ту­я­ми, увиден­ны­ми на этом ост­ро­ве. Следу­ет учи­ты­вать, что пер­во­на­чаль­но ста­туи богов изготов­ля­лись гре­ка­ми из дере­ва, поэто­му древ­ней­шие ста­туи назы­ва­лись ξόανα от гла­го­ла ξέω (стро­гаю дере­во). В мифе о Тало­се далее рас­ска­зы­ва­лось, что, если на Кри­те появ­ля­лись чуже­стран­цы, Талос пры­гал в огонь и затем, рас­ка­лив­шись, заклю­чал при­шель­цев в свои объ­я­тия и уби­вал таким спо­со­бом (см.: Apoll. Rhod. IV, 1643).

139[43] Ихор — кровь богов, соглас­но древ­ней­шим гре­че­ским пред­став­ле­ни­ям, нашед­шим отра­же­ние в «Илиа­де» (V, 340, 416).

140[44] У Апол­ло­ния Родос­ско­го (IV, 1768) мы чита­ем:

…к бере­гам Эги­ны при­ста­ли герои, и сра­зу
За при­нос воды они под­ня­ли спор бла­го­род­ный,
Кто к кораб­лю, зачерп­нув воды, воро­тит­ся пер­вый.
(Пер. Г. Цере­те­ли).

141[45] Пове­рье, что бычья кровь явля­ет­ся ядом, было широ­ко рас­про­стра­не­но. Соглас­но пред­а­нию, сооб­ща­е­мо­му Плу­тар­хом в био­гра­фии Феми­сток­ла, этот поли­ти­че­ский дея­тель покон­чил с собой, выпив бычьей кро­ви.

142[46] Леген­да о смер­ти Пелия, уби­то­го сво­и­ми дочерь­ми, кото­рых вве­ла в обман ковар­ная Медея, изла­га­ет­ся в ряде лите­ра­тур­ных источ­ни­ков (Ovid. Met. VII, 297; Pausan. VIII, 11, 2).
143[47] О Медее в Корин­фе рас­ска­зы­ва­ет Овидий в «Мета­мор­фо­зах» (VII, 394 слл.). Коринф назван здесь Эфи­рой.

144[48] Акрайя — вер­шин­ная.

145[49] Вплоть до рим­ской эпо­хи в Корин­фе суще­ст­во­ва­ли тра­ди­ци­он­ные жерт­во­при­но­ше­ния и обряды, кото­ры­ми насе­ле­ние горо­да долж­но было иску­пить свой грех — убий­ст­во детей Медеи у алта­ря.

146[50] См. здесь же, Э I, 5.

 Следующая страница