Одиссея Песнь двадцать третья

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая

С серд­цем лику­ю­щим в верх­ний покой под­ня­ла­ся ста­ру­ха
Весть гос­по­же сооб­щить, что здесь он, супруг ее милый.
Дви­га­лись быст­ро коле­ни ее, и ноги спе­ши­ли.
Над Пене­ло­пой скло­ни­лась она и так ей ска­за­ла:

    Γρηῢς δ᾽ εἰς ὑπερῷ᾽ ἀνεβήσετο καγχαλόωσα,
δεσποίνῃ ἐρέουσα φίλον πόσιν ἔνδον ἐόντα·
γούνατα δ᾽ ἐρρώσαντο, πόδες δ᾽ ὑπερικταίνοντο.
στῆ δ᾽ ἄρ᾽ ὑπὲρ κεφαλῆς καί μιν πρὸς μῦθον ἔειπεν·

5     «Милая доч­ка моя Пене­ло­па, проснись, чтоб гла­за­ми
Ты увида­ла того, о ком ты все вре­мя тос­ку­ешь!
Здесь твой супруг Одис­сей, домой он вер­нул­ся, хоть позд­но,
Всех пере­бил жени­хов, вно­сив­ших в ваш дом разо­ре­нье,
Тра­тив­ших ваши запа­сы, чинив­ших наси­лья над сыном!»

    «Ἔγρεο, Πηνελόπεια, φίλον τέκος, ὄφρα ἴδηαι
ὀφθαλμοῖσι τεοῖσι τά τ᾽ ἔλδεαι ἤματα πάντα.
ἦλθ᾽ Ὀδυσεὺς καὶ οἶκον ἱκάνεται, ὀψέ περ ἐλθών.
μνηστῆρας δ᾽ ἔκτεινεν ἀγήνορας, οἵ θ᾽ ἑὸν οἶκον
κήδεσκον καὶ κτήματ᾽ ἔδον βιόωντό τε παῖδα».

10     Ей в ответ Пене­ло­па разум­ная так воз­ра­зи­ла:
«Мамуш­ка милая! Боги тебе пому­ти­ли рас­судок!
Могут безум­ным они и очень разум­но­го сде­лать
И рас­суди­тель­ность дать чело­ве­ку с лег­чай­шим рас­суд­ком.
Ум у тебя повреж­ден. А была ты ведь пра­виль­ных мыс­лей.

    Τὴν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·
«Μαῖα φίλη, μάργην σε θεοὶ θέσαν, οἵ τε δύνανται
ἄφρονα ποιῆσαι καὶ ἐπίφρονά περ μάλ᾽ ἐόντα,
καί τε χαλιφρονέοντα σαοφροσύνης ἐπέβησαν·
οἵ σέ περ ἔβλαψαν· πρὶν δὲ φρένας αἰσίμη ἦσθα.

15     Серд­цем так я стра­даю, а ты надо мною сме­ешь­ся,
На́ ветер речи бро­са­ешь! От сна вот меня про­буди­ла
Слад­ко­го. Веки покрыв, совер­шен­но меня око­вал он.
Креп­ко так нико­гда не спа­ла я с тех пор, как уехал
В нена­зы­вае­мый Зло-Или­он Одис­сей бого­рав­ный.

    τίπτε με λωβεύεις πολυπενθέα θυμὸν ἔχουσαν
ταῦτα παρὲξ ἐρέουσα καὶ ἐξ ὕπνου μ᾽ ἀνεγείρεις
ἡδέος, ὅς μ᾽ ἐπέδησε φίλα βλέφαρ᾽ ἀμφικαλύψας;
οὐ γάρ πω τοιόνδε κατέδραθον, ἐξ οὗ Ὀδυσσεὺς
ᾤχετ᾽ ἐποψόμενος Κακοΐλιον οὐκ ὀνομαστήν.

20     Вот что: спу­стись-ка ты вниз и ко мне воз­вра­щай­ся обрат­но!
Если б дру­гая какая из жен­щин моих при­бе­жа­ла
С вестью такою ко мне и меня бы от сна раз­буди­ла,
Я бы ее отру­га­ла и тот­час веле­ла убрать­ся
Сно­ва в обеден­ный зал. Тебя твоя ста­рость спа­са­ет!»

    ἀλλ᾽ ἄγε νῦν κατάβηθι καὶ ἂψ ἔρχευ μέγαρόνδε.
εἰ γάρ τίς μ᾽ ἄλλη γε γυναικῶν, αἵ μοι ἔασι,
ταῦτ᾽ ἐλθοῦσ᾽ ἤγγειλε καὶ ἐξ ὕπνου ἀνέγειρεν,
τῷ κε τάχα στυγερῶς μιν ἐγὼν ἀπέπεμψα νέεσθαι
αὖτις ἔσω μέγαρον· σὲ δὲ τοῦτό γε γῆρας ὀνήσει».

25     Ей в ответ Еври­клея кор­ми­ли­ца так воз­ра­зи­ла:
«Я над тобой не сме­юсь, доро­гое дитя мое, — вправ­ду
Здесь Одис­сей, и домой он вер­нул­ся, как я утвер­ждаю, —
Тот чуже­зе­мец, кото­ро­го все так бес­че­сти­ли в доме.
Сын твой дав­но уже знал, что домой Одис­сей воро­тил­ся,

    Τὴν δ᾽ αὖτε προσέειπε φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια·
«Οὔ τί σε λωβεύω, τέκνον φίλον, ἀλλ᾽ ἔτυμόν τοι
ἦλθ᾽ Ὀδυσεὺς καὶ οἶκον ἱκάνεται, ὡς ἀγορεύω,
ὁ ξεῖνος, τὸν πάντες ἀτίμων ἐν μεγάροισι.
Τηλέμαχος δ᾽ ἄρα μιν πάλαι ᾔδεεν ἔνδον ἐόντα,

30     Но осто­рож­но дер­жал наме­ре­нья все его в тайне,
Чтобы над­мен­ным мужам он мог ото­мстить за наси­лья».
Радость взя­ла Пене­ло­пу. С посте­ли она соско­чи­ла,
Сбро­си­ла с век сво­их сон, горя­чо обня­ла Еври­клею
И, с окры­лен­ны­ми к ней обра­ща­ясь сло­ва­ми, вскри­ча­ла:

    ἀλλὰ σαοφροσύνῃσι νοήματα πατρὸς ἔκευθεν,
ὄφρ᾽ ἀνδρῶν τίσαιτο βίην ὑπερηνορεόντων».
Ὣς ἔφαθ᾽, ἡ δ᾽ ἐχάρη καὶ ἀπὸ λέκτροιο θοροῦσα
γρηῒ περιπλέχθη, βλεφάρων δ᾽ ἀπὸ δάκρυον ἧκεν·
καί μιν φωνήσασ᾽ ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·

35     «Милая мамуш­ка, ну рас­ска­жи же мне пол­ную прав­ду!
Если он вправ­ду домой воро­тил­ся, как ты уве­ря­ешь, —
Как на лишен­ных сты­да жени­хов, один про­тив мно­гих,
Руки он мог нало­жить? Их все­гда здесь тол­пит­ся так мно­го!»
Ей в ответ Еври­клея кор­ми­ли­ца так воз­ра­зи­ла:

    «Εἰ δ᾽ ἄγε δή μοι, μαῖα φίλη, νημερτὲς ἐνίσπες,
εἰ ἐτεὸν δὴ οἶκον ἱκάνεται, ὡς ἀγορεύεις,
ὅππως δὴ μνηστῆρσιν ἀναιδέσι χεῖρας ἐφῆκε
μοῦνος ἐών, οἱ δ᾽ αἰὲν ἀολλέες ἔνδον ἔμιμνον».
Τὴν δ᾽ αὖτε προσέειπε φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια·

40     «Я не вида­ла, никто не ска­зал мне, я толь­ко слы­ха­ла
Сто­ны мужей, уби­ва­е­мых им. В глу­бине наших ком­нат
В стра­хе сиде­ли мы все за закры­тою две­рью, покуда
Сын твой из деви­чьих ком­нат в обеден­ный зал нас не вызвал:
Нас Одис­сей при­ка­зал из ком­нат позвать Теле­ма­ху.

    «Οὐκ ἴδον, οὐ πυθόμην, ἀλλὰ στόνον οἶον ἄκουσα
κτεινομένων· ἡμεῖς δὲ μυχῷ θαλάμων εὐπήκτων
ἥμεθ᾽ ἀτυζόμεναι, σανίδες δ᾽ ἔχον εὖ ἀραρυῖαι,
πρίν γ᾽ ὅτε δή με σὸς υἱὸς ἀπὸ μεγάροιο κάλεσσε
Τηλέμαχος· τὸν γάρ ῥα πατὴρ προέηκε καλέσσαι.

45     В зале я Одис­сея нашла средь повер­жен­ных тру­пов.
Куча­ми всюду лежа­ли они вкруг него, покры­вая
Креп­ко утоп­тан­ный пол. Увидав, ты согре­лась бы духом.
Кро­вью и гря­зью покры­тый, на гроз­но­го льва похо­дил он.
Тру­пы уби­тых теперь лежат на дво­ре за две­ря­ми

    εὗρον ἔπειτ᾽ Ὀδυσῆα μετὰ κταμένοισι νέκυσσιν
ἑσταόθ᾽· οἱ δέ μιν ἀμφί, κραταίπεδον οὖδας ἔχοντες,
κείατ᾽ ἐπ᾽ ἀλλήλοισιν· ἰδοῦσά κε θυμὸν ἰάνθης
[αἵματι καὶ λύθρῳ πεπαλαγμένον ὥστε λέοντα].
νῦν δ᾽ οἱ μὲν δὴ πάντες ἐπ᾽ αὐλείῃσι θύρῃσιν

50     Кучею. Сам же боль­шой он огонь раз­ло­жил, чтобы серой
Дом оку­рить наш пре­крас­ный. Меня ж за тобою отпра­вил.
Ну же, иди поско­рей! Пора, нако­нец, вам обо­им
Радо­стью серд­це напол­нить. Вы бед пре­тер­пе­ли так мно­го!
Вот при­шло испол­не­нье дав­ниш­ним жела­ни­ям вашим.

    ἀθρόοι, αὐτὰρ ὁ δῶμα θεειοῦται περικαλλές,
πῦρ μέγα κηάμενος· σὲ δέ με προέηκε καλέσσαι.
ἀλλ᾽ ἕπευ, ὄφρα σφῶϊν ἐϋφροσύνης ἐπιβῆτον
ἀμφοτέρω φίλον ἦτορ, ἐπεὶ κακὰ πολλὰ πέποσθε.
νῦν δ᾽ ἤδη τόδε μακρὸν ἐέλδωρ ἐκτετέλεσται·

55     Сам к оча­гу сво­е­му он вер­нул­ся живой и супру­гу
С сыном воз­люб­лен­ным дома нашел. При­чи­ни­ли нема­ло
Зла ему жени­хи, но он всем им отмстил по заслу­гам!»
Ей Пене­ло­па разум­ная так отве­ча­ла на это:
«Милая мамуш­ка! Рано еще лико­вать и хва­лить­ся!

    ἦλθε μὲν αὐτὸς ζωὸς ἐφέστιος, εὗρε δὲ καὶ σὲ
καὶ παῖδ᾽ ἐν μεγάροισι· κακῶς δ᾽ οἵ πέρ μιν ἔρεζον
μνηστῆρες, τοὺς πάντας ἐτίσατο ᾧ ἐνὶ οἴκῳ».
Τὴν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·
«Μαῖα φίλη, μή πω μέγ᾽ ἐπεύχεο καγχαλόωσα.

60     Зна­ешь сама ты, каким бы он в дом свой явил­ся желан­ным
Всем, а осо­бен­но мне и нами рож­ден­но­му сыну.
Недо­сто­вер­но, одна­ко же, то, что ты мне сооб­щи­ла.
Здесь жени­хов пере­бил кто-нибудь из богов, раз­дра­жен­ных
Наг­ло­стью их, оскорб­ля­ю­щей дух, и дур­ны­ми дела­ми.

    οἶσθα γὰρ ὥς κ᾽ ἀσπαστὸς ἐνὶ μεγάροισι φανείη
πᾶσι, μάλιστα δ᾽ ἐμοί τε καὶ υἱέϊ, τὸν τεκόμεσθα·
ἀλλ᾽ οὐκ ἔσθ᾽ ὅδε μῦθος ἐτήτυμος, ὡς ἀγορεύεις,
ἀλλά τις ἀθανάτων κτεῖνε μνηστῆρας ἀγαυούς,
ὕβριν ἀγασσάμενος θυμαλγέα καὶ κακὰ ἔργα.

65     Не почи­та­ли они нико­го из людей земно­род­ных,
Ни бла­го­род­ных, ни низ­ких, какой бы ни встре­тил­ся с ними.
Из-за нече­стия их и постиг­ла беда. Одис­сей же
И воз­вра­ще­нье свое и себя с ним сгу­бил на чуж­бине».
Ей Еври­клея кор­ми­ли­ца так воз­ра­зи­ла на это:

    οὔ τινα γὰρ τίεσκον ἐπιχθονίων ἀνθρώπων,
οὐ κακὸν οὐδὲ μὲν ἐσθλόν, ὅτις σφέας εἰσαφίκοιτο·
τῷ δι᾽ ἀτασθαλίας ἔπαθον κακόν· αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
ὤλεσε τηλοῦ νόστον Ἀχαιΐδος, ὤλετο δ᾽ αὐτός».
Τὴν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια·

70     «Что за сло­ва у тебя из огра­ды зубов изле­те­ли!
Муж твой вбли­зи оча­га здесь нахо­дит­ся, ты же не веришь,
Что он вер­нул­ся домой. Как твое недо­вер­чи­во серд­це!
Ну, тогда я тебе сооб­щу досто­вер­ней­ший при­знак, —
Белым клы­ком каба­на ему в ногу рубец нане­сен­ный.

    «Τέκνον ἐμόν, ποῖόν σε ἔπος φύγεν ἕρκος ὀδόντων,
ἣ πόσιν ἔνδον ἐόντα παρ᾽ ἐσχάρῃ οὔ ποτ᾽ ἔφησθα
οἴκαδ᾽ ἐλεύσεσθαι· θυμὸς δέ τοι αἰὲν ἄπιστος.
ἀλλ᾽ ἄγε τοι καὶ σῆμα ἀριφραδὲς ἄλλο τι εἴπω,
οὐλήν, τήν ποτέ μιν σῦς ἤλασε λευκῷ ὀδόντι.

75     Я тот рубец увида­ла, как мыла его, и хоте­ла
Тот­час тебе сооб­щить. Но рот он поспеш­но зажал мне
И не поз­во­лил ска­зать, — осто­ро­жен умом и хитер он.
Ну же, иди! Я себя самоё про­за­кла­ды­вать рада:
Если тебе солга­ла, то тяг­чай­шей пре­дай меня смер­ти!»

    τὴν ἀπονίζουσα φρασάμην, ἔθελον δὲ σοὶ αὐτῇ
εἰπέμεν· ἀλλά με κεῖνος ἑλὼν ἐπὶ μάστακα χερσὶν
οὐκ ἔα εἰπέμεναι πολυϊδρείῃσι νόοιο.
ἀλλ᾽ ἕπευ· αὐτὰρ ἐγὼν ἐμέθεν περιδώσομαι αὐτῆς,
αἴ κέν σ᾽ ἐξαπάφω, κτεῖναί μ᾽ οἰκτίστῳ ὀλέθρῳ».

80     Так тогда Пене­ло­па разум­ная ей отве­ча­ла:
«Мамуш­ка милая, как бы хит­ра ни была ты, но труд­но
Замыс­лы веч­ных богов раз­га­дать и от них убе­речь­ся.
Все же я к сыну гото­ва идти мое­му, чтоб увидеть
Мерт­вых мужей жени­хов, а так­же того, кто убил их».

    Τὴν δ᾽ ἠμείβετ᾽ ἔπειτα περίφρων Πηνελόπεια·
«Μαῖα φίλη, χαλεπόν σε θεῶν αἰειγενετάων
δήνεα εἴρυσθαι, μάλα περ πολύϊδριν ἐοῦσαν.
ἀλλ᾽ ἔμπης ἴομεν μετὰ παῖδ᾽ ἐμόν, ὄφρα ἴδωμαι
ἄνδρας μνηστῆρας τεθνηότας, ἠδ᾽ ὃς ἔπεφνεν».

85     Так ска­зав­ши, из спаль­ни пошла она вниз. Коле­ба­лась
Силь­но серд­цем она, гово­рить ли ей изда­ли с мужем
Иль, подой­дя, его руки и голо­ву взять, цело­вать их?
Пере­сту­пив чрез порог из оте­сан­ных ка́мней, всту­пи­ла
В зал Пене­ло­па и села к огню, напро­тив супру­га,

    Ὣς φαμένη κατέβαιν᾽ ὑπερώϊα· πολλὰ δέ οἱ κῆρ
ὥρμαιν᾽, ἢ ἀπάνευθε φίλον πόσιν ἐξερεείνοι,
ἦ παρστᾶσα κύσειε κάρη καὶ χεῖρε λαβοῦσα.
ἡ δ᾽ ἐπεὶ εἰσῆλθεν καὶ ὑπέρβη λάϊνον οὐδόν,
ἕζετ᾽ ἔπειτ᾽ Ὀδυσῆος ἐναντίη, ἐν πυρὸς αὐγῇ,

90     Воз­ле сте­ны. При­сло­нив­шись к высо­кой колонне, сидел он,
Кни­зу гла­за опу­стив, дожида­ясь, услы­шит ли сло­во
От бла­го­род­ной супру­ги, его увидав­шей гла­за­ми.
И удив­лен­ная дол­го мол­ча­ла тогда Пене­ло­па:
То, загля­нув­ши в лицо, его нахо­ди­ла похо­жим,

    τοίχου τοῦ ἑτέρου· ὁ δ᾽ ἄρα πρὸς κίονα μακρὴν
ἧστο κάτω ὁρόων, ποτιδέγμενος εἴ τί μιν εἴποι
ἰφθίμη παράκοιτις, ἐπεὶ ἴδεν ὀφθαλμοῖσιν.
ἡ δ᾽ ἄνεω δὴν ἧστο, τάφος δέ οἱ ἦτορ ἵκανεν·
ὄψει δ᾽ ἄλλοτε μέν μιν ἐνωπαδίως ἐσίδεσκεν,

95     То, из-за гряз­ных лох­мо­тьев, казал­ся он ей незна­ко­мым.
С него­до­ва­ни­ем к ней Теле­мах обра­тил­ся и мол­вил:
«Мать моя, горе ты мать! До чего ты бес­чув­ст­вен­на духом!
Что от отца так дале­ко ты дер­жишь­ся? Рядом не сядешь,
Сло­во не ска­жешь ему и его ни о чем не рас­спро­сишь?

    ἄλλοτε δ᾽ ἀγνώσασκε κακὰ χροῒ εἵματ᾽ ἔχοντα.
Τηλέμαχος δ᾽ ἐνένιπεν ἔπος τ᾽ ἔφατ᾽ ἔκ τ᾽ ὀνόμαζε·
«Μῆτερ ἐμή, δύσμητερ, ἀπηνέα θυμὸν ἔχουσα,
τίφθ᾽ οὕτω πατρὸς νοσφίζεαι, οὐδὲ παρ᾽ αὐτὸν
ἑζομένη μύθοισιν ἀνείρεαι οὐδὲ μεταλλᾷς;

100     Вряд ли дру­гая жена в отда­ле­ньи от мужа сто­я­ла б
Так рав­но­душ­но, когда, пере­нёс­ши стра­да­ний без сче­та,
Он на два­дца­том году нако­нец воро­тил­ся б в отчиз­ну!
Серд­це суше все­гда в груди тво­ей было, чем камень!»
Так Пене­ло­па разум­ная сыну тогда отве­ча­ла:

    οὐ μέν κ᾽ ἄλλη γ᾽ ὧδε γυνὴ τετληότι θυμῷ
ἀνδρὸς ἀφεσταίη, ὅς οἱ κακὰ πολλὰ μογήσας
ἔλθοι ἐεικοστῷ ἔτεϊ ἐς πατρίδα γαῖαν·
σοὶ δ᾽ αἰεὶ κραδίη στερεωτέρη ἐστὶ λίθοιο».
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·

105     «Оше­ло­ми­ло мне дух, дитя мое, то, что слу­чи­лось.
Я ни вопро­са задать не могу, ни хоть сло­вом отве­тить,
Ни загля­нуть ему пря­мо гла­за­ми в лицо. Если вправ­ду
Пере­до мной Одис­сей и домой он вер­нул­ся, то смо­жем
Лег­че друг дру­га при­знать. Нам ведь обо­им извест­ны

    «Τέκνον ἐμόν, θυμός μοι ἐνὶ στήθεσσι τέθηπεν,
οὐδέ τι προσφάσθαι δύναμαι ἔπος οὐδ᾽ ἐρέεσθαι
οὐδ᾽ εἰς ὦπα ἰδέσθαι ἐναντίον. εἰ δ᾽ ἐτεὸν δὴ
ἔστ᾽ Ὀδυσεὺς καὶ οἶκον ἱκάνεται, ἦ μάλα νῶϊ
γνωσόμεθ᾽ ἀλλήλων καὶ λώϊον· ἔστι γὰρ ἡμῖν

110     Раз­ные при­зна­ки, толь­ко для нас с ним лишен­ные тай­ны».
Так ска­за­ла она. В ответ Одис­сей улыб­нул­ся
И Теле­ма­ху немед­ля сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«Что ж, Теле­мах, пусть меня твоя мать испы­та­нью под­вергнет!
Ско­ро тогда и получ­ше меня она вер­но узна­ет.

    σήμαθ᾽, ἃ δὴ καὶ νῶϊ κεκρυμμένα ἴδμεν ἀπ᾽ ἄλλων».
Ὣς φάτο, μείδησεν δὲ πολύτλας δῖος Ὀδυσσεύς,
αἶψα δὲ Τηλέμαχον ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Τηλέμαχ᾽, ἦ τοι μητέρ᾽ ἐνὶ μεγάροισιν ἔασον
πειράζειν ἐμέθεν· τάχα δὲ φράσεται καὶ ἄρειον.

115     Из-за того, что я гря­зен, что руби­щем тело оде­то,
Пре­не­бре­га­ет при­шель­цем она, гово­рит, что не тот я.
Мы же обсудим пока­мест, как даль­ше с тобой мы посту­пим.
Если в стране кто-нибудь одно­го хоть убил чело­ве­ка,
Если заступ­ни­ков после себя тот и мало оста­вил,

    νῦν δ᾽ ὅττι ῥυπόω, κακὰ δὲ χροῒ εἵματα εἷμαι,
τοὔνεκ᾽ ἀτιμάζει με καὶ οὔ πω φησὶ τὸν εἶναι.
ἡμεῖς δὲ φραζώμεθ᾽ ὅπως ὄχ᾽ ἄριστα γένηται.
καὶ γάρ τίς θ᾽ ἕνα φῶτα κατακτείνας ἐνὶ δήμῳ,
ᾧ μὴ πολλοὶ ἔωσιν ἀοσσητῆρες ὀπίσσω,

120     Все ж он спа­са­ет­ся бег­ст­вом, поки­нув род­ных и отчиз­ну.
Мы же опо­ру стра­ны истре­би­ли, знат­ней­ших и луч­ших
Юно­шей целой Ита­ки. Поду­май-ка, сын мой, об этом».
Так на это ему Теле­мах рас­суди­тель­ный мол­вил:
«Сам на это смот­ри, отец доро­гой! Утвер­жда­ют

    φεύγει πηούς τε προλιπὼν καὶ πατρίδα γαῖαν·
ἡμεῖς δ᾽ ἕρμα πόληος ἀπέκταμεν, οἳ μέγ᾽ ἄριστοι
κούρων εἰν Ἰθάκῃ· τὰ δέ σε φράζεσθαι ἄνωγα».
Τὸν δ᾽ αὖ Τηλέμαχος πεπνυμένος ἀντίον ηὔδα·
«Αὐτὸς ταῦτά γε λεῦσσε, πάτερ φίλε· σὴν γὰρ ἀρίστην

125     Все, что по разу­му выше ты про­чих людей, что поспо­рить
В этом с тобою не смо­жет никто из людей земно­род­ных.
С оду­шев­ле­ньем мы вслед за тобою пой­дем, и навер­но
Силой не будем мы хуже, насколь­ко ее у нас хва­тит».
Так отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:

    μῆτιν ἐπ᾽ ἀνθρώπους φάσ᾽ ἔμμεναι, οὐδέ κέ τίς τοι
ἄλλος ἀνὴρ ἐρίσειε καταθνητῶν ἀνθρώπων.
ἡμεῖς δ᾽ ἐμμεμαῶτες ἅμ᾽ ἑψόμεθ᾽, οὐδέ τί φημι
ἀλκῆς δευήσεσθαι, ὅση δύναμίς γε πάρεστιν».
Τὸν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς

130     «Вот что тебе я ска­жу — это кажет­ся мне наи­луч­шим.
Преж­де все­го хоро­шень­ко помой­тесь, надень­те хито­ны,
Так­же и всем при­ка­жи­те домаш­ним рабы­ням одеть­ся.
Пусть тогда пес­но­пе­вец боже­ст­вен­ный с звон­кой фор­мин­гой
Всех нас здесь поведет за собой в мно­го­ра­дост­ной пляс­ке,

    «Τοιγὰρ ἐγὼν ἐρέω ὥς μοι δοκεῖ εἶναι ἄριστα.
πρῶτα μὲν ἂρ λούσασθε καὶ ἀμφιέσασθε χιτῶνας,
δμῳὰς δ᾽ ἐν μεγάροισιν ἀνώγετε εἵμαθ᾽ ἑλέσθαι·
αὐτὰρ θεῖος ἀοιδὸς ἔχων φόρμιγγα λίγειαν
ἡμῖν ἡγείσθω φιλοπαίγμονος ὀρχηθμοῖο,

135     Так, чтобы вся­кий, услы­шав сна­ру­жи, поду­мал о свадь­бе,
Будь то иду­щий доро­гой иль кто из живу­щих в сосед­стве.
Нуж­но, чтоб слух об убий­стве мужей жени­хов разо­шел­ся
В горо­де толь­ко тогда, когда мы уже скрыть­ся успе­ем
За́ город, в сад мно­го­д­рев­ный к себе. А уж там пораз­мыс­лим,

    ὥς κέν τις φαίη γάμον ἔμμεναι ἐκτὸς ἀκούων,
ἢ ἀν᾽ ὁδὸν στείχων, ἢ οἳ περιναιετάουσι·
μὴ πρόσθε κλέος εὐρὺ φόνου κατὰ ἄστυ γένηται
ἀνδρῶν μνηστήρων, πρίν γ᾽ ἡμέας ἐλθέμεν ἔξω
ἀγρὸν ἐς ἡμέτερον πολυδένδρεον· ἔνθα δ᾽ ἔπειτα

140     Что нам полез­но­го может послать олим­пий­ский вла­ды­ка».
Так он ска­зал. И охот­но при­ка­зу они под­чи­ни­лись.
Преж­де все­го помы­лись они и наде­ли хито­ны,
Жен­щи­ны все наряди­лись. Певец же боже­ст­вен­ный в руки
Взял фор­мин­гу свою, и у всех про­буди­лось жела­нье

    φρασσόμεθ᾽ ὅττι κε κέρδος Ὀλύμπιος ἐγγυαλίξῃ».
Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα τοῦ μάλα μὲν κλύον ἠδ᾽ ἐπίθοντο
πρῶτα μὲν οὖν λούσαντο καὶ ἀμφιέσαντο χιτῶνας,
ὅπλισθεν δὲ γυναῖκες· ὁ δ᾽ εἵλετο θεῖος ἀοιδὸς
φόρμιγγα γλαφυρήν, ἐν δέ σφισιν ἵμερον ὦρσε

145     Строй­ных игр хоро­вод­ных, и пля­сок, и сла­дост­ных песен.
Весь Одис­се­ев обшир­ный дво­рец при­во­дил в сотря­се­нье
Топот ног мужей и жен в одеж­дах кра­си­вых.
Так не один гово­рил, услы­шав, что дела­лось в доме:
«На мно­го­сва­тан­ной, вид­но, цари­це уж женит­ся кто-то!

    μολπῆς τε γλυκερῆς καὶ ἀμύμονος ὀρχηθμοῖο.
τοῖσιν δὲ μέγα δῶμα περιστεναχίζετο ποσσὶν
ἀνδρῶν παιζόντων καλλιζώνων τε γυναικῶν.
ὧδε δέ τις εἴπεσκε δόμων ἔκτοσθεν ἀκούων·
«Ἦ μάλα δή τις ἔγημε πολυμνήστην βασίλειαν·

150     Дерз­кая! Дом сбе­ре­гать обшир­ный закон­но­го мужа
Вплоть до его воз­вра­ще­нья тер­пе­ния ей не хва­ти­ло!»
Так не один гово­рил, не зная о том, что слу­чи­лось.
Вели­ко­серд­но­го сына Лаэр­та меж тем Еври­но­ма,
Ключ­ни­ца, вымы­ла в доме и мас­лом бле­стя­щим натер­ла.

    σχετλίη, οὐδ᾽ ἔτλη πόσιος οὗ κουριδίοιο
εἴρυσθαι μέγα δῶμα διαμπερές, ἧος ἵκοιτο».
Ὣς ἄρα τις εἴπεσκε, τὰ δ᾽ οὐκ ἴσαν ὡς ἐτέτυκτο.
αὐτὰρ Ὀδυσσῆα μεγαλήτορα ᾧ ἐνὶ οἴκῳ
Εὐρυνόμη ταμίη λοῦσεν καὶ χρῖσεν ἐλαίῳ,

155     Пле­чи оде­ла его пре­крас­ным пла­щом и хито­ном.
Голо­ву дева Афи­на вели­кой кра­сой оза­ри­ла,
Сде­ла­ла выше его и пол­ней, с голо­вы же густые
Куд­ри спу­сти­ла, цве­там гиа­цин­та подоб­ные видом.
Как сереб­ро позо­ло­той бле­стя­щею кро­ет искус­ный

    ἀμφὶ δέ μιν φᾶρος καλὸν βάλεν ἠδὲ χιτῶνα·
αὐτὰρ κὰκ κεφαλῆς κάλλος πολὺ χεῦεν Ἀθήνη
μείζονά τ᾽ εἰσιδέειν καὶ πάσσονα· κὰδ δὲ κάρητος
οὔλας ἧκε κόμας, ὑακινθίνῳ ἄνθει ὁμοίας.
ὡς δ᾽ ὅτε τις χρυσὸν περιχεύεται ἀργύρῳ ἀνὴρ

160     Мастер, кото­рый обу­чен Гефе­стом и девой Афи­ной
Вся­ко­му роду искусств и пре­лест­ные дела­ет вещи,
Так заси­я­ли кра­сой голо­ва Одис­сея и пле­чи.
Видом подоб­ный бес­смерт­ным богам, из ван­ны он вышел,
Сел после это­го в крес­ло, кото­рое рань­ше оста­вил,

    ἴδρις, ὃν Ἥφαιστος δέδαεν καὶ Παλλὰς Ἀθήνη
τέχνην παντοίην, χαρίεντα δὲ ἔργα τελείει·
ὣς μὲν τῷ περίχευε χάριν κεφαλῇ τε καὶ ὤμοις.
ἐκ δ᾽ ἀσαμίνθου βῆ δέμας ἀθανάτοισιν ὁμοῖος·
ἂψ δ᾽ αὖτις κατ᾽ ἄρ᾽ ἕζετ᾽ ἐπὶ θρόνου ἔνθεν ἀνέστη,

165     Про­тив супру­ги сво­ей и с такой обра­тил­ся к ней речью:
«Стран­ная жен­щи­на! Боги, живу­щие в домах Олим­па,
Твер­дое серд­це вло­жи­ли в тебя сре­ди жен сла­бо­силь­ных!
Вряд ли дру­гая жена в отда­ле­ньи от мужа сто­я­ла б
Так рав­но­душ­но, когда, пере­нёс­ши стра­да­ний без сче­та,

    ἀντίον ἧς ἀλόχου, καί μιν πρὸς μῦθον ἔειπε·
«Δαιμονίη, περί σοί γε γυναικῶν θηλυτεράων
κῆρ ἀτέραμνον ἔθηκαν Ὀλύμπια δώματ᾽ ἔχοντες·
οὐ μέν κ᾽ ἄλλη γ᾽ ὧδε γυνὴ τετληότι θυμῷ
ἀνδρὸς ἀφεσταίη, ὅς οἱ κακὰ πολλὰ μογήσας

170     Он нако­нец на два­дца­том году воро­тил­ся б в отчиз­ну.
Вот что, мать: посте­ли-ка постель мне! Что делать, один я
Лягу. У жен­щи­ны этой, как вид­но, желез­ное серд­це!»
Так на это ему Пене­ло­па цари­ца ска­за­ла:
«Стран­ный ты! Я ничуть не гор­жусь, не питаю пре­зре­нья

    ἔλθοι ἐεικοστῷ ἔτεϊ ἐς πατρίδα γαῖαν.
ἀλλ᾽ ἄγε μοι, μαῖα, στόρεσον λέχος, ὄφρα καὶ αὐτὸς
λέξομαι· ἦ γὰρ τῇ γε σιδήρεον ἐν φρεσὶ ἦτορ».
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·
«Δαιμόνι᾽, οὔτ᾽ ἄρ τι μεγαλίζομαι οὔτ᾽ ἀθερίζω

175     И не сер­жусь на тебя. Пре­крас­но я пом­ню, каким ты
Был, покидая Ита­ку в судне сво­ем длин­но­вё­сель­ном.
Ну хоро­шо! Посте­ли, Еври­клея, ему на кро­ва­ти,
Толь­ко сна­ру­жи, не в спальне, кото­рую сам он постро­ил.
Проч­ную выставь из спаль­ни кро­вать, а на ней ты насте­лешь

    οὔτε λίην ἄγαμαι, μάλα δ᾽ εὖ οἶδ᾽ οἷος ἔησθα
ἐξ Ἰθάκης ἐπὶ νηὸς ἰὼν δολιχηρέτμοιο.
ἀλλ᾽ ἄγε οἱ στόρεσον πυκινὸν λέχος, Εὐρύκλεια,
ἐκτὸς ἐϋσταθέος θαλάμου, τόν ῥ᾽ αὐτὸς ἐποίει·
ἔνθα οἱ ἐκθεῖσαι πυκινὸν λέχος ἐμβάλετ᾽ εὐνήν,

180     Мяг­ких овчин, оде­я­лом покро­ешь, поло­жишь подуш­ки».
Так ска­за­ла она, под­вер­гая его испы­та­нью.
В гне­ве к разум­ной супру­ге сво­ей Одис­сей обра­тил­ся:
«Речью сво­ею, жена, ты жесто­ко мне рани­ла серд­це!
Кто же на место дру­гое поста­вил кро­вать? Это труд­но
    κώεα καὶ χλαίνας καὶ ῥήγεα σιγαλόεντα».

Ὣς ἄρ᾽ ἔφη πόσιος πειρωμένη· αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
ὀχθήσας ἄλοχον προσεφώνεε κεδνὰ ἰδυῖαν·
«Ὦ γύναι, ἦ μάλα τοῦτο ἔπος θυμαλγὲς ἔειπες·
τίς δέ μοι ἄλλοσε θῆκε λέχος; χαλεπὸν δέ κεν εἴη

185     Было бы сде­лать и очень искус­но­му. Раз­ве бы толь­ко
Бог при жела­ньи лег­ко пере­нес ее с места на место!
Но средь живу­щих людей ни один, даже моло­до­креп­кий,
С места б не сдви­нул лег­ко той кро­ва­ти искус­ной работы.
При­знак осо­бый в ней есть. Не дру­гой кто, я сам ее сде­лал.

    καὶ μάλ᾽ ἐπισταμένῳ, ὅτε μὴ θεὸς αὐτὸς ἐπελθὼν
ῥηϊδίως ἐθέλων θείη ἄλλῃ ἐνὶ χώρῃ.
ἀνδρῶν δ᾽ οὔ κέν τις ζωὸς βροτός, οὐδὲ μάλ᾽ ἡβῶν,
ῥεῖα μετοχλίσσειεν, ἐπεὶ μέγα σῆμα τέτυκται
ἐν λέχει ἀσκητῷ· τὸ δ᾽ ἐγὼ κάμον οὐδέ τις ἄλλος.

190     Пыш­но оли­ва рос­ла длин­но­ли­стая, очень боль­шая,
В нашей дво­ро­вой огра­де. Был ствол у нее, как колон­на.
Камен­ной плот­ной сте­ной окру­жив ее, стал воз­во­дить я
Спаль­ню, пока не окон­чил. И кры­шей покрыл ее свер­ху.
Креп­кие две­ри наве­сил, при­ла­див­ши створ­ки друг к дру­гу.

    θάμνος ἔφυ τανύφυλλος ἐλαίης ἕρκεος ἐντός,
ἀκμηνὸς θαλέθων· πάχετος δ᾽ ἦν ἠΰτε κίων.
τῷ δ᾽ ἐγὼ ἀμφιβαλὼν θάλαμον δέμον, ὄφρ᾽ ἐτέλεσσα,
πυκνῇσιν λιθάδεσσι, καὶ εὖ καθύπερθεν ἔρεψα,
κολλητὰς δ᾽ ἐπέθηκα θύρας, πυκινῶς ἀραρυίας.

195     После того я вер­ши­ну сру­бил длин­но­ли­стой оли­вы,
Выру­бил брус на остав­шем­ся пне, остру­гал его медью
Точ­но, вполне хоро­шо, по шну­ру про­ве­ряя все вре­мя,
Сде­лал под­но­жье кро­ва­ти и все бура­вом про­бу­ра­вил.
Этим начав­ши, стал делать кро­вать я, пока не окон­чил,

    καὶ τότ᾽ ἔπειτ᾽ ἀπέκοψα κόμην τανυφύλλου ἐλαίης,
κορμὸν δ᾽ ἐκ ῥίζης προταμὼν ἀμφέξεσα χαλκῷ
εὖ καὶ ἐπισταμένως, καὶ ἐπὶ στάθμην ἴθυνα,
ἑρμῖν᾽ ἀσκήσας, τέτρηνα δὲ πάντα τερέτρῳ.
ἐκ δὲ τοῦ ἀρχόμενος λέχος ἔξεον, ὄφρ᾽ ἐτέλεσσα,

200     Золо­том всю, сереб­ром и сло­но­вою костью укра­сил,
После окра­шен­ный в пур­пур ремень натя­нул на кро­ва­ти.
Вот тебе при­зна­ки этой кро­ва­ти, жена! Я не знаю,
Все ли она на том месте сто­ит, иль на место дру­гое,
Сре­зав­ши ствол у оли­вы, ее кто-нибудь пере­ста­вил».

    δαιδάλλων χρυσῷ τε καὶ ἀργύρῳ ἠδ᾽ ἐλέφαντι·
ἐκ δ᾽ ἐτάνυσσα ἱμάντα βοὸς φοίνικι φαεινόν.
οὕτω τοι τόδε σῆμα πιφαύσκομαι· οὐδέ τι οἶδα,
ἤ μοι ἔτ᾽ ἔμπεδόν ἐστι, γύναι, λέχος, ἦέ τις ἤδη
ἀνδρῶν ἄλλοσε θῆκε, ταμὼν ὕπο πυθμέν᾽ ἐλαίης».

205     Так он ска­зал. У нее осла­бе­ли коле­ни и серд­це, —
Так подроб­но и точ­но все при­зна­ки ей опи­сал он.
Быст­ро к нему подо­шла Пене­ло­па. Обняв его шею,
Голо­ву ста­ла, рыдая, ему цело­вать и ска­за­ла:
«О, не сер­дись на меня, Одис­сей! Ты во всем и все­гда ведь

    Ὣς φάτο, τῆς δ᾽ αὐτοῦ λύτο γούνατα καὶ φίλον ἦτορ,
σήματ᾽ ἀναγνούσῃ τά οἱ ἔμπεδα πέφραδ᾽ Ὀδυσσεύς·
δακρύσασα δ᾽ ἔπειτ᾽ ἰθὺς δράμεν, ἀμφὶ δὲ χεῖρας
δειρῇ βάλλ᾽ Ὀδυσῆϊ, κάρη δ᾽ ἔκυσ᾽ ἠδὲ προσηύδα·
«Μή μοι, Ὀδυσσεῦ, σκύζευ, ἐπεὶ τά περ ἄλλα μάλιστα

210     Был разум­нее всех. На скорбь осуди­ли нас боги.
Не поже­ла­ли они, чтобы мы, оста­ва­ясь друг с дру­гом,
Моло­дость про­жи­ли в сча­стье и вме­сте достиг­ли поро­га
Ста­ро­сти. Не него­дуй, не сер­дись на меня, что не сра­зу
Я при­лас­ка­лась к тебе, как толь­ко тебя увида­ла.

    ἀνθρώπων πέπνυσο· θεοὶ δ᾽ ὤπαζον ὀϊζύν,
οἳ νῶϊν ἀγάσαντο παρ᾽ ἀλλήλοισι μένοντε
ἥβης ταρπῆναι καὶ γήραος οὐδὸν ἱκέσθαι.
αὐτὰρ μὴ νῦν μοι τόδε χώεο μηδὲ νεμέσσα,
οὕνεκά σ᾽ οὐ τὸ πρῶτον, ἐπεὶ ἴδον, ὧδ᾽ ἀγάπησα.

215     Дух в груди у меня посто­ян­ным охва­чен был стра­хом,
Как бы не ввел в заблуж­де­нье меня кто-нибудь из при­шель­цев.
Есть ведь нема­ло людей, подаю­щих дур­ные сове­ты.
Ведь и рож­ден­ная Зев­сом Еле­на арги­в­ская вряд ли б
Соеди­ни­лась любо­вью и ложем с чужим чело­ве­ком,

    αἰεὶ γάρ μοι θυμὸς ἐνὶ στήθεσσι φίλοισιν
ἐρρίγει μή τίς με βροτῶν ἀπάφοιτο ἔπεσσιν
ἐλθών· πολλοὶ γὰρ κακὰ κέρδεα βουλεύουσιν.
οὐδέ κεν Ἀργείη Ἑλένη, Διὸς ἐκγεγαυῖα,
ἀνδρὶ παρ᾽ ἀλλοδαπῷ ἐμίγη φιλότητι καὶ εὐνῇ,

220     Если бы зна­ла впе­ред, что отваж­ные дети ахей­цев
Сно­ва обрат­но долж­ны отвез­ти ее в зем­лю род­ную.
Сде­лать позор­ный посту­пок ее боже­ство побуди­ло.
Рань­ше в серд­це свое не впус­ка­ла она ослеп­ле­нья
Страш­но­го, быв­ше­го так­же нача­лом и наших несча­стий.

    εἰ ᾔδη ὅ μιν αὖτις ἀρήϊοι υἷες Ἀχαιῶν
ἀξέμεναι οἶκόνδε φίλην ἐς πατρίδ᾽ ἔμελλον.
τὴν δ᾽ ἦ τοι ῥέξαι θεὸς ὤρορεν ἔργον ἀεικές·
τὴν δ᾽ ἄτην οὐ πρόσθεν ἑῷ ἐγκάτθετο θυμῷ
λυγρήν, ἐξ ἧς πρῶτα καὶ ἡμέας ἵκετο πένθος.

225     Точ­но сей­час и подроб­но ты при­зна­ки мне пере­чис­лил
Нашей кро­ва­ти, кото­рой никто из живу­щих не видел,
Кро­ме тебя и меня, да рабы­ни еще Акто­риды,
Дан­ной отцом мне в слу­жан­ки, когда я сюда отправ­ля­лась.
Дверь нашей проч­но устро­ен­ной спаль­ни она охра­ня­ла.

    νῦν δ᾽, ἐπεὶ ἤδη σήματ᾽ ἀριφραδέα κατέλεξας
εὐνῆς ἡμετέρης, ἣν οὐ βροτὸς ἄλλος ὀπώπει,
ἀλλ᾽ οἶοι σύ τ᾽ ἐγώ τε καὶ ἀμφίπολος μία μούνη,
Ἀκτορίς, ἥν μοι δῶκε πατὴρ ἔτι δεῦρο κιούσῃ,
ἣ νῶϊν εἴρυτο θύρας πυκινοῦ θαλάμοιο,

230     Как ни бес­чув­ст­вен­но серд­це мое, но его убедил ты!»
Тут силь­ней у него появи­лось жела­ние пла­кать.
Пла­кал он, что жена его так хоро­ша и разум­на.
Как быва­ет желан­на зем­ля для плов­цов, у кото­рых
Сде­лан­ный проч­но корабль, тес­ни­мый вол­на­ми и вет­ром,

    πείθεις δή μευ θυμόν, ἀπηνέα περ μάλ᾽ ἐόντα».
Ὣς φάτο, τῷ δ᾽ ἔτι μᾶλλον ὑφ᾽ ἵμερον ὦρσε γόοιο·
κλαῖε δ᾽ ἔχων ἄλοχον θυμαρέα, κεδνὰ ἰδυῖαν.
ὡς δ᾽ ὅτ᾽ ἂν ἀσπάσιος γῆ νηχομένοισι φανήῃ,
ὧν τε Ποσειδάων εὐεργέα νῆ᾽ ἐνὶ πόντῳ

235     Вдре­без­ги в море широ­ком раз­бил Посей­дон-зем­ледер­жец;
Толь­ко немно­гим спа­стись уда­лось; через вол­ны седые,
С телом, изъ­еден­ным солью мор­скою, плы­вут они к суше,
Радост­но на́ берег всхо­дят желан­ный, избег­нув несча­стья.
Так же радост­но было глядеть Пене­ло­пе на мужа;

    ῥαίσῃ, ἐπειγομένην ἀνέμῳ καὶ κύματι πηγῷ·
παῦροι δ᾽ ἐξέφυγον πολιῆς ἁλὸς ἤπειρόνδε
νηχόμενοι, πολλὴ δὲ περὶ χροῒ τέτροφεν ἅλμη,
ἀσπάσιοι δ᾽ ἐπέβαν γαίης, κακότητα φυγόντες·
ὣς ἄρα τῇ ἀσπαστὸς ἔην πόσις εἰσοροώσῃ,

240     Белых лок­тей не сни­ма­ла она с Одис­се­е­вой шеи.
Так в сле­зах и заста­ла бы их розо­пер­стая Эос,
Если бы новая мысль не при­шла сово­окой Афине.
Ночь надол­го она у края зем­ли задер­жа­ла,
А зла­тотрон­ную Эос — в вода́х Оке­а­на, велев ей

    δειρῆς δ᾽ οὔ πω πάμπαν ἀφίετο πήχεε λευκώ.
καί νύ κ᾽ ὀδυρομένοισι φάνη ῥοδοδάκτυλος Ἠώς,
εἰ μὴ ἄρ᾽ ἄλλ᾽ ἐνόησε θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη.
νύκτα μὲν ἐν περάτῃ δολιχὴν σχέθεν, Ἠῶ δ᾽ αὖτε
ῥύσατ᾽ ἐπ᾽ Ὠκεανῷ χρυσόθρονον, οὐδ᾽ ἔα ἵππους

245     Не запря­гать быст­ро­но­гих коней моло­дых в колес­ни­цу,
Свет несу­щих для смерт­ных людей, — Фаэ­то­на и Лам­па.
С речью тогда Одис­сей мно­го­ум­ный к жене обра­тил­ся:
«Мы с тобою, жена, не дошли до кон­ца испы­та­ний.
Труд без­мер­ный меня еще впе­реди ожида­ет,

    ζεύγνυσθ᾽ ὠκύποδας, φάος ἀνθρώποισι φέροντας,
Λάμπον καὶ Φαέθονθ᾽, οἵ τ᾽ Ἠῶ πῶλοι ἄγουσι.
Καὶ τότ᾽ ἄρ᾽ ἣν ἄλοχον προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς
«Ὦ γύναι, οὐ γάρ πω πάντων ἐπὶ πείρατ᾽ ἀέθλων
ἤλθομεν, ἀλλ᾽ ἔτ᾽ ὄπισθεν ἀμέτρητος πόνος ἔσται,

250     Очень боль­шой и тяже­лый, кото­рый я дол­жен испол­нить.
Так мне душа пред­ска­за­ла Тире­сия, фивско­го стар­ца,
В день тот, когда я в оби­тель Аида сошел, чтоб чрез это
Путь к воз­вра­ще­нью най­ти и това­ри­щам и само­му мне.
Ну, а теперь не пора ли в постель нам, жена, чтоб, улег­шись,

    πολλὸς καὶ χαλεπός, τὸν ἐμὲ χρὴ πάντα τελέσσαι.
ὣς γάρ μοι ψυχὴ μαντεύσατο Τειρεσίαο
ἤματι τῷ ὅτε δὴ κατέβην δόμον Ἄϊδος εἴσω,
νόστον ἑταίροισιν διζήμενος ἠδ᾽ ἐμοὶ αὐτῷ.
ἀλλ᾽ ἔρχευ, λέκτρονδ᾽ ἴομεν, γύναι, ὄφρα καὶ ἤδη

255     Сла­дост­ным сном мы мог­ли насла­дить­ся один близ дру­го­го».
Так на это ему Пене­ло­па цари­ца ска­за­ла:
«Будет постель для тебя, едва толь­ко ты поже­ла­ешь,
Раз уже сде­ла­ли боги, что ты воро­тил­ся обрат­но
В дом пре­крас­но отстро­ен­ный твой и в роди­мую зем­лю.

    ὕπνῳ ὕπο γλυκερῷ ταρπώμεθα κοιμηθέντε».
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·
«Εὐνὴ μὲν δή σοί γε τότ᾽ ἔσσεται ὁππότε θυμῷ
σῷ ἐθέλῃς, ἐπεὶ ἄρ σε θεοὶ ποίησαν ἱκέσθαι
οἶκον ἐϋκτίμενον καὶ σὴν ἐς πατρίδα γαῖαν·

260     Если ж ска­зал ты про подвиг, как бог то вло­жил тебе в серд­це,
Что же, поведай о нем мне: позд­ней все рав­но, без сомне­нья,
Станет извест­но мне все. Поче­му не узнать мне теперь же?»
Ей отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Стран­ная жен­щи­на! Что ты меня так настой­чи­во про­сишь

    ἀλλ᾽ ἐπεὶ ἐφράσθης καί τοι θεὸς ἔμβαλε θυμῷ,
εἴπ᾽ ἄγε μοι τὸν ἄεθλον, ἐπεὶ καὶ ὄπισθεν, ὀΐω,
πεύσομαι, αὐτίκα δ᾽ ἐστὶ δαήμεναι οὔ τι χέρειον».
Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Δαιμονίη, τί τ᾽ ἄρ᾽ αὖ με μάλ᾽ ὀτρύνουσα κελεύεις

265     Все гово­рить? Хоро­шо, я ска­жу, ниче­го не скры­вая.
Радо­сти в этом ты мало най­дешь. Да и сам я не мно­го
Раду­юсь: мне он велел горо­да обхо­дить непре­рыв­но
С креп­ким веслом на пле­че и покоя не ведать, покуда
В край не при­ду я к мужам, кото­рые моря не зна­ют,

    εἰπέμεν; αὐτὰρ ἐγὼ μυθήσομαι οὐδ᾽ ἐπικεύσω.
οὐ μέν τοι θυμὸς κεχαρήσεται· οὐδὲ γὰρ αὐτὸς
χαίρω, ἐπεὶ μάλα πολλὰ βροτῶν ἐπὶ ἄστε᾽ ἄνωγεν
ἐλθεῖν, ἐν χείρεσσιν ἔχοντ᾽ εὐῆρες ἐρετμόν,
εἰς ὅ κε τοὺς ἀφίκωμαι οἳ οὐκ ἴσασι θάλασσαν

270     Пищи сво­ей нико­гда не солят, нико­гда не вида­ли
Пур­пур­но­ще­ких судов, не вида­ли и сде­лан­ных проч­но
Весел, кото­рые в море судам нашим кры­лья­ми слу­жат.
При­знак надеж­ный он мне сооб­щил, и его я не скрою:
Если пут­ник дру­гой, со мной повстре­чав­ший­ся, ска­жет,

    ἀνέρες, οὐδέ θ᾽ ἅλεσσι μεμιγμένον εἶδαρ ἔδουσιν·
οὐδ᾽ ἄρα τοί γ᾽ ἴσασι νέας φοινικοπαρῄους,
οὐδ᾽ εὐήρε᾽ ἐρετμά, τά τε πτερὰ νηυσὶ πέλονται.
σῆμα δέ μοι τόδ᾽ ἔειπεν ἀριφραδές, οὐδέ σε κεύσω·
ὁππότε κεν δή μοι ξυμβλήμενος ἄλλος ὁδίτης

275     Что на бле­стя­щем пле­че лопа­ту несу я, чтоб веять, —
Тут же в зем­лю воткнуть вес­ло мое мне при­ка­зал он,
В жерт­ву при­несть коле­ба­те­лю недр, Посей­до­ну-вла­ды­ке,
Боро­ва, что покры­ва­ет сви­ней, и быка, и бара­на,
И воз­вра­тить­ся домой, и свя­тые свер­шить гека­том­бы

    φήῃ ἀθηρηλοιγὸν ἔχειν ἀνὰ φαιδίμῳ ὤμῳ,
καὶ τότε μ᾽ ἐν γαίῃ πήξαντ᾽ ἐκέλευεν ἐρετμόν,
ἔρξανθ᾽ ἱερὰ καλὰ Ποσειδάωνι ἄνακτι,
ἀρνειὸν ταῦρόν τε συῶν τ᾽ ἐπιβήτορα κάπρον,
οἴκαδ᾽ ἀποστείχειν, ἔρδειν θ᾽ ἱερὰς ἑκατόμβας

280     Веч­но живу­щим богам, вла­де­ю­щим небом широ­ким,
Всем по поряд­ку. Тогда не средь волн разъ­ярен­но­го моря
Тихо смерть на меня низой­дет. Настиг­ну­тый ею,
В ста­ро­сти свет­лой я мир­но умру, окру­жен­ный все­об­щим
Сча­стьем наро­дов моих. Все так и свер­шит­ся, ска­зал он».

    ἀθανάτοισι θεοῖσι, τοὶ οὐρανὸν εὐρὺν ἔχουσι,
πᾶσι μάλ᾽ ἑξείης· θάνατος δέ μοι ἐξ ἁλὸς αὐτῷ
ἀβληχρὸς μάλα τοῖος ἐλεύσεται, ὅς κέ με πέφνῃ
γήρας ὕπο λιπαρῷ ἀρημένον· ἀμφὶ δὲ λαοὶ
ὄλβιοι ἔσσονται· τὰ δέ μοι φάτο πάντα τελεῖσθαι».

285     Муд­рая так Пене­ло­па на это ему отве­ча­ла:
«Если хоть луч­шую ста­рость тебе пред­на­зна­чи­ли боги, —
Есть надеж­да, что беды когда-нибудь нас и оста­вят».
Так Одис­сей с Пене­ло­пой вели меж собой раз­го­во­ры.
В спальне меж тем Еври­но­ма с кор­ми­ли­цей ста­ли при све­те

    Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε περίφρων Πηνελόπεια·
«Εἰ μὲν δὴ γῆράς γε θεοὶ τελέουσιν ἄρειον,
ἐλπωρή τοι ἔπειτα κακῶν ὑπάλυξιν ἔσεσθαι».
Ὣς οἱ μὲν τοιαῦτα πρὸς ἀλλήλους ἀγόρευον·
τόφρα δ᾽ ἄρ᾽ Εὐρυνόμη τε ἰδὲ τροφὸς ἔντυον εὐνὴν

290     Факе­лов мяг­кое ложе сте­лить для обо­их супру­гов.
После того как кро­вать со ста­ра­ньем они посте­ли­ли,
Спать ста­ру­ха обрат­но отпра­ви­лась в дом, Еври­но­ма ж,
Быв­шая гор­нич­ной в спальне, к посте­ли совсем уж гото­вой,
Факел имея в руках, пове­ла Одис­сея с женою.

    ἐσθῆτος μαλακῆς, δαΐδων ὕπο λαμπομενάων.
αὐτὰρ ἐπεὶ στόρεσαν πυκινὸν λέχος ἐγκονέουσαι,
γρηῢς μὲν κείουσα πάλιν οἶκόνδε βεβήκει,
τοῖσιν δ᾽ Εὐρυνόμη θαλαμηπόλος ἡγεμόνευεν
ἐρχομένοισι λέχοσδε, δάος μετὰ χερσὶν ἔχουσα·

295     В спаль­ню обо­их при­вед­ши, обрат­но ушла Еври­но­ма.
С радо­стью место их ста­рой кро­ва­ти они увида­ли.
Тут Теле­мах и коро­вий пас­тух с сви­но­па­сом от пляс­ки
Ноги свои удер­жа­ли, потом удер­жа­ли и жен­щин,
Сами же спать улег­лись в тени­стом обеден­ном зале.

    ἐς θάλαμον δ᾽ ἀγαγοῦσα πάλιν κίεν. οἱ μὲν ἔπειτα
ἀσπάσιοι λέκτροιο παλαιοῦ θεσμὸν ἵκοντο·
αὐτὰρ Τηλέμαχος καὶ βουκόλος ἠδὲ συβώτης
παῦσαν ἄρ᾽ ὀρχηθμοῖο πόδας, παῦσαν δὲ γυναῖκας,
αὐτοὶ δ᾽ εὐνάζοντο κατὰ μέγαρα σκιόεντα.

300     Оба супру­га, когда насла­ди­лись желан­ной любо­вью,
Ста­ли после того наслаж­дать­ся беседой вза­им­ной.
Мужу она рас­ска­за­ла, как выстра­дать мно­го при­шлось ей,
Глядя в доме сво­ем на тол­пу жени­хов обнаглев­ших,
Столь­ко во имя ее коров и овец заби­вав­ших,

    Τὼ δ᾽ ἐπεὶ οὖν φιλότητος ἐταρπήτην ἐρατεινῆς,
τερπέσθην μύθοισι, πρὸς ἀλλήλους ἐνέποντε,
ἡ μὲν ὅσ᾽ ἐν μεγάροισιν ἀνέσχετο δῖα γυναικῶν,
ἀνδρῶν μνηστήρων ἐσορῶσ᾽ ἀΐδηλον ὅμιλον,
οἳ ἕθεν εἵνεκα πολλά, βόας καὶ ἴφια μῆλα,

305     Выпив­ших столь­ко вина, запа­сен­но­го дома в сосудах.
После того Одис­сей рас­ска­зал, как он мно­го печа­лей
Людям доста­вил, как мно­го трудов и тяже­лых стра­да­ний
Вытер­пел сам. С наслаж­де­ньем вни­ма­ла она, и не рань­ше
Сон на веки ей пал, чем все до кон­ца рас­ска­зал он.

    ἔσφαζον, πολλὸς δὲ πίθων ἠφύσσετο οἶνος·
αὐτὰρ ὁ διογενὴς Ὀδυσεὺς ὅσα κήδε᾽ ἔθηκεν
ἀνθρώποις ὅσα τ᾽ αὐτὸς ὀϊζύσας ἐμόγησε,
πάντ᾽ ἔλεγ᾽· ἡ δ᾽ ἄρ᾽ ἐτέρπετ᾽ ἀκούουσ᾽, οὐδέ οἱ ὕπνος
πῖπτεν ἐπὶ βλεφάροισι πάρος καταλέξαι ἅπαντα.

310     Начал с того, как спер­ва он огра­бил кико­нов, как после
В край обиль­ный и туч­ный мужей лото­фа­гов при­ехал,
Что с ними сде­лал цик­лоп, как ему ото­мстил он за гибель
Мощ­ных това­ри­щей, пожран­ных им безо вся­кой поща­ды,
Как он к Эолу явил­ся и тот его при­нял радуш­но,

    Ἤρξατο δ᾽ ὡς πρῶτον Κίκονας δάμασ᾽, αὐτὰρ ἔπειτα
ἦλθ᾽ ἐς Λωτοφάγων ἀνδρῶν πίειραν ἄρουραν·
ἠδ᾽ ὅσα Κύκλωψ ἔρξε, καὶ ὡς ἀπετίσατο ποινὴν
ἰφθίμων ἑτάρων, οὓς ἤσθιεν οὐδ᾽ ἐλέαιρεν·
ἠδ᾽ ὡς Αἴολον ἵκεθ᾽, ὅ μιν πρόφρων ὑπέδεκτο

315     Как ото­слал, как судь­ба не дала им домой воро­тить­ся,
Как нале­тев­шая буря вне­зап­но его под­хва­ти­ла
И через рыб­ное море помча­ла, сте­нав­ше­го тяж­ко;
Так­же, как в город потом Теле­пил он попал к лэс­три­го­нам,
И кораб­ли погу­бив­шим и спут­ни­ков пыш­но­по­нож­ных

    καὶ πέμπ᾽, οὐδέ πω αἶσα φίλην ἐς πατρίδ᾽ ἱκέσθαι
ἤην, ἀλλά μιν αὖτις ἀναρπάξασα θύελλα
πόντον ἐπ᾽ ἰχθυόεντα φέρεν βαρέα στενάχοντα·
ἠδ᾽ ὡς Τηλέπυλον Λαιστρυγονίην ἀφίκανεν,
οἳ νῆάς τ᾽ ὄλεσαν καὶ ἐϋκνήμιδας ἑταίρους

320     Всех. Лишь один Одис­сей убе­жал на судне́ чер­но­бо­ком.
И про Цир­цею, про коз­ни и хит­рость ее рас­ска­зал он,
Так­же, как он добрал­ся́ до затх­ло­го цар­ства Аида,
Чтоб про­ри­ца­нье души Тире­сия стар­ца услы­шать,
На кораб­ле мно­го­вёслом как спут­ни­ков всех увидал он,

    πάντας· Ὀδυσσεὺς δ᾽ οἶος ὑπέκφυγε νηῒ μελαίνῃ·
καὶ Κίρκης κατέλεξε δόλον πολυμηχανίην τε,
ἠδ᾽ ὡς εἰς Ἀΐδεω δόμον ἤλυθεν εὐρώεντα,
ψυχῇ χρησόμενος Θηβαίου Τειρεσίαο,
νηῒ πολυκλήϊδι, καὶ εἴσιδε πάντας ἑταίρους

325     Так­же и мать, что его роди­ла и вскор­ми­ла ребен­ком;
Как он пенье услы­шал сирен, слад­ко­звуч­но пою­щих,
Как он к Планк­там-уте­сам при­плыл и к ужас­ной Харибде,
Так­же и к Сцил­ле, кото­рой счаст­ли­во никто не избегнет;
Как его спут­ни­ки дерз­ко заби­ли коров Гелиоса,

    μητέρα θ᾽, ἥ μιν ἔτικτε καὶ ἔτρεφε τυτθὸν ἐόντα·
ἠδ᾽ ὡς Σειρήνων ἁδινάων φθόγγον ἄκουσεν,
ὥς θ᾽ ἵκετο Πλαγκτὰς πέτρας δεινήν τε Χάρυβδιν
Σκύλλην θ᾽, ἣν οὔ πώ ποτ᾽ ἀκήριοι ἄνδρες ἄλυξαν·
ἠδ᾽ ὡς Ἠελίοιο βόας κατέπεφνον ἑταῖροι·

330     Как их корабль быст­ро­ход­ный раз­бил сво­ей мол­нией сер­ной
Зевс высо­ко­гре­мя­щий и спут­ни­ки в море погиб­ли
Все без изъ­я­тья, а сам он поги­бе­ли чер­ной избег­нул;
Как он к ним­фе Калип­со на ост­ров Оги­гию при­был,
Как дер­жа­ла она Одис­сея, чтоб был ей супру­гом,

    ἠδ᾽ ὡς νῆα θοὴν ἔβαλε ψολόεντι κεραυνῷ
Ζεὺς ὑψιβρεμέτης, ἀπὸ δ᾽ ἔφθιθεν ἐσθλοὶ ἑταῖροι
πάντες ὁμῶς, αὐτὸς δὲ κακὰς ὑπὸ κῆρας ἄλυξεν·
ὥς θ᾽ ἵκετ᾽ Ὠγυγίην νῆσον νύμφην τε Καλυψώ,
ἣ δή μιν κατέρυκε, λιλαιομένη πόσιν εἶναι,

335     В гро­те глу­бо­ком сво­ем, кор­ми­ла его, обе­ща­лась
Сде­лать бес­смерт­ным его и бес­ста­рост­ным в веч­ные веки;
К это­му серд­ца, одна­ко, в груди у него не скло­ни­ла;
Как, пере­нес­ши нема­ло трудов, к феа­кам он при­был;
Почесть они ока­за­ли ему, как бес­смерт­но­му богу,

    ἐν σπέσσι γλαφυροῖσι, καὶ ἔτρεφεν ἠδὲ ἔφασκε
θήσειν ἀθάνατον καὶ ἀγήραον ἤματα πάντα·
ἀλλὰ τοῦ οὔ ποτε θυμὸν ἐνὶ στήθεσσιν ἔπειθεν·
ἠδ᾽ ὡς ἐς Φαίηκας ἀφίκετο πολλὰ μογήσας,
οἳ δή μιν περὶ κῆρι θεὸν ὣς τιμήσαντο

340     И в кораб­ле ото­сла­ли обрат­но в род­ную Ита­ку,
Меди и золота дав ему вво­лю, а так­же одеж­ды.
Это он рас­ска­зал под конец уж, когда был охва­чен
Сном, рас­слаб­ля­ю­щим чле­ны и прочь уно­ся­щим заботы.
Новая мысль тут при­шла сово­окой Афине богине:

    καὶ πέμψαν σὺν νηῒ φίλην ἐς πατρίδα γαῖαν,
χαλκόν τε χρυσόν τε ἅλις ἐσθῆτά τε δόντες.
τοῦτ᾽ ἄρα δεύτατον εἶπεν ἔπος, ὅτε οἱ γλυκὺς ὕπνος
λυσιμελὴς ἐπόρουσε, λύων μελεδήματα θυμοῦ.
Ἡ δ᾽ αὖτ᾽ ἄλλ᾽ ἐνόησε θεὰ γλαυκῶπις Ἀθήνη·

345     После того как, по мне­нью ее, Одис­сей мно­го­ум­ный
Ложем супру­ги сво­ей и сла­дост­ным сном насла­дил­ся,
Утрен­ней тот­час веле­ла Афи­на Заре зла­тотрон­ной
Вый­ти из вод Оке­а­на, чтоб свет при­нес­ла она людям.
С мяг­кой посте­ли вско­чил Одис­сей и про­мол­вил супру­ге:

    ὁππότε δή ῥ᾽ Ὀδυσῆα ἐέλπετο ὃν κατὰ θυμὸν
εὐνῆς ἧς ἀλόχου ταρπήμεναι ἠδὲ καὶ ὕπνου,
αὐτίκ᾽ ἀπ᾽ Ὠκεανοῦ χρυσόθρονον ἠριγένειαν
ὦρσεν, ἵν᾽ ἀνθρώποισι φόως φέροι· ὦρτο δ᾽ Ὀδυσσεὺς
εὐνῆς ἐκ μαλακῆς, ἀλόχῳ δ᾽ ἐπὶ μῦθον ἔτελλεν·

350     «Досы­та оба с тобой мы, жена, натер­пе­лись стра­да­ний,
Ты — о моем мно­готруд­ном скор­бя воз­вра­ще­ньи в отчиз­ну,
Мне же Зевс и дру­гие бес­смерт­ные боги все вре­мя,
Как ни рвал­ся́ я, меша­ли достиг­нуть роди­мой Ита­ки.
Нын­че, когда мы с тобой дожда­ли­ся желан­но­го ложа,

    «Ὦ γύναι, ἤδη μὲν πολέων κεκορήμεθ᾽ ἀέθλων
ἀμφοτέρω, σὺ μὲν ἐνθάδ᾽ ἐμὸν πολυκηδέα νόστον
κλαίουσ᾽. αὐτὰρ ἐμὲ Ζεὺς ἄλγεσι καὶ θεοὶ ἄλλοι
ἱέμενον πεδάασκον ἐμῆς ἀπὸ πατρίδος αἴης·
νῦν δ᾽ ἐπεὶ ἀμφοτέρω πολυήρατον ἱκόμεθ᾽ εὐνήν,

355     Обе­ре­гай у нас дома богат­ства, какие оста­лись,
Скот же, кото­рый у нас наг­ле­цы жени­хи истре­би­ли, —
Мно­гое я захва­чу, дру­гое дадут мне ахей­цы
Сами, пока­мест всех стойл скотом не запол­нят мне сно­ва.
Я же в наш сад мно­го­д­рев­ный отправ­люсь. Хотел бы про­ведать

    κτήματα μὲν τά μοι ἔστι, κομιζέμεν ἐν μεγάροισι,
μῆλα δ᾽ ἅ μοι μνηστῆρες ὑπερφίαλοι κατέκειραν,
πολλὰ μὲν αὐτὸς ἐγὼ ληΐσσομαι, ἄλλα δ᾽ Ἀχαιοὶ
δώσουσ᾽, εἰς ὅ κε πάντας ἐνιπλήσωσιν ἐπαύλους.
ἀλλ᾽ ἦ τοι μὲν ἐγὼ πολυδένδρεον ἀγρὸν ἔπειμι,

360     Знат­но­го там я отца мое­го, сокру­шен­но­го горем.
Вот что, жена, пору­чаю тебе, хоть сама ты разум­на:
Толь­ко что солн­це взой­дет, — и тот­час мол­ва раз­не­сет­ся
О жени­хах бла­го­род­ных, кото­рых у нас тут убил я,
На́верх ты под­ни­мись со сво­и­ми слу­жан­ка­ми вме­сте,

    ὀψόμενος πατέρ᾽ ἐσθλόν, ὅ μοι πυκινῶς ἀκάχηται·
σοὶ δέ, γύναι, τάδ᾽ ἐπιτέλλω, πινυτῇ περ ἐούσῃ·
αὐτίκα γὰρ φάτις εἶσιν ἅμ᾽ ἠελίῳ ἀνιόντι
ἀνδρῶν μνηστήρων, οὓς ἔκτανον ἐν μεγάροισιν·
εἰς ὑπερῷ᾽ ἀναβᾶσα σὺν ἀμφιπόλοισι γυναιξὶν

365     Там и сиди. От бесед воздер­жись и не делай вопро­сов».
Так про­мол­вив­ши, пле­чи пре­крас­ной бро­нею одел он,
По́днял от сна Теле­ма­ха, Филой­тия и сви­но­па­са
И при­ка­зал им немед­ля надеть бое­вые доспе­хи.
Не были те непо­слуш­ны, оде­лись бле­стя­щею медью;

    ἧσθαι, μηδέ τινα προτιόσσεο μηδ᾽ ἐρέεινε».
Ἦ ῥα καὶ ἀμφ᾽ ὤμοισιν ἐδύσετο τεύχεα καλά,
ὦρσε δὲ Τηλέμαχον καὶ βουκόλον ἠδὲ συβώτην,
πάντας δ᾽ ἔντε᾽ ἄνωγεν ἀρήϊα χερσὶν ἑλέσθαι.
οἱ δέ οἱ οὐκ ἀπίθησαν, ἐθωρήσσοντο δὲ χαλκῷ,

370     Все они вышли, ворота рас­крыв, во гла­ве с Одис­се­ем.
Свет уже был на зем­ле, но боги­ня Пал­ла­да Афи­на,
Мглою их окру­жив, уве­ла их из горо­да быст­ро.

    ὤϊξαν δὲ θύρας, ἐκ δ᾽ ἤϊον· ἦρχε δ᾽ Ὀδυσσεύς.
ἤδη μὲν φάος ἦεν ἐπὶ χθόνα, τοὺς δ᾽ ἄρ᾽ Ἀθήνη
νυκτὶ κατακρύψασα θοῶς ἐξῆγε πόληος.

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 347. Име­ет­ся ввиду боги­ня Эос. В гре­че­ском под­лин­ни­ке чита­ет­ся сопро­вож­даю­щий имя Зари эпи­тет «рано рож­ден­ная», т. е. «рано воз­ни­каю­щая», кото­рый она полу­чи­ла пото­му, что под­ни­ма­ет­ся на небо рано утром, при све­те послед­них звезд.

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая