Одиссея Песнь двадцать вторая

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая

Сбро­сил с тела тогда Одис­сей мно­го­ум­ный лох­мо­тья,
С глад­ким луком в руках и с кол­ча­ном, наби­тым стре­ла́ми,
Быст­ро вско­чил на высо­кий порог, пред нога­ми на зем­лю
Высы­пал ост­рые стре­лы и так к жени­хам обра­тил­ся:

    Αὐτὰρ ὁ γυμνώθη ῥακέων πολύμητις Ὀδυσσεύς,
ἆλτο δ᾽ ἐπὶ μέγαν οὐδόν, ἔχων βιὸν ἠδὲ φαρέτρην
ἰῶν ἐμπλείην, ταχέας δ᾽ ἐκχεύατ᾽ ὀϊστοὺς
αὐτοῦ πρόσθε ποδῶν, μετὰ δὲ μνηστῆρσιν ἔειπεν·

5     «Ну, состя­за­ньям “совсем без­опас­ным” конец! Выби­раю
Цель я, в какую досе­ле никто не стре­лял. Посмот­рю-ка,
Даст ли мне сла­ву добыть Апол­лон, попа­ду ль, куда мечу!»
Так ска­зав, в Анти­ноя наце­лил­ся горь­кой стре­лою.
Тот в это вре­мя как раз под­нять золо­той соби­рал­ся

    «Οὗτος μὲν δὴ ἄεθλος ἀάατος ἐκτετέλεσται·
νῦν αὖτε σκοπὸν ἄλλον, ὃν οὔ πώ τις βάλεν ἀνήρ,
εἴσομαι, αἴ κε τύχωμι, πόρῃ δέ μοι εὖχος Ἀπόλλων».
Ἦ καὶ ἐπ᾽ Ἀντινόῳ ἰθύνετο πικρὸν ὀϊστόν.
ἦ τοι ὁ καλὸν ἄλεισον ἀναιρήσεσθαι ἔμελλε,

10     Кубок дву­у­хий; его меж рука­ми он дви­гал, гото­вясь
Пить вино из него. Помыш­ле­ния даже о смер­ти
Он не имел. Да и кто из обедав­ших мог бы поду­мать,
Чтобы один чело­век, как могуч бы он ни был, тако­му
Мно­же­ству мог при­не­сти поги­бель и чер­ную Керу?

    χρύσεον ἄμφωτον, καὶ δὴ μετὰ χερσὶν ἐνώμα,
ὄφρα πίοι οἴνοιο· φόνος δέ οἱ οὐκ ἐνὶ θυμῷ
μέμβλετο· τίς κ᾽ οἴοιτο μετ᾽ ἀνδράσι δαιτυμόνεσσι
μοῦνον ἐνὶ πλεόνεσσι, καὶ εἰ μάλα καρτερὸς εἴη,
οἷ τεύξειν θάνατόν τε κακὸν καὶ κῆρα μέλαιναν;

15     В гор­ло наце­лясь, стре­лой пора­зил Одис­сей Анти­ноя.
Юно­ши неж­ную шею насквозь ост­рие про­ни­за­ло.
В сто­ро­ну он накло­нил­ся, сра­жен­ный. Из рук его чаша
Выпа­ла наземь. Мгно­вен­но из носа густою стру­ею
Хлы­ну­ла кровь чело­ве­чья. Ногой от себя оттолк­нул он

    τὸν δ᾽ Ὀδυσεὺς κατὰ λαιμὸν ἐπισχόμενος βάλεν ἰῷ,
ἀντικρὺ δ᾽ ἁπαλοῖο δι᾽ αὐχένος ἤλυθ᾽ ἀκωκή.
ἐκλίνθη δ᾽ ἑτέρωσε, δέπας δέ οἱ ἔκπεσε χειρὸς
βλημένου, αὐτίκα δ᾽ αὐλὸς ἀνὰ ῥῖνας παχὺς ἦλθεν
αἵματος ἀνδρομέοιο· θοῶς δ᾽ ἀπὸ εἷο τράπεζαν

20     Стол и его опро­ки­нул. Попа­да­ли куша­нья на́ пол.
С гря­зью сме­ша­лись и хлеб и жар­кое. В тени­стом чер­то­ге
Под­ня­ли шум жени­хи, увидав­ши упав­ше­го мужа.
С кре­сел они повска­ка­ли и ста­ли метать­ся по залу,
Жад­но гла­за­ми ору­жья ища по сте­нам обна­жен­ным.

    ὦσε ποδὶ πλήξας, ἀπὸ δ᾽ εἴδατα χεῦεν ἔραζε·
σῖτός τε κρέα τ᾽ ὀπτὰ φορύνετο. τοὶ δ᾽ ὁμάδησαν
μνηστῆρες κατὰ δώμαθ᾽, ὅπως ἴδον ἄνδρα πεσόντα,
ἐκ δὲ θρόνων ἀνόρουσαν ὀρινθέντες κατὰ δῶμα,
πάντοσε παπταίνοντες ἐϋδμήτους ποτὶ τοίχους·

25     Не было вид­но нигде ни щита, ни копья бое­во­го.
Гнев­ны­ми ста­ли сло­ва­ми бра­нить жени­хи Одис­сея:
«Стран­ник, себе на несча­стье ты мужа убил! В состя­за­ньях
Боль­ше уж ты не участ­ник! Вер­на твоя ско­рая гибель!
Мужа сей­час ты убил, кото­рый всех более зна­тен

    οὐδέ πη ἀσπὶς ἔην οὐδ᾽ ἄλκιμον ἔγχος ἑλέσθαι.
νείκειον δ᾽ Ὀδυσῆα χολωτοῖσιν ἐπέεσσι·
«Ξεῖνε, κακῶς ἀνδρῶν τοξάζεαι· οὐκέτ᾽ ἀέθλων
ἄλλων ἀντιάσεις· νῦν τοι σῶς αἰπὺς ὄλεθρος.
καὶ γὰρ δὴ νῦν φῶτα κατέκτανες ὃς μέγ᾽ ἄριστος

30     Был середь юно­шей наших. Добы­чей ты кор­шу­нов ста­нешь!»
Каж­дый так гово­рил. Все дума­ли, что не нароч­но
Мужа стран­ник убил. Не зна­ли безум­цы, что креп­ко
Их и всех уж сетью сво­ею опу­та­ла гибель.
Гроз­но их оглядев, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:

    κούρων εἰν Ἰθάκῃ· τῷ σ᾽ ἐνθάδε γῦπες ἔδονται».
Ἴσκεν ἕκαστος ἀνήρ, ἐπεὶ ἦ φάσαν οὐκ ἐθέλοντα
ἄνδρα κατακτεῖναι· τὸ δὲ νήπιοι οὐκ ἐνόησαν,
ὡς δή σφιν καὶ πᾶσιν ὀλέθρου πείρατ᾽ ἐφῆπτο.
τοὺς δ᾽ ἄρ᾽ ὑπόδρα ἰδὼν προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·

35     «А, соба­ки! Не дума­ли вы, что домой невреди­мым
Я из тро­ян­ской зем­ли воро­чусь! Вы мой дом разо­ря­ли,
Спать насиль­но с собою моих при­нуж­да­ли неволь­ниц,
Бра­ка с моею женою при жиз­ни моей домо­га­лись
И ни богов не боя­лись, живу­щих на небе широ­ком,

    «Ὦ κύνες, οὔ μ᾽ ἔτ᾽ ἐφάσκεθ᾽ ὑπότροπον οἴκαδ᾽ ἱκέσθαι
δήμου ἄπο Τρώων, ὅτι μοι κατεκείρετε οἶκον,
δμῳῇσιν δὲ γυναιξὶ παρευνάζεσθε βιαίως,
αὐτοῦ τε ζώοντος ὑπεμνάασθε γυναῖκα,
οὔτε θεοὺς δείσαντες, οἳ οὐρανὸν εὐρὺν ἔχουσιν,

40     Ни что когда-нибудь мще­нье люд­ское вас может постиг­нуть.
Вас и всех теперь поги­бель опу­та­ла сетью!»
Блед­ный ужас объ­ял жени­хов при сло­вах Одис­сея.
Все ози­ра­лись, куда от поги­бе­ли близ­кой спа­стись им.
Толь­ко один Еври­мах, ему отве­чая, про­мол­вил:

    οὔτε τιν᾽ ἀνθρώπων νέμεσιν κατόπισθεν ἔσεσθαι·
νῦν ὑμῖν καὶ πᾶσιν ὀλέθρου πείρατ᾽ ἐφῆπται».
Ὣς φάτο, τοὺς δ᾽ ἄρα πάντας ὑπὸ χλωρὸν δέος εἷλεν·
πάπτηνεν δὲ ἕκαστος ὅπη φύγοι αἰπὺν ὄλεθρον.
Εὐρύμαχος δέ μιν οἶος ἀμειβόμενος προσέειπεν·

45     «Если впрямь это ты, Одис­сей-ита­ки­ец, вер­нул­ся,
Вер­но ска­зал обо всем ты, что здесь натво­ри­ли ахей­цы.
Мно­го они без­обра­зий свер­ши­ли и в доме и в поле.
В этом, одна­ко, во всем один Анти­ной лишь вино­вен.
Он же мерт­вый лежит. Дела эти он совер­шил все

    «Εἰ μὲν δὴ Ὀδυσεὺς Ἰθακήσιος εἰλήλουθας,
ταῦτα μὲν αἴσιμα εἶπας, ὅσα ῥέζεσκον Ἀχαιοί,
πολλὰ μὲν ἐν μεγάροισιν ἀτάσθαλα, πολλὰ δ᾽ ἐπ᾽ ἀγροῦ.
ἀλλ᾽ ὁ μὲν ἤδη κεῖται ὃς αἴτιος ἔπλετο πάντων,
Ἀντίνοος· οὗτος γὰρ ἐπίηλεν τάδε ἔργα,

50     Не пото­му, что бы брак ему был так жела­нен иль нужен, —
Нет, замыш­лял он дру­гое, чего не испол­нил Кро­ни­он, —
Стать царем само­му в краю бла­го­здан­ном Ита­ки,
Сына ж убить тво­е­го, его под­сте­рег­ши в заса­де.
Ныне закон­но убит он, ты же нас поща­ди. Ведь твои мы!

    οὔ τι γάμου τόσσον κεχρημένος οὐδὲ χατίζων,
ἀλλ᾽ ἄλλα φρονέων, τά οἱ οὐκ ἐτέλεσσε Κρονίων,
ὄφρ᾽ Ἰθάκης κατὰ δῆμον ἐϋκτιμένης βασιλεύοι
αὐτός, ἀτὰρ σὸν παῖδα κατακτείνειε λοχήσας.
νῦν δ᾽ ὁ μὲν ἐν μοίρῃ πέφαται, σὺ δὲ φείδεο λαῶν

55     В буду­щем мы, при наро­де убыт­ки твои воз­ме­стив­ши, —
Все, что выпи­то было и съе­де­но здесь жени­ха­ми, —
Пеню цен­но­стью в два­дцать запла­тим быков тебе каж­дый
Медью иль золо­том, сколь­ко ты серд­цем сво­им поже­ла­ешь.
Впра­ве на нас ты сер­дить­ся, пока­мест мы так не посту­пим».

    σῶν· ἀτὰρ ἄμμες ὄπισθεν ἀρεσσάμενοι κατὰ δῆμον,
ὅσσα τοι ἐκπέποται καὶ ἐδήδοται ἐν μεγάροισι,
τιμὴν ἀμφὶς ἄγοντες ἐεικοσάβοιον ἕκαστος,
χαλκόν τε χρυσόν τ᾽ ἀποδώσομεν, εἰς ὅ κε σὸν κῆρ
ἰανθῇ· πρὶν δ᾽ οὔ τι νεμεσσητὸν κεχολῶσθαι».

60     Гроз­но взгля­нув испо­д­ло­бья, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Если бы вы, Еври­мах, отцов­ское все мне отда­ли,
Все, что теперь у вас есть и что при­ло­жить вы мог­ли бы,
То и тогда бы не стал я удер­жи­вать рук от убий­ства,
Преж­де чем жени­хам не отмстил бы за все пре­ступ­ле­нья.

    Τὸν δ᾽ ἄρ᾽ ὑπόδρα ἰδὼν προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Εὐρύμαχ᾽, οὐδ᾽ εἴ μοι πατρώϊα πάντ᾽ ἀποδοῖτε,
ὅσσα τε νῦν ὔμμ᾽ ἐστὶ καὶ εἴ ποθεν ἄλλ᾽ ἐπιθεῖτε,
οὐδέ κεν ὣς ἔτι χεῖρας ἐμὰς λήξαιμι φόνοιο
πρὶν πᾶσαν μνηστῆρας ὑπερβασίην ἀποτῖσαι.

65     Выбор теперь вам один: иль, вый­дя навстре­чу, сра­зить­ся,
Или бежать, если толь­ко спа­стись кто суме­ет от смер­ти.
Вряд ли, одна­ко же, вам поги­бе­ли близ­кой избег­нуть!»
Так он ска­зал. Осла­бе­ли у них и коле­ни и серд­це.

Сно­ва с речью тогда к жени­хам Еври­мах обра­тил­ся:
    νῦν ὑμῖν παράκειται ἐναντίον ἠὲ μάχεσθαι
ἢ φεύγειν, ὅς κεν θάνατον καὶ κῆρας ἀλύξῃ·
ἀλλά τιν᾽ οὐ φεύξεσθαι ὀΐομαι αἰπὺν ὄλεθρον».
Ὣς φάτο, τῶν δ᾽ αὐτοῦ λύτο γούνατα καὶ φίλον ἦτορ.
τοῖσιν δ᾽ Εὐρύμαχος προσεφώνεε δεύτερον αὖτις·

70     «Рук необор­ных, дру­зья, чело­век этот боль­ше не сло­жит!
Раз поли­ро­ван­ный лук и кол­чан захва­тить уж успел он,
С глад­ко­го будет поро­га стре­лять он, пока без остат­ка
Не пере­бьет жени­хов. Но вспом­ним, дру­зья, о сра­же­ньи!
Ну, обна­жай­те ж ско­рее мечи, отра­жай­те сто­ла­ми

    «Ὦ φίλοι, οὐ γὰρ σχήσει ἀνὴρ ὅδε χεῖρας ἀάπτους,
ἀλλ᾽ ἐπεὶ ἔλλαβε τόξον ἐΰξοον ἠδὲ φαρέτρην,
οὐδοῦ ἄπο ξεστοῦ τοξάσσεται, εἰς ὅ κε πάντας
ἄμμε κατακτείνῃ· ἀλλὰ μνησώμεθα χάρμης.
φάσγανά τε σπάσσασθε καὶ ἀντίσχεσθε τραπέζας

75     Быст­ро разя­щие стре­лы. Напрем на него всею силой
Друж­ной тол­пой, чтоб его оттес­нить от две­рей и поро­га,
Кинем­ся в город тогда и крик поско­рее под­ни­мем.
После того этот муж стре­лять нико­гда уж не стал бы!»
Так кри­чал Еври­мах жени­хам. Он выхва­тил меч свой —

    ἰῶν ὠκυμόρων· ἐπὶ δ᾽ αὐτῷ πάντες ἔχωμεν
ἀθρόοι, εἴ κέ μιν οὐδοῦ ἀπώσομεν ἠδὲ θυράων,
ἔλθωμεν δ᾽ ἀνὰ ἄστυ, βοὴ δ᾽ ὤκιστα γένοιτο·
τῷ κε τάχ᾽ οὗτος ἀνὴρ νῦν ὕστατα τοξάσσαιτο».
Ὣς ἄρα φωνήσας εἰρύσσατο φάσγανον ὀξὺ

80     Мед­ный, ост­рый с обе­их сто­рон — и ринул­ся с кри­ком
На Одис­сея. Но тот как раз в это вре­мя из лука
Выст­ре­лил, в грудь близ сос­ка пора­зив­ши стре­лой Еври­ма­ха.
Быст­рая в печень вон­зи­лась стре­ла. Из руки осла­бев­шей
Меч его выпал. Он сам заша­тал­ся, на стол пова­лил­ся,

    χάλκεον, ἀμφοτέρωθεν ἀκαχμένον, ἆλτο δ᾽ ἐπ᾽ αὐτῷ
σμερδαλέα ἰάχων· ὁ δ᾽ ἁμαρτῆ δῖος Ὀδυσσεὺς
ἰὸν ἀποπροίει, βάλε δὲ στῆθος παρὰ μαζόν,
ἐν δέ οἱ ἥπατι πῆξε θοὸν βέλος· ἐκ δ᾽ ἄρα χειρὸς
φάσγανον ἧκε χαμᾶζε, περιρρηδὴς δὲ τραπέζῃ

85     Телом согнув­шись, и наземь столк­нул все сто­яв­шие яст­ва
Вме­сте с куб­ком дву­руч­ным. Лицом он уда­рил­ся о́б пол,
Смерт­ной охва­чен­ный мукой. Нога­ми обе­и­ми в крес­ло
Пят­ка­ми бил он. И тьма пред гла­за­ми его раз­ли­ла­ся.
Нисов сын Амфи­ном, свой меч обна­жив мед­но­ост­рый,

    κάππεσεν ἰδνωθείς, ἀπὸ δ᾽ εἴδατα χεῦεν ἔραζε
καὶ δέπας ἀμφικύπελλον· ὁ δὲ χθόνα τύπτε μετώπῳ
θυμῷ ἀνιάζων, ποσὶ δὲ θρόνον ἀμφοτέροισι
λακτίζων ἐτίνασσε· κατ᾽ ὀφθαλμῶν δ᾽ ἔχυτ᾽ ἀχλύς.
Ἀμφίνομος δ᾽ Ὀδυσῆος ἐείσατο κυδαλίμοιο

90     Ринул­ся быст­ро впе­ред Одис­сею-герою навстре­чу,
Чтобы от две­ри его оттес­нить. Но до это­го рань­ше
В спи­ну его Теле­мах уда­рил копьем мед­но­ост­рым,
Сза­ди, меж плеч, и, про­бив­ши насквозь, из груди его выгнал.
С шумом упав­ши, лицом он с раз­ма­ху уда­рил­ся оземь.

    ἀντίος ἀΐξας, εἴρυτο δὲ φάσγανον ὀξύ,
εἴ πώς οἱ εἴξειε θυράων. ἀλλ᾽ ἄρα μιν φθῆ
Τηλέμαχος κατόπισθε βαλὼν χαλκήρεϊ δουρὶ
ὤμων μεσσηγύς, διὰ δὲ στήθεσφιν ἔλασσεν·
δούπησεν δὲ πεσών, χθόνα δ᾽ ἤλασε παντὶ μετώπῳ.

95     Прочь отско­чил Теле­мах, копье длин­но­тен­ное там же
В теле оста­вив его. Боял­ся он, как бы в то вре­мя,
Как он копье, накло­нясь, извле­кал бы, его из ахей­цев
Кто-либо или мечом не сра­зил, иль копьем не уда­рил.
Прочь он пустил­ся бегом, до отца добе­жал очень ско­ро,

    Τηλέμαχος δ᾽ ἀπόρουσε, λιπὼν δολιχόσκιον ἔγχος
αὐτοῦ ἐν Ἀμφινόμῳ· περὶ γὰρ δίε μή τις Ἀχαιῶν
ἔγχος ἀνελκόμενον δολιχόσκιον ἢ ἐλάσειε
φασγάνῳ ἀΐξας ἠὲ προπρηνέα τύψας.
βῆ δὲ θέειν, μάλα δ᾽ ὦκα φίλον πατέρ᾽ εἰσαφίκανεν,

100     Близ­ко стал перед ним и сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«Щит и два ост­рых копья тебе, о отец, при­не­су я,
Так­же и шлем цело­мед­ный, к вис­кам при­ле­гаю­щий плот­но.
Воору­жусь-ка, пой­ду я и сам. И Филой­тию так­же
И сви­но­па­су ору­жие дам. С ору­жи­ем луч­ше!»

    ἀγχοῦ δ᾽ ἱστάμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Ὦ πάτερ, ἤδη τοι σάκος οἴσω καὶ δύο δοῦρε
καὶ κυνέην πάγχαλκον, ἐπὶ κροτάφοις ἀραρυῖαν
αὐτός τ᾽ ἀμφιβαλεῦμαι ἰών, δώσω δὲ συβώτῃ
καὶ τῷ βουκόλῳ ἄλλα· τετευχῆσθαι γὰρ ἄμεινον».

105     Так отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Да, поско­рее неси, пока еще есть у нас стре­лы!
Не оттес­ни­ли б от две­ри меня, как один я оста­нусь».
Так он ска­зал. Теле­мах, при­ка­за­нье отца испол­няя,
Быст­ро пошел в кла­до­вую, где сло­же­ны были доспе­хи,

    Τὸν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Οἶσε θέων, ἧός μοι ἀμύνεσθαι πάρ᾽ ὀϊστοί,
μή μ᾽ ἀποκινήσωσι θυράων μοῦνον ἐόντα».
Ὣς φάτο, Τηλέμαχος δὲ φίλῳ ἐπεπείθετο πατρί,
βῆ δ᾽ ἴμεναι θάλαμόνδ᾽, ὅθι οἱ κλυτὰ τεύχεα κεῖτο.

110     Выбрал четы­ре щита и восемь отто­чен­ных копий,
Мед­ных шле­мов четы­ре, укра­шен­ных кон­скою гри­вой.
Все это взял Теле­мах и к отцу при­бе­жал поско­рее.
Рань­ше, одна­ко же, сам он одел­ся свер­каю­щей медью.
Так­же наде­ли доспе­хи и оба раба. Одис­сея,

    ἔνθεν τέσσαρα μὲν σάκε᾽ ἔξελε, δούρατα δ᾽ ὀκτὼ
καὶ πίσυρας κυνέας χαλκήρεας ἱπποδασείας·
βῆ δὲ φέρων, μάλα δ᾽ ὦκα φίλον πατέρ᾽ εἰσαφίκανεν,
αὐτὸς δὲ πρώτιστα περὶ χροῒ δύσετο χαλκόν·
ὣς δ᾽ αὔτως τὼ δμῶε δυέσθην τεύχεα καλά,

115     Хит­ро­го в замыс­лах вся­ких, они, подой­дя, обсту­пи­ли.
Сам он, пока у него для защи­ты име­ли­ся стре­лы,
Целясь, стре­лял в одно­го жени­ха за дру­гим непре­рыв­но
В зале про­стран­ном сво­ем. И они друг на дру­га вали­лись.
После, когда у вла­ды­ки стре­ляв­ше­го стре­лы иссяк­ли,

    ἔσταν δ᾽ ἀμφ᾽ Ὀδυσῆα δαΐφρονα ποικιλομήτην.
Αὐτὰρ ὅ γ᾽, ὄφρα μὲν αὐτῷ ἀμύνεσθαι ἔσαν ἰοί.
τόφρα μνηστήρων ἕνα γ᾽ αἰεὶ ᾧ ἐνὶ οἴκῳ
βάλλε τιτυσκόμενος· τοὶ δ᾽ ἀγχιστῖνοι ἔπιπτον.
αὐτὰρ ἐπεὶ λίπον ἰοὶ ὀϊστεύοντα ἄνακτα,

120     Наземь он глад­кий свой лук опу­стил, к кося­ку при­сло­нив­ши
Око­ло две­ри к бле­стя­щей стене, и сто­ять там оста­вил.
Четы­рех­кож­ным щитом покрыл после это­го пле­чи,
А на могу­чую голо­ву шлем мед­но­кож­ный надви­нул
С длин­ным кон­ским хво­стом, раз­ве­вав­шим­ся страш­но на гребне.

    τόξον μὲν πρὸς σταθμὸν ἐϋσταθέος μεγάροιο
ἔκλιν᾽ ἑστάμεναι, πρὸς ἐνώπια παμφανόωντα,
αὐτὸς δ᾽ ἀμφ᾽ ὤμοισι σάκος θέτο τετραθέλυμνον,
κρατὶ δ᾽ ἐπ᾽ ἰφθίμῳ κυνέην εὔτυκτον ἔθηκεν,
ἵππουριν, δεινὸν δὲ λόφος καθύπερθεν ἔνευεν·

125     Взял два креп­ких копья, завер­шен­ных свер­каю­щей медью.
Выход был боко­вой про­де­лан в стене мно­го­проч­ной
Близ­ко совсем от поро­га пре­крас­но­го зала муж­ско­го.
Путь был в узкий про­ход, запи­рав­ший­ся креп­кою две­рью.
Дверь Одис­сей пору­чил охра­нять сви­но­па­су. Сто­ял он

    εἵλετο δ᾽ ἄλκιμα δοῦρε δύω κεκορυθμένα χαλκῷ.
Ὀρσοθύρη δέ τις ἔσκεν ἐϋδμήτῳ ἐνὶ τοίχῳ,
ἀκρότατον δὲ παρ᾽ οὐδὸν ἐϋσταθέος μεγάροιο
ἦν ὁδὸς ἐς λαύρην, σανίδες δ᾽ ἔχον εὖ ἀραρυῖαι.
τὴν δ᾽ Ὀδυσεὺς φράζεσθαι ἀνώγει δῖον ὑφορβὸν

130     Близ­ко пред две­рью. Тут было опас­ней все­го напа­де­нье.
Заго­во­рил Аге­лай, ко всем жени­хам обра­ща­ясь:
«Не про­бе­рет­ся ль из вас кто, дру­зья, этим ходом нару­жу,
Чтобы людей изве­стить и крик под­нять на весь город?
Боль­ше тогда этот муж стре­лять нико­гда уж не стал бы!»

    ἑσταότ᾽ ἄγχ᾽ αὐτῆς· μία δ᾽ οἴη γίγνετ᾽ ἐφορμή.
τοῖς δ᾽ Ἀγέλεως μετέειπεν, ἔπος πάντεσσι πιφαύσκων·
«Ὦ φίλοι, οὐκ ἂν δή τις ἀν᾽ ὀρσοθύρην ἀναβαίη
καὶ εἴποι λαοῖσι, βοὴ δ᾽ ὤκιστα γένοιτο;
τῷ κε τάχ᾽ οὗτος ἀνὴρ νῦν ὕστατα τοξάσσαιτο».

135     Так Аге­лаю в ответ козопас про­мол­вил Мелан­фий:
«Нет, пито­мец богов Аге­лай, невоз­мож­но! Ужас­но
Близ­ко дверь от дво­ра, и вход в нее боль­но уж узок.
Всех бы там мог удер­жать один чело­век не бес­силь­ный.
Но пого­ди­те! Ору­жие вам при­не­сти я сумею

    Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε Μελάνθιος, αἰπόλος αἰγῶν·
«Οὔ πως ἔστ᾽, Ἀγέλαε διοτρεφές· ἄγχι γὰρ αἰνῶς
αὐλῆς καλὰ θύρετρα καὶ ἀργαλέον στόμα λαύρης·
καί χ᾽ εἷς πάντας ἐρύκοι ἀνήρ, ὅς τ᾽ ἄλκιμος εἴη.
ἀλλ᾽ ἄγεθ᾽, ὑμῖν τεύχε᾽ ἐνείκω θωρηχθῆναι

140     Из кла­до­вой! Одис­сей с бли­ста­тель­ным сыном, навер­но,
Там, не еще где-нибудь, ору­жье из зала сло­жи­ли».
Так отве­тив ему, сквозь отвер­стие в зале Мелан­фий,
Козий пас­тух, про­брал­ся наверх, к кла­до­вым Одис­сея.
Там две­на­дцать щитов он выбрал и столь­ко же копий,

    ἐκ θαλάμου· ἔνδον γάρ, ὀΐομαι, οὐδέ πη ἄλλῃ
τεύχεα κατθέσθην Ὀδυσεὺς καὶ φαίδιμος υἱός».
Ὣς εἰπὼν ἀνέβαινε Μελάνθιος, αἰπόλος αἰγῶν,
εἰς θαλάμους Ὀδυσῆος ἀνὰ ῥῶγας μεγάροιο.
ἔνθεν δώδεκα μὲν σάκε᾽ ἔξελε, τόσσα δὲ δοῦρα

145     Столь­ко ж бли­стаю­щих медью, хво­ста­ми укра­шен­ных шле­мов.
Быст­ро вер­нув­шись назад, жени­хам он ору­жие отдал.
У Одис­сея ослаб­ли коле­ни и серд­це при виде,
Как жени­хи обле­ка­лись в доспе­хи и как потря­са­ли
Длин­ны­ми копья­ми. Дело теперь ста­но­ви­лось труд­нее.

    καὶ τόσσας κυνέας χαλκήρεας ἱπποδασείας·
βῆ δ᾽ ἴμεναι, μάλα δ᾽ ὦκα φέρων μνηστῆρσιν ἔδωκεν.
καὶ τότ᾽ Ὀδυσσῆος λύτο γούνατα καὶ φίλον ἦτορ,
ὡς περιβαλλομένους ἴδε τεύχεα χερσί τε δοῦρα
μακρὰ τινάσσοντας· μέγα δ᾽ αὐτῷ φαίνετο ἔργον.

150     К сыну тогда со сло­ва­ми кры­ла­ты­ми он обра­тил­ся:
«Вер­но, какая-нибудь из рабынь, Теле­мах, в нашем доме
Злую с нами борь­бу соби­ра­ет­ся весть иль Мелан­фий!»
Так на это ему Теле­мах рас­суди­тель­ный мол­вил:
«Сам, отец, погре­шил я, никто здесь дру­гой не вино­вен.

    αἶψα δὲ Τηλέμαχον ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Τηλέμαχ᾽, ἦ μάλα δή τις ἐνὶ μεγάροισι γυναικῶν
νῶϊν ἐποτρύνει πόλεμον κακὸν ἠὲ Μελανθεύς».
Τὸν δ᾽ αὖ Τηλέμαχος πεπνυμένος ἀντίον ηὔδα·
«Ὦ πάτερ, αὐτὸς ἐγὼ τόδε γ᾽ ἤμβροτον — οὐδέ τις ἄλλος

155     Проч­но при­ла­жен­ной две­ри не запер ведь я в кла­до­вую.
У жени­хов ока­зал­ся, как вид­но, лазут­чик хоро­ший.
Слу­шай, поди-ка, Евмей, и две­ри запри в кла­до­вую,
И наблюдай, кто все дела­ет это — рабы­ня ль какая
Или Мелан­фий? Всех боль­ше мне он подо­зре­нье вну­ша­ет».

    αἴτιος — ὃς θαλάμοιο θύρην πυκινῶς ἀραρυῖαν
κάλλιπον ἀγκλίνας· τῶν δὲ σκοπὸς ἦεν ἀμείνων.
ἀλλ᾽ ἴθι, δῖ᾽ Εὔμαιε, θύρην ἐπίθες θαλάμοιο
καὶ φράσαι ἤ τις ἄρ᾽ ἐστὶ γυναικῶν ἣ τάδε ῥέζει,
ἢ υἱὸς Δολίοιο, Μελανθεύς, τόν περ ὀΐω».

160     Так Одис­сей с Теле­ма­хом вели меж собой раз­го­во­ры.
В это вре­мя напра­вил­ся вновь в кла­до­вую Мелан­фий
Новых доспе­хов при­несть. Сви­но­пас боже­ст­вен­ный, сра­зу
Это заме­тив, ска­зал Одис­сею, сто­яв­ше­му близ­ко:
«Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей мно­го­хит­рый!

    Ὣς οἱ μὲν τοιαῦτα πρὸς ἀλλήλους ἀγόρευον,
βῆ δ᾽ αὖτις θάλαμόνδε Μελάνθιος, αἰπόλος αἰγῶν,
οἴσων τεύχεα καλά. νόησε δὲ δῖος ὑφορβός,
αἶψα δ᾽ Ὀδυσσῆα προσεφώνεεν ἐγγὺς ἐόντα·
«Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,

165     Сно­ва, смот­ри, чело­век этот мерз­кий, как мы уга­да­ли,
Кра­дет­ся к нам в кла­до­вую! Дай точ­ное мне при­ка­за­нье:
Там ли убить его, если его одо­леть я сумею,
Или сюда при­ве­сти, чтоб достой­но ему отпла­тил ты
За пре­ступ­ле­нья, кото­рых так мно­го здесь в доме свер­шил он».

    κεῖνος δ᾽ αὖτ᾽ ἀΐδηλος ἀνήρ, ὃν ὀϊόμεθ᾽ αὐτοί,
ἔρχεται ἐς θάλαμον· σὺ δέ μοι νημερτὲς ἐνίσπες,
ἤ μιν ἀποκτείνω, αἴ κε κρείσσων γε γένωμαι,
ἦε σοὶ ἐνθάδ᾽ ἄγω, ἵν᾽ ὑπερβασίας ἀποτίσῃ
πολλάς, ὅσσας οὗτος ἐμήσατο σῷ ἐνὶ οἴκῳ».

170     Так, отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Я и сын Теле­мах жени­хов бла­го­род­ных все вре­мя,
Как бы они ни рва­лись, удер­жи­вать будем на месте.
Вы же оба, назад закру­тив ему ноги и руки,
Брось­те его в кла­до­вую и две­ри запри­те покреп­че.

    Τὸν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Ἦ τοι ἐγὼ καὶ Τηλέμαχος μνηστῆρας ἀγαυοὺς
σχήσομεν ἔντοσθεν μεγάρων, μάλα περ μεμαῶτας.
σφῶϊ δ᾽ ἀποστρέψαντε πόδας καὶ χεῖρας ὕπερθεν
ἐς θάλαμον βαλέειν, σανίδας δ᾽ ἐκδῆσαι ὄπισθε,

175     Сза­ди к кру­че­ной верев­ке его при­вя­жи­те и после
Вздер­ни­те вверх высо­ко по стол­бу, при­тя­нув к пере­мё­ту,
Так, чтобы дол­го живой он висел в жесто­чай­ших стра­да­ньях».
Так ска­зал он. Охот­но при­ка­зу они под­чи­ни­лись
И в кла­до­вую пошли. При­хо­да их он не заме­тил.

    σειρὴν δὲ πλεκτὴν ἐξ αὐτοῦ πειρήναντε
κίον᾽ ἀν᾽ ὑψηλὴν ἐρύσαι πελάσαι τε δοκοῖσιν,
ὥς κεν δηθὰ ζωὸς ἐὼν χαλέπ᾽ ἄλγεα πάσχῃ».
Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα τοῦ μάλα μὲν κλύον ἠδ᾽ ἐπίθοντο,
βὰν δ᾽ ἴμεν ἐς θάλαμον, λαθέτην δέ μιν ἔνδον ἐόντα.

180     В это вре­мя внут­ри кла­до­вой он обша­ри­вал сте­ны.
Воз­ле двер­ных кося­ков они при­та­и­лись и жда­ли.
Из кла­до­вой выхо­дя, на поро­ге явил­ся Мелан­фий.
Шлем пре­крас­ный дер­жал в одной он руке, а дру­гою
Щит огром­ный тащил, изъ­еден­ный ржав­чи­ной, ста­рый,

    ἦ τοι ὁ μὲν θαλάμοιο μυχὸν κάτα τεύχε᾽ ἐρεύνα,
τὼ δ᾽ ἔσταν ἑκάτερθε παρὰ σταθμοῖσι μένοντε.
εὖθ᾽ ὑπὲρ οὐδὸν ἔβαινε Μελάνθιος, αἰπόλος αἰγῶν,
τῇ ἑτέρῃ μὲν χειρὶ φέρων καλὴν τρυφάλειαν,
τῇ δ᾽ ἑτέρῃ σάκος εὐρὺ γέρον, πεπαλαγμένον ἄζῃ,

185     В дав­ние юные годы слу­жив­ший герою Лаэр­ту.
Он с пере­гнив­ши­ми шва­ми рем­ней в кла­до­вой там валял­ся.
Кину­лись оба они на Мелан­фия, внутрь при­та­щи­ли
За воло­са и на зем­лю швыр­ну­ли, объ­ято­го стра­хом.
Ноги и руки назад закру­ти­ли и, боль при­чи­няя,

    Λαέρτεω ἥρωος, ὃ κουρίζων φορέεσκε·
δὴ τότε γ᾽ ἤδη κεῖτο, ῥαφαὶ δὲ λέλυντο ἱμάντων·
τὼ δ᾽ ἄρ᾽ ἐπαΐξανθ᾽ ἑλέτην ἔρυσάν τέ μιν εἴσω
κουρίξ, ἐν δαπέδῳ δὲ χαμαὶ βάλον ἀχνύμενον κῆρ,
σὺν δὲ πόδας χεῖράς τε δέον θυμαλγέϊ δεσμῷ

190     Накреп­ко их там свя­за­ли верев­кою, как при­ка­зал им
Сын Лаэр­та, подоб­ный богам Одис­сей мно­го­стой­кий.
Сза­ди к кру­че­ной верев­ке его при­вя­за­ли и после
Вздер­ну­ли вверх высо­ко по стол­бу, при­тя­нув к пере­мё­ту.
Так, изде­ва­ясь над ним, Евмей сви­но­пас, про­из­нес ты:

    εὖ μάλ᾽ ἀποστρέψαντε διαμπερές, ὡς ἐκέλευσεν
υἱὸς Λαέρταο, πολύτλας δῖος Ὀδυσσεύς·
σειρὴν δὲ πλεκτὴν ἐξ αὐτοῦ πειρήναντε
κίον᾽ ἀν᾽ ὑψηλὴν ἔρυσαν πέλασάν τε δοκοῖσι.
τὸν δ᾽ ἐπικερτομέων προσέφης, Εὔμαιε συβῶτα·

195     «Будешь теперь ты усерд­но всю ночь сто­ро­жить здесь, Мелан­фий.
Лежа на мяг­кой посте­ли, — такой, как тебе подо­ба­ет!
Рано рож­ден­ной Зари, выхо­дя­щей из струй Оке­а­на,
Ты уж навер­но теперь не про­спишь и поры не упу­стишь
Гнать на обед жени­хам откорм­лен­ных коз тво­их в город!»

    «Νῦν μὲν δὴ μάλα πάγχυ, Μελάνθιε, νύκτα φυλάξεις,
εὐνῇ ἔνι μαλακῇ καταλέγμενος, ὥς σε ἔοικεν·
οὐδέ σέ γ᾽ ἠριγένεια παρ᾽ Ὠκεανοῖο ῥοάων
λήσει ἐπερχομένη χρυσόθρονος, ἡνίκ᾽ ἀγινεῖς
αἶγας μνηστήρεσσι δόμον κάτα δαῖτα πένεσθαι».

200     Так там Мелан­фий остал­ся, вися на ужас­ной верев­ке.
Те же, доспе­хи надев­ши, бле­стя­щие запер­ли две­ри
И к Одис­сею вер­ну­лись, искус­но­му в замыс­лах хит­рых.
Там, отва­гой дыша, сто­я­ли они на поро­ге
Чет­ве­ро; в зале самом — бла­го­род­ней­ших юно­шей мно­го.

    Ὣς ὁ μὲν αὖθι λέλειπτο, ταθεὶς ὀλοῷ ἐνὶ δεσμῷ·
τὼ δ᾽ ἐς τεύχεα δύντε, θύρην ἐπιθέντε φαεινήν,
βήτην εἰς Ὀδυσῆα δαΐφρονα, ποικιλομήτην.
ἔνθα μένος πνείοντες ἐφέστασαν, οἱ μὲν ἐπ᾽ οὐδοῦ
τέσσαρες, οἱ δ᾽ ἔντοσθε δόμων πολέες τε καὶ ἐσθλοί.

205     Вдруг у поро­га яви­лась боги­ня Пал­ла­да Афи­на,
Мен­то­ра образ при­няв, с ним схо­жая видом и речью.
Радость при виде ее Одис­сея взя­ла, и ска­зал он:
«Мен­тор, на помощь, сюда! Това­ри­ща мило­го вспом­ни!
Мно­го добра от меня ты видал. Ведь ты мне ровес­ник!»

    τοῖσι δ᾽ ἐπ᾽ ἀγχίμολον θυγάτηρ Διὸς ἦλθεν Ἀθήνη,
Μέντορι εἰδομένη ἠμὲν δέμας ἠδὲ καὶ αὐδήν.
τὴν δ᾽ Ὀδυσεὺς γήθησεν ἰδὼν καὶ μῦθον ἔειπε·
«Μέντορ, ἄμυνον ἀρήν, μνῆσαι δ᾽ ἑτάροιο φίλοιο,
ὅς σ᾽ ἀγαθὰ ῥέζεσκον· ὁμηλικίην δέ μοί ἐσσι».

210     Чуял, одна­ко, что это — зову­щая к бит­вам Афи­на.
В зале тогда со сво­ей сто­ро­ны жени­хи закри­ча­ли.
Дама­сто­рид Аге­лай напу­стил­ся на Мен­то­ра пер­вый:
«Мен­тор, не взду­май, смот­ри, на его уве­ща­нья под­дать­ся,
В бит­ве ему под­со­бить и сра­жать­ся начать с жени­ха­ми!

    Ὣς φάτ᾽, ὀϊόμενος λαοσσόον ἔμμεν Ἀθήνην.
μνηστῆρες δ᾽ ἑτέρωθεν ὁμόκλεον ἐν μεγάροισι·
πρῶτος τήν γ᾽ ἐνένιπε Δαμαστορίδης Ἀγέλαος·
«Μέντορ, μή σ᾽ ἐπέεσσι παραιπεπίθῃσιν Ὀδυσσεὺς
μνηστήρεσσι μάχεσθαι, ἀμυνέμεναι δέ οἱ αὐτῷ.

215     Вот что в мыс­лях у нас и что мы навер­но испол­ним:
После того как мы этих убьем — Одис­сея и сына, —
Будешь с ними и ты умерщ­влен, если толь­ко посме­ешь
С ними идти сооб­ща. Голо­вой ты за это запла­тишь!
Вас лишив­ши ору­жьем воз­мож­но­сти делать наси­лья,

    ὧδε γὰρ ἡμέτερόν γε νόον τελέεσθαι ὀΐω·
ὁππότε κεν τούτους κτέωμεν, πατέρ᾽ ἠδὲ καὶ υἱόν,
ἐν δὲ σὺ τοῖσιν ἔπειτα πεφήσεαι, οἷα μενοινᾷς
ἔρδειν ἐν μεγάροις· σῷ δ᾽ αὐτοῦ κράατι τίσεις.
αὐτὰρ ἐπὴν ὑμέων γε βίας ἀφελώμεθα χαλκῷ,

220     Сколь­ко иму­ще­ства ты ни име­ешь иль здесь, или в поле,
Мы, с доб­ром Одис­сея сме­шав, меж собою поде­лим.
В доме тво­ем про­жи­вать нико­му из детей не поз­во­лим,
В горо­де нашем Ита­ке супру­ги тво­ей не оста­вим!»
Так ска­зал он. Силь­нее раз­гне­ва­лась серд­цем Афи­на,

    κτήμαθ᾽ ὁπόσσα τοί ἐστι, τά τ᾽ ἔνδοθι καὶ τὰ θύρηφι,
τοῖσιν Ὀδυσσῆος μεταμίξομεν· οὐδέ τοι υἷας
ζώειν ἐν μεγάροισιν ἐάσομεν, οὐδέ θύγατρας
οὐδ᾽ ἄλοχον κεδνὴν Ἰθάκης κατὰ ἄστυ πολεύειν».
Ὣς φάτ᾽, Ἀθηναίη δὲ χολώσατο κηρόθι μᾶλλον,

225     Гнев­ны­ми ста­ла сло­ва­ми боги­ня бра­нить Одис­сея:
«Нет уж в тебе, Одис­сей, отва­ги и силы, с кото­рой
Для бело­ру­кой жены, бла­го­род­но­рож­ден­ной Еле­ны,
Целых девять лет ты под Тро­ей упор­но сра­жал­ся!
Мно­го мужей умерт­вил ты в ужас­ней­ших сечах кро­ва­вых,

    νείκεσσεν δ᾽ Ὀδυσῆα χολωτοῖσιν ἐπέεσσιν·
«Οὐκέτι σοί γ᾽, Ὀδυσεῦ, μένος ἔμπεδον οὐδέ τις ἀλκή
οἵη ὅτ᾽ ἀμφ᾽ Ἑλένῃ λευκωλένῳ εὐπατερείῃ,
εἰνάετες Τρώεσσιν ἐμάρναο νωλεμὲς αἰεί,
πολλοὺς δ᾽ ἄνδρας ἔπεφνες ἐν αἰνῇ δηϊοτῆτι,

230     Взят по мыс­ли тво­ей мно­го­улич­ный город При­а­ма.
Как же теперь, в свой дом и к богат­ствам сво­им воро­тив­шись,
Ты огор­ча­ешь­ся тем, что сра­жать­ся при­шлось с жени­ха­ми!
Милый, пой­ди же сюда, стань рядом со мной, и узна­ешь,
Как средь враж­деб­ных мужей, тебя окру­жав­ших, уме­ет

    σῇ δ᾽ ἥλω βουλῇ Πριάμου πόλις εὐρυάγυια.
πῶς δὴ νῦν, ὅτε σόν τε δόμον καὶ κτήμαθ᾽ ἱκάνεις,
ἄντα μνηστήρων ὀλοφύρεαι ἄλκιμος εἶναι;
ἀλλ᾽ ἄγε δεῦρο, πέπον, παρ᾽ ἔμ᾽ ἵστασο καὶ ἴδε ἔργον,
ὄφρ᾽ εἰδῇς οἷός τοι ἐν ἀνδράσι δυσμενέεσσιν

235     Мен­тор, рож­ден­ный Алки­мом, пла­тить за доб­ро чело­ве­ку».
Так ска­за­ла, но пол­ной победы еще не дала им:
Рань­ше того испы­тать ей хоте­лось отва­гу и силу
И само­го Одис­сея и сына его Теле­ма­ха.
На пото­лоч­ную бал­ку покры­то­го копо­тью зала

    Μέντωρ Ἀλκιμίδης εὐεργεσίας ἀποτίνειν».
Ἦ ῥα, καὶ οὔ πω πάγχυ δίδου ἑτεραλκέα νίκην,
ἀλλ᾽ ἔτ᾽ ἄρα σθένεός τε καὶ ἀλκῆς πειρήτιζεν
ἠμὲν Ὀδυσσῆος ἠδ᾽ υἱοῦ κυδαλίμοιο.
αὐτὴ δ᾽ αἰθαλόεντος ἀνὰ μεγάροιο μέλαθρον

240     Села боги­ня, вспорх­нув, упо­до­бив­шись ласточ­ке видом.
Дама­сто­рид Аге­лай с Полик­то­ро­вым сыном Писанд­ром,
С Амфи­медон­том и Демопто­ле­мом, с разум­ным Поли­бом
И Еври­но­мом на бой меж­ду тем жени­хов воз­буж­да­ли.
Пер­вы­ми были они по отва­ге меж все­ми дру­ги­ми,

    ἕζετ᾽ ἀναΐξασα, χελιδόνι εἰκέλη ἄντην.
Μνηστῆρας δ᾽ ὤτρυνε Δαμαστορίδης Ἀγέλαος,
Εὐρύνομός τε καὶ Ἀμφιμέδων Δημοπτόλεμός τε,
Πείσανδρός τε Πολυκτορίδης Πόλυβός τε δαΐφρων·
οἱ γὰρ μνηστήρων ἀρετῇ ἔσαν ἔξοχ᾽ ἄριστοι,

245     Кто оста­вал­ся живым и за душу свою еще бил­ся.
Частые стре­лы и лук сми­рить осталь­ных уж успе­ли.
К ним Аге­лай обра­тил­ся, ко всем свою речь обра­щая:
«Ско­ро уж сло­жит, дру­зья, этот муж необор­ные руки!
Мен­тор, смот­ри­те, успел уж уйти, пона­прас­ну нахва­став,

    ὅσσοι ἔτ᾽ ἔζωον περί τε ψυχέων ἐμάχοντο·
τοὺς δ᾽ ἤδη ἐδάμασσε βιὸς καὶ ταρφέες ἰοί.
τοῖς δ᾽ Ἀγέλεως μετέειπεν, ἔπος πάντεσσι πιφαύσκων·
«Ὦ φίλοι, ἤδη σχήσει ἀνὴρ ὅδε χεῖρας ἀάπτους·
καὶ δή οἱ Μέντωρ μὲν ἔβη κενὰ εὔγματα εἰπών,

250     И впе­реди перед две­рью они лишь одни оста­ют­ся.
Разом, одна­ко же, всех сво­их копий, дру­зья, не бро­сай­те.
Брось­те сна­ча­ла лишь шесть. И, может быть, Зевс, наш роди­тель,
Даст Одис­сея сра­зить и вели­кую сла­ву добыть нам.
Толь­ко бы этот упал! С осталь­ны­ми же спра­вим­ся ско­ро!»

    οἱ δ᾽ οἶοι λείπονται ἐπὶ πρώτῃσι θύρῃσι.
τῷ νῦν μὴ ἅμα πάντες ἐφίετε δούρατα μακρά,
ἀλλ᾽ ἄγεθ᾽ οἱ ἓξ πρῶτον ἀκοντίσατ᾽, αἴ κέ ποθι Ζεὺς
δώῃ Ὀδυσσῆα βλῆσθαι καὶ κῦδος ἀρέσθαι.
τῶν δ᾽ ἄλλων οὐ κῆδος, ἐπὴν οὗτός γε πέσῃσιν».

255     Так ска­зал он. И все, наце­лив­шись, бро­си­ли копья,
Как при­ка­зал он. Но мимо попа­ли по воле Афи­ны:
В креп­ком двер­ном кося­ке копье одно­го задер­жа­лось,
В проч­но сби­тые две­ри копье уго­ди­ло дру­го­го,
В сте­ну вон­зи­лось копье мед­но­тяж­кое третье­го мужа.

    Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα πάντες ἀκόντισαν ὡς ἐκέλευεν,
ἱέμενοι· τὰ δὲ πάντα ἐτώσια θῆκεν Ἀθήνη,
τῶν ἄλλος μὲν σταθμὸν ἐϋσταθέος μεγάροιο
βεβλήκει, ἄλλος δὲ θύρην πυκινῶς ἀραρυῖαν·
ἄλλου δ᾽ ἐν τοίχῳ μελίη πέσε χαλκοβάρεια.

260     После того как они, нико­го не задев, про­ле­те­ли,
Начал к сво­им гово­рить Одис­сей, в испы­та­ни­ях твер­дый:
«Так­же и к вам я, дру­зья, обра­тить­ся хотел бы. Давай­те,
Кинем­те копья в тол­пу жени­хов, кото­рые к преж­ним
Всем пре­ступ­ле­ньям сво­им еще умерт­вить нас жела­ют!»

    αὐτὰρ ἐπεὶ δὴ δούρατ᾽ ἀλεύαντο μνηστήρων,
τοῖς δ᾽ ἄρα μύθων ἦρχε πολύτλας δῖος Ὀδυσσεύς·
«Ὦ φίλοι, ἤδη μέν κεν ἐγὼν εἴποιμι καὶ ἄμμι
μνηστήρων ἐς ὅμιλον ἀκοντίσαι, οἳ μεμάασιν
ἡμέας ἐξεναρίξαι ἐπὶ προτέροισι κακοῖσιν».

265     Так ска­зал он. И бро­си­ли все они ост­рые копья,
Мет­ко наце­лив­шись. Демопто­лем был сра­жен Одис­се­ем,
Был Теле­ма­хом сра­жен Еври­ад, а Елат — сви­но­па­сом;
Муж, пасу­щий коров, Писанд­ра убил. Пова­ли­лись
Все они разом, кусая зуба­ми бес­край­ную зем­лю.

    Ὣς ἔφαθ᾽, οἱ δ᾽ ἄρα πάντες ἀκόντισαν ὀξέα δοῦρα
ἄντα τιτυσκόμενοι· Δημοπτόλεμον μὲν Ὀδυσσεύς,
Εὐρυάδην δ᾽ ἄρα Τηλέμαχος, Ἔλατον δὲ συβώτης,
Πείσανδρον δ᾽ ἄρ᾽ ἔπεφνε βοῶν ἐπιβουκόλος ἀνήρ.
οἱ μὲν ἔπειθ᾽ ἅμα πάντες ὀδὰξ ἕλον ἄσπετον οὖδας,

270     Прочь тол­пой жени­хи отбе­жа­ли во внут­рен­ность зала.
Те же кину­лись сле­дом и вырва­ли копья из тру­пов.
Сно­ва тогда жени­хи, наце­лив­шись, бро­си­ли копья,
Но боль­шин­ство их опять про­мах­ну­лось по воле Афи­ны.
В креп­ком двер­ном кося­ке копье одно­го задер­жа­лось,

    μνηστῆρες δ᾽ ἀνεχώρησαν μεγάροιο μυχόνδε·
τοὶ δ᾽ ἄρ᾽ ἐπήϊξαν, νεκύων δ᾽ ἐξ ἔγχε᾽ ἕλοντο.
Αὖτις δὲ μνηστῆρες ἀκόντισαν ὀξέα δοῦρα
ἱέμενοι· τὰ δὲ πολλὰ ἐτώσια θῆκεν Ἀθήνη.
τῶν ἄλλος μὲν σταθμὸν ἐϋσταθέος μεγάροιο

275     В проч­но сби­тые две­ри копье уго­ди­ло дру­го­го,
В сте­ну вон­зи­лось копье мед­но­тяж­кое третье­го мужа.
Амфи­медонт же попал в Теле­ма­хо­ву руку, слег­ка лишь
Кисть оца­ра­пав; раз­ре­за­ла медь толь­ко повер­ху кожу.
Выше щита про­чер­тил Кте­сипп по пле­чу сви­но­па­са

    βεβλήκειν, ἄλλος δὲ θύρην πυκινῶς ἀραρυῖαν·
ἄλλου δ᾽ ἐν τοίχῳ μελίη πέσε χαλκοβάρεια.
Ἀμφιμέδων δ᾽ ἄρα Τηλέμαχον βάλε χεῖρ᾽ ἐπὶ καρπῷ
λίγδην, ἄκρον δὲ ῥινὸν δηλήσατο χαλκός.
Κτήσιππος δ᾽ Εὔμαιον ὑπὲρ σάκος ἔγχεϊ μακρῷ

280     Длин­ным копьем. Про­ле­те­ло копье и на зем­лю упа­ло.
Те, что вокруг Одис­сея на выдум­ки хит­ро­го были,
Друж­но в тол­пу жени­хов мед­но­ост­рые бро­си­ли копья.
Еврида­ман­та сра­зил Одис­сей, горо­дов раз­ру­ши­тель,
Амфи­медон­та сра­зил Теле­мах, сви­но­пас же — Поли­ба;

    ὦμον ἐπέγραψεν· τὸ δ᾽ ὑπέρπτατο, πῖπτε δ᾽ ἔραζε.
τοὶ δ᾽ αὖτ᾽ ἀμφ᾽ Ὀδυσῆα δαΐφρονα ποικιλομήτην,
μνηστήρων ἐς ὅμιλον ἀκόντισαν ὀξέα δοῦρα.
ἔνθ᾽ αὖτ᾽ Εὐρυδάμαντα βάλε πτολίπορθος Ὀδυσσεύς,
Ἀμφιμέδοντα δὲ Τηλέμαχος, Πόλυβον δὲ συβώτης·

285     Муж, пасу­щий коров, копьем сво­им длин­ным Кте­сип­па
В грудь пора­зил и, поверг­нув на зем­лю, вскри­чал, похва­ля­ясь:
«Сын Поли­фер­сов, насмеш­ник! Впе­ред не глу­пи и от гром­ких
Слов воздер­жись! Не твое это дело совсем! Пре­до­ставь их
Веч­ным богам гово­рить. Ведь намно­го тебя они луч­ше.

    Κτήσιππον δ᾽ ἄρ᾽ ἔπειτα βοῶν ἐπιβουκόλος ἀνὴρ
βεβλήκει πρὸς στῆθος, ἐπευχόμενος δὲ προσηύδα·
«Ὦ Πολυθερσεΐδη φιλοκέρτομε, μή ποτε πάμπαν
εἴκων ἀφραδίῃς μέγα εἰπεῖν, ἀλλὰ θεοῖσιν
μῦθον ἐπιτρέψαι, ἐπεὶ ἦ πολὺ φέρτεροί εἰσι.

290     Это тебе за гости­нец коро­вьей ногою, кото­рый
Ты Одис­сею под­нес, когда он про­сил пода­я­нья!»
Так пас­тух тяж­ко­но­гих коров гово­рил. Одис­сей же
Дама­сто­рида огром­ным копьем умерт­вил руко­паш­но;
А Теле­мах Лео­кри­та убил, Еве­но­ро­ва сына,

    τοῦτό τοι ἀντὶ ποδὸς ξεινήϊον, ὅν ποτ᾽ ἔδωκας
ἀντιθέῳ Ὀδυσῆϊ δόμον κάτ᾽ ἀλητεύοντι».
Ἦ ῥα βοῶν ἑλίκων ἐπιβουκόλος· αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
οὖτα Δαμαστορίδην αὐτοσχεδὸν ἔγχεϊ μακρῷ.
Τηλέμαχος δ᾽ Εὐηνορίδην Λειώκριτον οὖτα

295     В пах пора­зив­ши копьем, и нару­жу конец его выгнал.
Тот, впе­ред пова­лив­шись лицом, им уда­рил­ся оземь.
Тут с высоты, с потол­ка, возде­ла Афи­на эгиду,
Смерт­ным несу­щую гибель. И тре­пет серд­ца охва­тил их.
Все раз­бе­жа­лись по залу, как буд­то коро­вы, кото­рых

    δουρὶ μέσον κενεῶνα, διαπρὸ δὲ χαλκὸν ἔλασσεν·
ἤριπε δὲ πρηνής, χθόνα δ᾽ ἤλασε παντὶ μετώπῳ.
δὴ τότ᾽ Ἀθηναίη φθισίμβροτον αἰγίδ᾽ ἀνέσχεν
ὑψόθεν ἐξ ὀροφῆς· τῶν δὲ φρένες ἐπτοίηθεν.
οἱ δ᾽ ἐφέβοντο κατὰ μέγαρον βόες ὣς ἀγελαῖαι·

300     По лугу гонят рои ово­дов, нале­тев на них разом
В веш­нюю пору, в то вре­мя, как дни наи­бо­лее длин­ны.
Те ж, соко­ла́м кри­во­ког­тым с изо­гну­тым клю­вом подо­бясь,
С гор нале­тев­шим вне­зап­но на пти­чью огром­ную стаю, —
Туча­ми пада­ют пти­цы, спа­са­ясь от них, на рав­ни­ну,

    τὰς μέν τ᾽ αἰόλος οἶστρος ἐφορμηθεὶς ἐδόνησεν
ὥρῃ ἐν εἰαρινῇ, ὅτε τ᾽ ἤματα μακρὰ πέλονται.
οἱ δ᾽ ὥς τ᾽ αἰγυπιοὶ γαμψώνυχες ἀγκυλοχεῖλαι,
ἐξ ὀρέων ἐλθόντες ἐπ᾽ ὀρνίθεσσι θόρωσι·
ταὶ μέν τ᾽ ἐν πεδίῳ νέφεα πτώσσουσαι ἵενται,

305     Соко­лы бьют на лету их, и нет им спа­се­нья ни в бег­стве,
Нет и в защи­те. Любу­ют­ся люди, доволь­ные ловом.
Так же они жени­хов гоня­ли по залу, рази­ли
Копья­ми впра­во и вле­во и голо­вы им раз­би­ва­ли.
Сто­на­ми полон был зал, и кро­вью весь пол зады­мил­ся.

    οἱ δέ τε τὰς ὀλέκουσιν ἐπάλμενοι, οὐδέ τις ἀλκὴ
γίγνεται οὐδὲ φυγή· χαίρουσι δέ τ᾽ ἀνέρες ἄγρῃ·
ὣς ἄρα τοὶ μνηστῆρας ἐπεσσύμενοι κατὰ δῶμα
τύπτον ἐπιστροφάδην· τῶν δὲ στόνος ὤρνυτ᾽ ἀεικὴς
κράτων τυπτομένων, δάπεδον δ᾽ ἅπαν αἵματι θῦε.

310     Вдруг к Одис­сею Леод под­бе­жал, ему о́бнял коле­ни
И, умо­ляя его, сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«Ноги твои, Одис­сей, обни­маю — почти́ меня, сжаль­ся!
Верь, нико­гда ниче­го непри­стой­но­го жен­щи­нам в доме
Я не ска­зал и не сде­лал. Напро­тив, все­гда я ста­рал­ся

    Λειώδης δ᾽ Ὀδυσῆος ἐπεσσύμενος λάβε γούνων,
καί μιν λισσόμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Γουνοῦμαί σ᾽, Ὀδυσεῦ· σὺ δέ μ᾽ αἴδεο καί μ᾽ ἐλέησον·
οὐ γάρ πώ τινά φημι γυναικῶν ἐν μεγάροισιν
εἰπεῖν οὐδέ τι ῥέξαι ἀτάσθαλον· ἀλλὰ καὶ ἄλλους

315     Даже дру­гих жени­хов удер­жать, кто подоб­ное делал.
Рук, одна­ко, они от зла удер­жать не хоте­ли.
Из-за нече­стия их им жре­бий позор­ный и выпал.
Жерт­во­га­да­тель, ни в чем не повин­ный, я дол­жен погиб­нуть
С ними! Ну что ж! Бла­го­дар­но­сти ждать за доб­ро нам не нуж­но!»

    παύεσκον μνηστῆρας, ὅτις τοιαῦτά γε ῥέζοι.
ἀλλά μοι οὐ πείθοντο κακῶν ἄπο χεῖρας ἔχεσθαι·
τῷ καὶ ἀτασθαλίῃσιν ἀεικέα πότμον ἐπέσπον.
αὐτὰρ ἐγὼ μετὰ τοῖσι θυοσκόος οὐδὲν ἐοργὼς
κείσομαι, ὡς οὐκ ἔστι χάρις μετόπισθ᾽ εὐεργέων».

320     Гроз­но взгля­нув на него, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Если ты жерт­во­га­да­те­лем был здесь и хва­лишь­ся этим, —
Часто, навер­но, молил­ся ты в доме моем, чтоб дале­ким
Слад­кий день мое­го воз­вра­ще­нья домой ока­зал­ся,
Чтоб на моей ты женил­ся жене и детей наро­жал с ней.

    Τὸν δ᾽ ἄρ᾽ ὑπόδρα ἰδὼν προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Εἰ μὲν δὴ μετὰ τοῖσι θυοσκόος εὔχεαι εἶναι,
πολλάκι που μέλλεις ἀρήμεναι ἐν μεγάροισι
τηλοῦ ἐμοὶ νόστοιο τέλος γλυκεροῖο γενέσθαι,
σοὶ δ᾽ ἄλοχόν τε φίλην σπέσθαι καὶ τέκνα τεκέσθαι·

325     Нет, тебе не уйти от несу­щей стра­да­ния смер­ти!»
Так ска­зал он и по́днял с зем­ли муску­ли­стой рукою
Меч, упав­ший из рук уби­то­го им Аге­лая.
Этим мечом посредине он шеи Лео­да уда­рил.
Кри­ка не кон­чив, по пыли его голо­ва пока­ти­лась.

    τῷ οὐκ ἂν θάνατόν γε δυσηλεγέα προφύγοισθα».
Ὣς ἄρα φωνήσας ξίφος εἵλετο χειρὶ παχείῃ
κείμενον, ὅ ῥ᾽ Ἀγέλαος ἀποπροέηκε χαμᾶζε
κτεινόμενος· τῷ τόν γε κατ᾽ αὐχένα μέσσον ἔλασσε.
φθεγγομένου δ᾽ ἄρα τοῦ γε κάρη κονίῃσιν ἐμίχθη.

330     Гибе­ли чер­ной успел избе­жать Тер­пи­ад пес­но­пе­вец,
Фемий, кото­ро­го петь жени­хи застав­ля­ли насиль­но.
Око­ло две­ри сто­ял боко­вой он в глу­бо­ком разду­мьи,
С звон­кой фор­мин­гой в руках, и меж двух коле­бал­ся реше­ний:
Вый­ти ль из дома на двор и сесть за алтарь, посвя­щен­ный

    Τερπιάδης δ᾽ ἔτ᾽ ἀοιδὸς ἀλύσκανε κῆρα μέλαιναν,
Φήμιος, ὅς ῥ᾽ ἤειδε μετὰ μνηστῆρσιν ἀνάγκῃ.
ἔστη δ᾽ ἐν χείρεσσίν ἔχων φόρμιγγα λίγειαν
ἄγχι παρ᾽ ὀρσοθύρην· δίχα δὲ φρεσὶ μερμήριζεν,
ἢ ἐκδὺς μεγάροιο Διὸς μεγάλου ποτὶ βωμὸν

335     Зев­су, хра­ни­те­лю мест ограж­ден­ных, — алтарь, на кото­ром
Мно­го бедер быча­чьих сжи­га­ли Лаэрт с Одис­се­ем, —
Иль, под­бе­жав к Одис­сею, обнять его ноги с моль­бою.
Вот что, ста­ра­тель­но все обсудив, наи­луч­шим почел он:
Ноги с моль­бою обнять Одис­сея, Лаэр­то­ва сына.

    ἑρκείου ἵζοιτο τετυγμένον, ἔνθ᾽ ἄρα πολλὰ
Λαέρτης Ὀδυσεύς τε βοῶν ἐπὶ μηρί᾽ ἔκηαν,
ἦ γούνων λίσσοιτο προσαΐξας Ὀδυσῆα.
ὧδε δέ οἱ φρονέοντι δοάσσατο κέρδιον εἶναι,
γούνων ἅψασθαι Λαερτιάδεω Ὀδυσῆος.

340     Полую взял он фор­мин­гу свою и, сло­жив ее на пол
Меж­ду кра­те́ром кра­си­вым и креслом сереб­ря­но­гвозд­ным,
Сам под­бе­жал к Одис­сею, рука­ми обнял его ноги
И, умо­ляя, к нему обра­тил­ся с кры­ла­тою речью:
«Ноги твои, Одис­сей, обни­маю: почти меня, сжаль­ся!

    ἦ τοι ὁ φόρμιγγα γλαφυρὴν κατέθηκε χαμᾶζε
μεσσηγὺς κρητῆρος ἰδὲ θρόνου ἀργυροήλου,
αὐτὸς δ᾽ αὖτ᾽ Ὀδυσῆα προσαΐξας λάβε γούνων,
καί μιν λισσόμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Γουνοῦμαί σ᾽, Ὀδυσεῦ· σὺ δέ μ᾽ αἴδεο καί μ᾽ ἐλέησον·

345     Сам позд­нее ты ста­нешь жалеть, если буду убит я,
Я певец, и богам свои пес­ни пою­щий и людям!
Я само­уч­ка; само боже­ство наса­ди­ло мне в серд­це
Вся­кие пес­ни. И кажет­ся мне, что готов я, как богу,
Пес­ни петь для тебя. Не режь же мне гор­ла, поми­луй!

    αὐτῷ τοι μετόπισθ᾽ ἄχος ἔσσεται, εἴ κεν ἀοιδὸν
πέφνῃς, ὅς τε θεοῖσι καὶ ἀνθρώποισιν ἀείδω.
αὐτοδίδακτος δ᾽ εἰμί, θεὸς δέ μοι ἐν φρεσὶν οἴμας
παντοίας ἐνέφυσεν· ἔοικα δέ τοι παραείδειν
ὥς τε θεῷ· τῷ με λιλαίεο δειροτομῆσαι.

350     Так­же и милый твой сын Теле­мах под­твер­дит, что я в дом твой
Не доб­ро­воль­но являл­ся, что шел я, того не желая,
Пес­ни петь жени­хам за обеда­ми их. При­нуж­да­ли
К это­му люди меня — и боль­ше чис­лом и силь­нее!»
Речь услы­ха­ла его Теле­ма­ха свя­щен­ная сила.

    καί κεν Τηλέμαχος τάδε γ᾽ εἴποι, σὸς φίλος υἱός,
ὡς ἐγὼ οὔ τι ἑκὼν ἐς σὸν δόμον οὐδὲ χατίζων
πωλεύμην μνηστῆρσιν ἀεισόμενος μετὰ δαῖτας,
ἀλλὰ πολὺ πλέονες καὶ κρείσσονες ἦγον ἀνάγκῃ».
Ὣς φάτο, τοῦ δ᾽ ἤκουσ᾽ ἱερὴ ἲς Τηλεμάχοιο,

355     Быст­ро к отцу сво­е­му подо­шел он и гром­ко про­мол­вил:
«Стой! Воздер­жись от убий­ства невин­но­го это­го мужа!
Так­же спа­сем и Медон­та гла­ша­тая! Он посто­ян­но
Мно­го забот обо мне про­яв­лял, как был я ребен­ком.
Лишь бы толь­ко его не уби­ли Евмей иль Филой­тий

    αἶψα δ᾽ ἑὸν πατέρα προσεφώνεεν ἐγγὺς ἐόντα·
«Ἴσχεο μηδέ τι τοῦτον ἀναίτιον οὔταε χαλκῷ·
καὶ κήρυκα Μέδοντα σαώσομεν, ὅς τέ μευ αἰεὶ
οἴκῳ ἐν ἡμετέρῳ κηδέσκετο παιδὸς ἐόντος,
εἰ δὴ μή μιν ἔπεφνε Φιλοίτιος ἠὲ συβώτης,

360     Иль не попал­ся б тебе под удар он, как в зал ворвал­ся́ ты!»
Так гово­рил он. Разум­ный Медонт его речи услы­шал.
Сжав­шись в комок, он под креслом лежал, покрыв­шись быча­чьей
Толь­ко что содран­ной шку­рой, чтобы гибе­ли чер­ной избег­нуть.
Выско­чил он из-под крес­ла и, сбро­сив­ши шку­ру быча­чью,

    ἠὲ σοὶ ἀντεβόλησεν ὀρινομένῳ κατὰ δῶμα».

Ὣς φάτο, τοῦ δ᾽ ἤκουσε Μέδων πεπνυμένα εἰδώς·
πεπτηὼς γὰρ ἔκειτο ὑπὸ θρόνον, ἀμφὶ δὲ δέρμα
ἕστο βοὸς νεόδαρτον, ἀλύσκων κῆρα μέλαιναν.
αἶψα δ᾽ ἀπὸ θρόνου ὦρτο, θοῶς δ᾽ ἀπέδυνε βοείην

365     Быст­ро коле­ни обнял Теле­ма­ха, к нему под­бе­жав­ши,
И, умо­ляя, к нему обра­тил­ся с кры­ла­тою речью:
«Вот он я, здесь! Удер­жи ты отца, объ­яс­ни ему, друг мой,
Чтоб он в сверх­мо­щи сво­ей не убил меня ост­рою медью
В гне­ве на этих мужей жени­хов, поедав­ших бес­стыд­но

    Τηλέμαχον δ᾽ ἄρ᾽ ἔπειτα προσαΐξας λάβε γούνων,
καί μιν λισσόμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Ὦ φίλ᾽, ἐγὼ μὲν ὅδ᾽ εἰμί, σὺ δ᾽ ἴσχεο εἰπὲ δὲ πατρὶ
μή με περισθενέων δηλήσεται ὀξέϊ χαλκῷ,
ἀνδρῶν μνηστήρων κεχολωμένος, οἵ οἱ ἔκειρον

370     В доме доб­ро у него и тебя оскорб­ляв­ших безум­но!»
Так, улыб­нув­шись, отве­тил ему Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Не бес­по­кой­ся! Вот этим спа­сен ты от гибе­ли чер­ной,
Чтобы ты в буду­щем знал и дру­гим сооб­щил бы, насколь­ко
Луч­ше людям хоро­шие делать дела, чем дур­ные.

    κτήματ᾽ ἐνὶ μεγάροις, σὲ δὲ νήπιοι οὐδὲν ἔτιον».
Τὸν δ᾽ ἐπιμειδήσας προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Θάρσει, ἐπεὶ δή σ᾽ οὗτος ἐρύσσατο καὶ ἐσάωσεν,
ὄφρα γνῷς κατὰ θυμόν, ἀτὰρ εἴπῃσθα καὶ ἄλλῳ,
ὡς κακοεργίης εὐεργεσίη μέγ᾽ ἀμείνων.

375     Вот что, одна­ко: уйди­те отсюда на двор и сиди­те
Там, вне убий­ства, — и ты и певец этот пес­не­обиль­ный.
Надо мне кое-какие дела еще сде­лать по дому».
Так ска­зал он. Пошли они оба и, вый­дя нару­жу,
Сели вбли­зи алта­ря вели­ко­го Зев­са вла­ды­ки,

    ἀλλ᾽ ἐξελθόντες μεγάρων ἕζεσθε θύραζε
ἐκ φόνου εἰς αὐλήν, σύ τε καὶ πολύφημος ἀοιδός,
ὄφρ᾽ ἂν ἐγὼ κατὰ δῶμα πονήσομαι ὅττεό με χρή».
Ὣς φάτο, τὼ δ᾽ ἔξω βήτην μεγάροιο κιόντε,
ἑζέσθην δ᾽ ἄρα τώ γε Διὸς μεγάλου ποτὶ βωμόν,

380     И ози­ра­лись вокруг, и всё еще жда­ли убий­ства.
Стал меж­ду тем Одис­сей огляды­вать зал, не остал­ся ль
Кто меж­ду ними в живых, не избег ли поги­бе­ли чер­ной.
Но непо­движ­но лежа­ли, покры­тые кро­вью и пылью,
Куча­ми там жени­хи, как рыбы, кото­рых в зали­ве,

    πάντοσε παπταίνοντε, φόνον ποτιδεγμένω αἰεί.
πάπτηνεν δ᾽ Ὀδυσεὺς καθ᾽ ἑὸν δόμον, εἴ τις ἔτ᾽ ἀνδρῶν
ζωὸς ὑποκλοπέοιτο, ἀλύσκων κῆρα μέλαιναν.
τοὺς δὲ ἴδεν μάλα πάντας ἐν αἵματι καὶ κονίῃσι
πεπτεῶτας πολλούς, ὥστ᾽ ἰχθύας, οὕς θ᾽ ἁλιῆες

385     Нево­дом густо­пет­ли­стым пой­мав­ши, из моря седо­го
На при­бреж­ный песок рыба­ки извле­ка­ют, и кучи
Их, по соле­ной тоскуя волне, на пес­ке гро­моздят­ся;
И отле­та­ет их дух под пылаю­щим сол­неч­ным жаром.
Куча­ми так жени­хи один на дру­гом там лежа­ли.

    κοῖλον ἐς αἰγιαλὸν πολιῆς ἔκτοσθε θαλάσσης
δικτύῳ ἐξέρυσαν πολυωπῷ· οἱ δέ τε πάντες
κύμαθ᾽ ἁλὸς ποθέοντες ἐπὶ ψαμάθοισι κέχυνται·
τῶν μέν τ᾽ Ἠέλιος φαέθων ἐξείλετο θυμόν·
ὣς τότ᾽ ἄρα μνηστῆρες ἐπ᾽ ἀλλήλοισι κέχυντο.

390     Сыну тогда Теле­ма­ху ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Ну-ка, пой­ди, Теле­мах, Еври­клею кор­ми­ли­цу клик­ни.
Нуж­но ей сло­во ска­зать, кото­рое есть в моем духе».
Так он ска­зал. Теле­мах, при­ка­за­нье отца испол­няя,
Две­ри потряс и к себе Еври­клею кор­ми­ли­цу вызвал:

    δὴ τότε Τηλέμαχον προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Τηλέμαχ᾽, εἰ δ᾽ ἄγε μοι κάλεσον τροφὸν Εὐρύκλειαν,
ὄφρα ἔπος εἴπωμι τό μοι καταθύμιόν ἐστιν».
Ὣς φάτο, Τηλέμαχος δὲ φίλῳ ἐπεπείθετο πατρί,
κινήσας δὲ θύρην προσέφη τροφὸν Εὐρύκλειαν·

395     «Древ­не­рож­ден­ная! Встань-ка, ста­руш­ка! Ведь ты в нашем доме,
Сколь­ко ни есть тут рабынь, над все­ми у нас над­зи­ра­ешь.
Вый­ди ско­рее! Отец мой зовет, чтоб ска­зать тебе что-то!»
Так он гром­ко ска­зал. И бес­кры­лым оста­лось в ней сло­во.
Две­ри откры­ла она для жилья при­спо­соб­лен­ных ком­нат,

    «Δεῦρο δὴ ὄρσο, γρηῢ παλαιγενές, ἥ τε γυναικῶν
δμῳάων σκοπός ἐσσι κατὰ μέγαρ᾽ ἡμετεράων·
ἔρχεο· κικλήσκει σε πατὴρ ἐμός, ὄφρα τι εἴπῃ».
Ὣς ἄρ᾽ ἐφώνησεν, τῇ δ᾽ ἄπτερος ἔπλετο μῦθος,
ὤϊξεν δὲ θύρας μεγάρων εὖ ναιεταόντων,

400     Вышла из них. Теле­мах же повел ее вслед за собою.
В зале она Одис­сея нашла средь лежа­щих там тру­пов.
Был он кро­вью и гря­зью запач­кан, как лев, луго­во­го
Толь­ко что съев­ший быка: идет он, запач­ка­на кро­вью
Вся его мощ­ная грудь, и кро­вью запач­ка­на мор­да

    βῆ δ᾽ ἴμεν· αὐτὰρ Τηλέμαχος πρόσθ᾽ ἡγεμόνευεν.
εὗρεν ἔπειτ᾽ Ὀδυσῆα μετὰ κταμένοισι νέκυσσιν,
αἵματι καὶ λύθρῳ πεπαλαγμένον ὥστε λέοντα,
ὅς ῥά τε βεβρωκὼς βοὸς ἔρχεται ἀγραύλοιο·
πᾶν δ᾽ ἄρα οἱ στῆθός τε παρήϊά τ᾽ ἀμφοτέρωθεν

405     С той и дру­гой сто­ро­ны. И страш­но с ним встре­тить­ся взглядом.
Были запач­ка­ны так Одис­се­е­вы руки и ноги.
Тру­пы увидев мужей и без­мер­ную кровь, Еври­клея
Вскрик­нуть была уж гото­ва, вели­кое дело увидев,
Но Одис­сей, хоть и очень тяну­ло ее, поме­шал ей.

    αἱματόεντα πέλει, δεινὸς δ᾽ εἰς ὦπα ἰδέσθαι·
ὣς Ὀδυσεὺς πεπάλακτο πόδας καὶ χεῖρας ὕπερθεν.
ἡ δ᾽ ὡς οὖν νέκυάς τε καὶ ἄσπετον εἴσιδεν αἷμα,
ἴθυσέν ῥ᾽ ὀλολύξαι, ἐπεὶ μέγα εἴσιδεν ἔργον·
ἀλλ᾽ Ὀδυσεὺς κατέρυκε καὶ ἔσχεθεν ἱεμένην περ,

410     Гром­ко к ней со сло­ва­ми кры­ла­ты­ми он обра­тил­ся:
«Ста­рая, радуй­ся тихо! Сдер­жись, не кри­чи от вос­тор­га!
Не подо­ба­ет к уби­тым мужам под­хо­дить с похваль­бою.
Божья судь­ба и дур­ные дела осуди­ли их на смерть.
Не почи­та­ли они нико­го из людей земно­род­ных —

    καί μιν φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Ἐν θυμῷ, γρηῦ, χαῖρε καὶ ἴσχεο μηδ᾽ ὀλόλυζε·
οὐχ ὁσίη κταμένοισιν ἐπ᾽ ἀνδράσιν εὐχετάασθαι.
τούσδε δὲ μοῖρ᾽ ἐδάμασσε θεῶν καὶ σχέτλια ἔργα·
οὔ τινα γὰρ τίεσκον ἐπιχθονίων ἀνθρώπων,

415     Ни бла­го­род­ных, ни низ­ких, какой бы ни встре­тил­ся с ними.
Из-за нече­стия их им жре­бий позор­ный и выпал.
Вот что одна­ко: домо­вых при­служ­ниц-рабынь назо­ви мне,
Кто меж­ду ними бес­че­стил меня и какая невин­на».
Так на это ему в ответ Еври­клея ска­за­ла:

    οὐ κακὸν οὐδὲ μὲν ἐσθλόν, ὅτις σφέας εἰσαφίκοιτο·
τῷ καὶ ἀτασθαλίῃσιν ἀεικέα πότμον ἐπέσπον.
ἀλλ᾽ ἄγε μοι σὺ γυναῖκας ἐνὶ μεγάροις κατάλεξον,
αἵ τέ μ᾽ ἀτιμάζουσι καὶ αἳ νηλείτιδές εἰσιν».
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια·

420     «Всю тебе прав­ду ска­жу я, мой сын, ниче­го не скры­вая.
В доме у нас пять­де­сят нахо­дит­ся жен­щин слу­жа­нок.
Все они вся­че­ским жен­ским работам обу­че­ны нами,
Чешут шерсть и несут вооб­ще свою раб­скую долю.
Есть две­на­дцать средь них, пошед­ших бес­стыд­ной доро­гой.

    «Τοιγὰρ ἐγώ τοι, τέκνον, ἀληθείην καταλέξω.
πεντήκοντά τοί εἰσιν ἐνὶ μεγάροισι γυναῖκες
δμῳαί, τὰς μέν τ᾽ ἔργα διδάξαμεν ἐργάζεσθαι,
εἴριά τε ξαίνειν καὶ δουλοσύνην ἀνέχεσθαι·
τάων δώδεκα πᾶσαι ἀναιδείης ἐπέβησαν,

425     Не почи­та­ют они ни меня, ни саму Пене­ло­пу.
А Теле­мах, он недав­но лишь вырос, ему при­ка­за­нья
Не поз­во­ля­ла еще давать Пене­ло­па рабы­ням.
Дай-ка, одна­ко, я на́верх пой­ду, сооб­щу Пене­ло­пе.
В сон глу­бо­кий она каким-то поверг­ну­та богом».

    οὔτ᾽ ἐμὲ τίουσαι οὔτ᾽ αὐτὴν Πηνελόπειαν.
Τηλέμαχος δὲ νέον μὲν ἀέξετο, οὐδέ ἑ μήτηρ
σημαίνειν εἴασκεν ἐπὶ δμῳῇσι γυναιξίν.
ἀλλ᾽ ἄγ᾽ ἐγὼν ἀναβᾶσ᾽ ὑπερώϊα σιγαλόεντα
εἴπω σῇ ἀλόχῳ, τῇ τις θεὸς ὕπνον ἐπῶρσε».

430     Ей отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Нет, ее ты пока не буди. А ска­жи, чтоб яви­лись
Те из слу­жа­нок, кото­рые здесь бес­чин­ства тво­ри­ли».
Так ска­зал Одис­сей. Ста­ру­ха из ком­на­ты вышла
Жен­щи­нам весть передать и вниз при­ка­зать им спу­стить­ся.

    Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς
«Μή πω τήνδ᾽ ἐπέγειρε· σὺ δ᾽ ἐνθάδε εἰπὲ γυναιξὶν
ἐλθέμεν, αἵ περ πρόσθεν ἀεικέα μηχανόωντο».
Ὣς ἄρ᾽ ἔφη, γρηῢς δὲ διὲκ μεγάροιο βεβήκει
ἀγγελέουσα γυναιξὶ καὶ ὀτρυνέουσα νέεσθαι.

435     Сам же он Теле­ма­ха, Филой­тия и сви­но­па­са
Близ­ко к себе подо­звал и сло­ва окры­лен­ные мол­вил:
«Тру­пы нач­ни­те теперь выно­сить и рабы­ням вели­те.
После того и сто­лы и пре­крас­ные крес­ла водою
Вымой­те дочи­ста, в ней намо­чив нозд­ре­ва­тые губ­ки.

    αὐτὰρ ὁ Τηλέμαχον καὶ βουκόλον ἠδὲ συβώτην
εἰς ἓ καλεσσάμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
«Ἄρχετε νῦν νέκυας φορέειν καὶ ἄνωχθε γυναῖκας·
αὐτὰρ ἔπειτα θρόνους περικαλλέας ἠδὲ τραπέζας
ὕδατι καὶ σπόγγοισι πολυτρήτοισι καθαίρειν.

440     После того же как всё вы кру­гом при­веде­те в порядок,
Жен­щин рабынь уведи­те из зала на двор, в зако­улок
Меж­ду дво­ро­вою креп­кой огра­дой и круг­лым сара­ем,
Ост­ры­ми их изру­би­те меча­ми и вынь­те у всех их
Души, чтоб им поза­бы­лось, какие дела Афро­ди­ты

    αὐτὰρ ἐπὴν δὴ πάντα δόμον κατακοσμήσησθε,
δμῳὰς ἐξαγαγόντες ἐϋσταθέος μεγάροιο,
μεσσηγύς τε θόλου καὶ ἀμύμονος ἕρκεος αὐλῆς,
θεινέμεναι ξίφεσιν τανυήκεσιν, εἰς ὅ κε πασέων
ψυχὰς ἐξαφέλησθε καὶ ἐκλελάθωντ᾽ Ἀφροδίτης,

445     При жени­хах совер­ша­лись, как здесь они тай­но люби­лись».
Так ска­зал он. Слу­жан­ки вошли, при­жи­ма­ясь друг к дру­гу,
Пол­ные горя и стра­ха, роняя обиль­ные сле­зы.
Ста­ли преж­де все­го выно­сить они тру­пы уби­тых,
Кла­ли под пор­ти­ком их, средь креп­кой дво­ро­вой огра­ды,

    τὴν ἄρ᾽ ὑπὸ μνηστῆρσιν ἔχον μίσγοντό τε λάθρη».
Ὣς ἔφαθ᾽, αἱ δὲ γυναῖκες ἀολλέες ἦλθον ἅπασαι,
αἴν᾽ ὀλοφυρόμεναι, θαλερὸν κατὰ δάκρυ χέουσαι.
πρῶτα μὲν οὖν νέκυας φόρεον κατατεθνηῶτας,
κὰδ δ᾽ ἄρ᾽ ὑπ᾽ αἰθούσῃ τίθεσαν εὐερκέος αὐλῆς,

450     Тес­но один близ дру­го­го. Давал Одис­сей при­ка­за­нья,
Сам под­го­няя рабынь. Поне­во­ле они выно­си­ли.
После того и сто­лы и пре­крас­ные крес­ла водою
Вымы­ли дочи­ста, в ней намо­чив нозд­ре­ва­тые губ­ки.
А Теле­мах, сви­но­пас и коро­вий пас­тух в это вре­мя

    ἀλλήλοισιν ἐρείδουσαι· σήμαινε δ᾽ Ὀδυσσεὺς
αὐτὸς ἐπισπέρχων· ταὶ δ᾽ ἐκφόρεον καὶ ἀνάγκῃ.
αὐτὰρ ἔπειτα θρόνους περικαλλέας ἠδὲ τραπέζας
ὕδατι καὶ σπόγγοισι πολυτρήτοισι κάθαιρον.
αὐτὰρ Τηλέμαχος καὶ βουκόλος ἠδὲ συβώτης

455     Тща­тель­но выскреб­ли пол мно­го­проч­но­го дома скреб­ка­ми.
Жен­щи­ны сор соби­ра­ли за ними и вон выно­си­ли.
После того же как всё при­ве­ли они в зале в порядок,
Выве­ли жен­щин из дома тол­пою и всех в зако­улок
Меж­ду дво­ро­вой огра­дой и круг­лым сара­ем загна­ли

    λίστροισιν δάπεδον πύκα ποιητοῖο δόμοιο
ξῦον· ταὶ δ᾽ ἐφόρεον δμῳαί, τίθεσαν δὲ θύραζε.
αὐτὰρ ἐπειδὴ πᾶν μέγαρον διεκοσμήσαντο,
δμῳὰς δ᾽ ἐξαγαγόντες ἐϋσταθέος μεγάροιο,
μεσσηγύς τε θόλου καὶ ἀμύμονος ἕρκεος αὐλῆς,

460     В место, откуда никто ускольз­нуть ни за что уж не смог бы.
С речью такой Теле­мах рас­суди­тель­ный к ним обра­тил­ся:
«Чистою смер­тью лишить мне совсем не жела­лось бы жиз­ни
Тех, кото­рые столь­ко позо­ра на голо­ву лили
Мне и мате­ри нашей, посте­ли деля с жени­ха­ми».

    εἴλεον ἐν στείνει, ὅθεν οὔ πως ἦεν ἀλύξαι.
τοῖσι δὲ Τηλέμαχος πεπνυμένος ἦρχ᾽ ἀγορεύειν·
«Μὴ μὲν δὴ καθαρῷ θανάτῳ ἀπὸ θυμὸν ἑλοίμην
τάων, αἳ δὴ ἐμῇ κεφαλῇ κατ᾽ ὀνείδεα χεῦαν
μητέρι θ᾽ ἡμετέρῃ παρά τε μνηστῆρσιν ἴαυον».

465     Так он ска­зал и, канат кораб­ля чер­но­но­со­го взяв­ши,
Через сарай тот канат пере­бро­сил, к стол­бу при­вя­зав­ши.
После вздер­нул их вверх, чтоб нога­ми зем­ли не каса­лись.
Так же, как голу­би или дрозды длин­но­кры­лые в сети,
Жду­щие их на кустах, спе­ша на ноч­лег, попа­да­ют

    Ὣς ἄρ᾽ ἔφη, καὶ πεῖσμα νεὸς κυανοπρῴροιο
κίονος ἐξάψας μεγάλης περίβαλλε θόλοιο,
ὑψόσ᾽ ἐπεντανύσας, μή τις ποσὶν οὖδας ἵκοιτο.
ὡς δ᾽ ὅτ᾽ ἂν ἢ κίχλαι τανυσίπτεροι ἠὲ πέλειαι
ἕρκει ἐνιπλήξωσι, τό θ᾽ ἑστήκῃ ἐνὶ θάμνῳ,

470     И под пет­ля­ми сетей ужас­ный покой их встре­ча­ет, —
Так на кана­те они голо­ва с голо­вою повис­ли
С жав­ши­ми шею пет­ля­ми, чтоб умер­ли жал­кою смер­тью.
Ноги подер­га­лись их, но не дол­го, все­го лишь мгно­ве­нье.
Выведен был и Мелан­фий на двор чрез пред­две­рие зала.

    αὖλιν ἐσιέμεναι, στυγερὸς δ᾽ ὑπεδέξατο κοῖτος,
ὣς αἵ γ᾽ ἑξείης κεφαλὰς ἔχον, ἀμφὶ δὲ πάσαις
δειρῇσι βρόχοι ἦσαν, ὅπως οἴκτιστα θάνοιεν.
ἤσπαιρον δὲ πόδεσσι μίνυνθά περ οὔ τι μάλα δήν.
Ἐκ δὲ Μελάνθιον ἦγον ἀνὰ πρόθυρόν τε καὶ αὐλήν·

475     Уши и нос отру­би­ли ему бес­по­щад­ною медью,
Вырва­ли срам, чтоб сырым его бро­сить на пищу соба­кам,
Руки и ноги потом в озлоб­ле­нии яром отсе́кли.
Оба после того, обмыв себе руки и ноги,
В дом Одис­сея обрат­но вер­ну­лись. Свер­ши­ло­ся дело.

    τοῦ δ᾽ ἀπὸ μὲν ῥῖνάς τε καὶ οὔατα νηλέϊ χαλκῷ
τάμνον, μήδεά τ᾽ ἐξέρυσαν, κυσὶν ὠμὰ δάσασθαι,
χεῖράς τ᾽ ἠδὲ πόδας κόπτον κεκοτηότι θυμῷ.
Οἱ μὲν ἔπειτ᾽ ἀπονιψάμενοι χεῖράς τε πόδας τε
εἰς Ὀδυσῆα δόμονδε κίον, τετέλεστο δὲ ἔργον·

480     Он же тогда к Еври­клее кор­ми­ли­це так обра­тил­ся:
«Серы мне, ста­рая, дай очи­щаю­щей, дай и огня мне.
Нуж­но зал оку­рить. Сама ж к Пене­ло­пе отправь­ся
И передай, чтоб спу­сти­лась сюда со слу­жан­ка­ми вме­сте.
Всем домо­вым рабы­ням ска­жи, чтоб яви­лись немед­ля».

    αὐτὰρ ὅ γε προσέειπε φίλην τροφὸν Εὐρύκλειαν·
«Οἶσε θέειον, γρηῢ, κακῶν ἄκος, οἶσε δέ μοι πῦρ,
ὄφρα θεειώσω μέγαρον· σὺ δὲ Πηνελόπειαν
ἐλθεῖν ἐνθάδ᾽ ἄνωχθι σὺν ἀμφιπόλοισι γυναιξί·
πάσας δ᾽ ὄτρυνον δμῳὰς κατὰ δῶμα νέεσθαι».

485     Так на это в ответ ему Еври­клея ска­за­ла:
«Все это, милый сынок, гово­ришь ты вполне спра­вед­ли­во.
Дай-ка, одна­ко же, плащ и хитон для тебя при­не­су я.
Руби­щем этим одев­ши широ­кие пле­чи, не стой так
В зале. В таком тебе виде являть­ся теперь не годит­ся».

    Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια·
«Ναὶ δὴ ταῦτά γε, τέκνον ἐμόν, κατὰ μοῖραν ἔειπες.
ἀλλ᾽ ἄγε τοι χλαῖνάν τε χιτῶνά τε εἵματ᾽ ἐνείκω,
μηδ᾽ οὕτω ῥάκεσιν πεπυκασμένος εὐρέας ὤμους
ἕσταθ᾽ ἐνὶ μεγάροισι· νεμεσσητὸν δέ κεν εἴη».

490     Ей отве­чая на это, ска­зал Одис­сей мно­го­ум­ный:
«Преж­де все­го чтоб немед­лен­но был мне огонь в этом зале!»
Так он ска­зал. Не была Еври­клея ему непо­слуш­на.
Серу немед­лен­но в зал при­нес­ла и огонь. Одис­сей же
Тща­тель­но зал оку­рил, и дом весь, и двор ограж­ден­ный.

    Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσέφη πολύμητις Ὀδυσσεύς·
«Πῦρ νῦν μοι πρώτιστον ἐνὶ μεγάροισι γενέσθω».
Ὣς ἔφατ᾽, οὐδ᾽ ἀπίθησε φίλη τροφὸς Εὐρύκλεια,
ἤνεικεν δ᾽ ἄρα πῦρ καὶ θήϊον· αὐτὰρ Ὀδυσσεὺς
εὖ διεθείωσεν μέγαρον καὶ δῶμα καὶ αὐλήν.

495     А Еври­клея пошла чрез пре­крас­ные ком­на­ты дома
Жен­щи­нам весть передать и вниз при­ка­зать им спу­стить­ся.
С факе­лом ярким в руках они поспе­ши­ли из ком­нат
И Одис­сея кру­гом обсту­пи­ли, его обни­ма­ли,
Голо­ву, пле­чи и руки ему цело­ва­ли при­вет­но.

    Γρηῢς δ᾽ αὖτ᾽ ἀπέβη διὰ δώματα κάλ᾽ Ὀδυσῆος
ἀγγελέουσα γυναιξὶ καὶ ὀτρυνέουσα νέεσθαι·
αἱ δ᾽ ἴσαν ἐκ μεγάροιο δάος μετὰ χερσὶν ἔχουσαι.
αἱ μὲν ἄρ᾽ ἀμφεχέοντο καὶ ἠσπάζοντ᾽ Ὀδυσῆα,
καὶ κύνεον ἀγαπαζόμεναι κεφαλήν τε καὶ ὤμους

500     Слад­ко вдруг захо­те­лось рыдать и сто­нать Одис­сею.
Серд­цем всех узна­вал он слу­жа­нок одну за дру­гою.

    χεῖράς τ᾽ αἰνύμεναι· τὸν δὲ γλυκὺς ἵμερος ᾕρει
κλαυθμοῦ καὶ στοναχῆς, γίγνωσκε δ᾽ ἄρα φρεσὶ πάσας.

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 54 и сл. Одис­сей пре­не­бре­га­ет мир­ны­ми пред­ло­же­ни­я­ми жени­хов, гото­вых, сверх сум­мы при­чи­нен­ных убыт­ков, вне­сти высо­кий, сто­и­мо­стью в два­дцать быков, штраф за бес­че­стье. Этим самым по нор­мам ста­рин­но­го обыч­но­го пра­ва жени­хи сни­ма­ли кон­фликт, и Одис­сей неимел осно­ва­ний для без­на­ка­зан­но­го убий­ства и дол­жен был осте­ре­гать­ся мести роди­чей жени­хов.

Ст. 122. Речь идет о щите, защи­щав­шем вои­на четырь­мя сло­я­ми тол­стой кожи.

Ст. 297. Эгида, дослов­но козья шку­ра, была фор­мой древ­ней­ше­го пан­ци­ря, защи­щав­ше­го то грудь, то спи­ну бой­ца: см. прим. к III, 378. Соглас­но мифу, пер­вая эгида была изготов­ле­на для Зев­са из шку­ры козы Амал­феи, вскор­мив­шей его сво­им моло­ком на ост­ро­ве Кри­те.

Ст. 421. Циф­ра пять­де­сят, оче­вид­но, услов­ная, круг­лая, ука­зы­ваю­щая вооб­ще на многочисленность рабынь в доме Одис­сея. Ср. прим. к VII, 103.

Ст. 481. Одним из наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ных очи­сти­тель­ных средств в обрядах антич­ной рели­гии явля­лась сера, кото­рой оку­ри­ва­ли «осквер­нен­ное» в сакраль­ном смыс­ле поме­ще­ние. Так и здесь дом Одис­сея оку­ри­ва­ет­ся от сквер­ны про­ли­той кро­ви.

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая