Гомеровские гимны I. К Аполлону Делосскому

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая

ΕΙΣ ΑΠΟΛΛΩΝΑ [ΔΗΛΙΟΝ]

Этот и сле­ду­ю­щий за ним гимн состав­ля­ют в руко­пи­сях одно целое, и толь­ко в 1781 г. гол­ланд­ский фило­лог Д. Рун­кен рас­по­знал здесь два про­из­веде­ния: пер­вое (гимн Апол­ло­ну Делос­ско­му) окан­чи­ва­ет­ся на ст. 178, а затем, после пере­ход­ных ст. 179—181 (у Вере­са­е­ва — ст. 1—3 гим­на II) начи­на­ет­ся вто­рое (гимн Апол­ло­ну Пифий­ско­му). Соот­вет­ст­вен­но, в раз­лич­ных изда­ни­ях либо про­дол­жа­ет­ся мар­ги­наль­ная нуме­ра­ция пер­во­го гим­на, либо она начи­на­ет­ся сно­ва. Так посту­пил, в част­но­сти, и Вере­са­ев. В дати­ров­ке обо­их гим­нов иссле­до­ва­те­ли рас­хо­дят­ся доста­точ­но дале­ко: от нача­ла VII до нача­ла VI в.

    Вспом­ню — забыть не смо­гу — о мета­те­ле стрел Апол­лоне.
По́ дому Зев­са прой­дет он — все боги и те затре­пе­щут.
С кре­сел сво­их повска­кав­ши, сто­ят они в стра­хе, когда он
Бли­же под­сту­пит и лук свой бле­стя­щий натя­ги­вать станет.

    μνήσομαι οὐδὲ λάθωμαι Ἀπόλλωνος ἑκάτοιο,
ὅντε θεοὶ κατὰ δῶμα Διὸς τρομέουσιν ἰόντα·
καί ῥά τ᾽ ἀναΐσσουσιν ἐπὶ σχεδὸν ἐρχομένοιο
πάντες ἀφ᾽ ἑδράων, ὅτε φαίδιμα τόξα τιταίνει.

5     Толь­ко Лето́ оста­ет­ся близ мол­не­лю­би­во­го Зев­са;
Лук рас­пус­ка­ет боги­ня и крыш­кой кол­чан закры­ва­ет,
С Фебо­вых плеч мно­го­мощ­ных ору­жье сни­ма­ет рука­ми
И на колок золо­той на стол­бе близ седа­ли­ща Зев­са
Веша­ет лук и кол­чан; Апол­ло­на же в крес­ло сажа­ет.

    Λητὼ δ᾽ οἴη μίμνε παραὶ Διὶ τερπικεραύνῳ,
ἥ ῥα βιόν τ᾽ ἐχάλασσε καὶ ἐκλήισσε φαρέτρην,
καί οἱ ἀπ᾽ ἰφθίμων ὤμων χείρεσσιν ἑλοῦσα
τόξα κατεκρέμασε πρὸς κίονα πατρὸς ἑοῖο
πασσάλου ἐκ χρυσέου· τὸν δ᾽ ἐς θρόνον εἷσεν ἄγουσα.
10

14     В чаше ему золо­той, доро­го­го при­вет­ст­вуя сына,
Не́ктар отец пода­ет. И тогда боже­ства осталь­ные
Тоже садят­ся по крес­лам. И серд­це Лето весе­лит­ся,
Раду­ясь, что роди­ла луко­нос­но­го, мощ­но­го сына.
[Радуй­ся ныне, Лето, что детей роди­ла ты пре­слав­ных,

    τῷ δ᾽ ἄρα νέκταρ ἔδωκε πατὴρ δέπαϊ χρυσείῳ
δεικνύμενος φίλον υἱόν· ἔπειτα δὲ δαίμονες ἄλλοι
ἔνθα καθίζουσιν· χαίρει δέ τε πότνια Λητώ,
οὕνεκα τοξοφόρον καὶ καρτερὸν υἱὸν ἔτικτε.
χαῖρε, μάκαιρ᾽ ὦ Λητοῖ, ἐπεὶ τέκες ἀγλαὰ τέκνα,

15     Феба-царя и сест­ру, стре­ло­вер­жи­цу Арте­ми­ду,
Эту — в Орти­гии роще, того ж — на суро­вом Дело­се,
К Кинф­ской горе при­сло­нясь, у скло­нов ее каме­ни­стых
Око­ло паль­мы цве­ту­щей, близ вод теку­чих Ино­па.]
Что же мне спеть о тебе? Пес­но­пе­ний во всем ты досто­ин.

    Ἀπόλλωνά τ᾽ ἄνακτα καὶ Ἄρτεμιν ἰοχέαιραν,
τὴν μὲν ἐν Ὀρτυγίῃ, τὸν δὲ κραναῇ ἐνὶ Δήλῳ,
κεκλιμένη πρὸς μακρὸν ὄρος καὶ Κύνθιον ὄχθον,
ἀγχοτάτω φοίνικος, ἐπ᾽ Ἰνωποῖο ῥεέθροις.
πῶς τ᾽ ἄρ σ᾽ ὑμνήσω πάντως εὔυμνον ἐόντα;

20     [Всюду обы­чай есть, Феб, про­слав­лять тебя радост­ной пес­ней,
Всюду, на всех ост­ро­вах, на лугах, что ско­ти­ну пита­ют,
Все почи­та­ют тебя: и хол­мы, и высо­кие горы,
Реки, теку­щие с гор, что впа­да­ют в без­дон­ное море.
[Гава­ни и бере­га, что спус­ка­ют­ся к шум­но­му морю.]]

    πάντη γάρ τοι, Φοῖβε, νόμοι βεβλήατ᾽ ἀοιδῆς,
ἠμὲν ἀν᾽ ἤπειρον πορτιτρόφον ἠδ᾽ ἀνὰ νήσους·
πᾶσαι δὲ σκοπιαί τοι ἅδον καὶ πρώονες ἄκροι
ὑψηλῶν ὀρέων ποταμοί θ᾽ ἅλαδε προρέοντες
ἀκταί τ᾽ εἰς ἅλα κεκλιμέναι λιμένες τε θαλάσσης.

25     Спеть ли, как смерт­ных уте­ха, Лето, тебя на́ свет роди­ла,
К Кинф­ской горе при­сло­нясь, на уте­си­стом ост­ро­ве бед­ном
Дело­се, всюду водою омы­том? Сви­стя­щие вет­ры
На́ берег гна­ли с обе­их сто­рон почер­нев­шие вол­ны.
Вый­дя оттуда, над все­ми ты смерт­ны­ми власт­ву­ешь ныне.

    ἦ ὥς σε πρῶτον Λητὼ τέκε, χάρμα βροτοῖσι,
κλινθεῖσα πρὸς Κύνθου ὄρος κραναῇ ἐνὶ νήσῳ,
Δήλῳ ἐν ἀμφιρύτῃ; ἑκάτερθε δὲ κῦμα κελαινὸν
ἐξῄει χέρσονδε λιγυπνοίοις ἀνέμοισιν,
ἔνθεν ἀπορνύμενος πᾶσι θνητοῖσιν ἀνάσσεις.

30     Рода­ми муча­ясь, Крит посе­ти­ла Лето и Афи­ны,
Ост­ров Эги­ну, Евбею, стра­ну моря­ков зна­ме­ни­тых,
Морем омы­тый кру­гом Пепа­реф и Пей­ре­с­кие Эги,Δ
Так­же Фра­кий­ский Афон, Пели­о­на высо­кие гла­вы,
Само­фра­ки́ю и тенью покры­тые Идские горы,

    ὅσσους Κρήτη τ᾽ ἐντὸς ἔχει καὶ δῆμος Ἀθηνῶν
νῆσός τ᾽ Αἰγίνη ναυσικλειτή τ᾽ Εὔβοια,
Αἰγαί, Πειρεσίαι τε καὶ ἀγχιάλη Πεπάρηθος
Θρηίκιός τ᾽ Ἀθόως καὶ Πηλίου ἄκρα κάρηνα
Θρηικίη τε Σάμος Ἴδης τ᾽ ὄρεα σκιόεντα,

35     Ски­рос, Фокею, кру­тые высоты горы Авто­ка­ны,
Бла­го­устро­ен­ный Имброс и Лем­нос труд­но­до­ступ­ный,
Эоли­о­на Мака­ра оби­тель, боже­ст­вен­ный Лес­бос,
Хиос, туч­ней­ший из всех ост­ро­вовΔ, рас­по­ло­жен­ных в море,
И каме­ни­стый Мимант, и высо­кие гла­вы Кори­ка,

    Σκῦρος καὶ Φώκαια καὶ Αὐτοκάνης ὄρος αἰπύ,
Ἴμβρος τ᾽ εὐκτιμένη καὶ Λῆμνος ἀμιχθαλόεσσα
Λέσβος τ᾽ ἠγαθέη, Μάκαρος ἕδος Αἰολίωνος,
καὶ Χίος, ἣ νήσων λιπαρωτάτη εἰν ἁλὶ κεῖται,
παιπαλόεις τε Μίμας καὶ Κωρύκου ἄκρα κάρηνα

40     Кла­рос бле­стя­щий, кру­тые высоты горы Эса­геи,
Самос, бога­тый водою, высо­кие гла­вы Мика­ле,
Коос, город людей меро­пий­ских, Милет и высо́ко
Вверх воз­но­ся­щий­ся Книд, и Кар­пафΔ, от вет­ров не закры­тый,
Рению, ост­ров с зем­лей каме­ни­стой, и Нак­сос, и Парос —

    καὶ Κλάρος αἰγλήεσσα καὶ Αἰσαγέης ὄρος αἰπὺ
καὶ Σάμος ὑδρηλὴ Μυκάλης τ᾽ αἰπεινὰ κάρηνα
Μίλητός τε Κόως τε, πόλις Μερόπων ἀνθρώπων,
καὶ Κνίδος αἰπεινὴ καὶ Κάρπαθος ἠνεμόεσσα
Νάξος τ᾽ ἠδὲ Πάρος Ῥήναιά τε πετρήεσσα,

45     Все их Лето обо­шла, соби­ра­ясь родить Даль­но­верж­ца,
Всех опро­си­ла, не хочет ли кто стать роди­ной сыну.
Но тре­пе­та­ли все зем­ли от стра­ха, никто не решил­ся
Фебу при­ста­ни­ще дать, хоть и были они пло­до­род­ны.
В Делос при­шла нако­нец каме­ни­стый Лето пре­чест­ная

    τόσσον ἔπ᾽ ὠδίνουσα Ἑκηβόλον ἵκετο Λητώ,
εἴ τίς οἱ γαιέων υἱεῖ θέλοι οἰκία θέσθαι.
αἳ δὲ μάλ᾽ ἐτρόμεον καὶ ἐδείδισαν, οὐδέ τις ἔτλη
Φοῖβον δέξασθαι, καὶ πιοτέρη περ ἐοῦσα·
πρίν γ᾽ ὅτε δή ῥ᾽ ἐπὶ Δήλου ἐβήσατο πότνια Λητὼ

50     И, обра­тив­шись к нему, окры­лен­ное мол­ви­ла сло­во:
«Делос! Не хочешь ли ты, чтоб имел тут при­ста­ни­ще сын мой,
Феб-Апол­лон, чтобы храм на тебе был осно­ван бога­тый?
Вряд ли тобою дру­гой кто пре­льстит­ся иль почесть ока­жет:
Думаю я, ни овца­ми ты не богат, ни быка­ми,

    καί μιν ἀνειρομένη ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
δῆλ᾽, εἰ γάρ κ᾽ ἐθέλοις ἕδος ἔμμεναι υἷος ἐμοῖο,
Φοίβου Ἀπόλλωνος, θέσθαι τ᾽ ἔνι πίονα νηόν, —
ἄλλος δ᾽ οὔτις σεῖό ποθ᾽ ἅψεται, οὐδέ σε λήσει·
οὐδ᾽ εὔβων σέ γ᾽ ἔσεσθαι ὀίομαι οὔτ᾽ εὔμηλον,

55     Зелень скуд­на на тебе и пло­дов ника­ких не родит­ся.
Если же будешь ты храм Апол­ло­на иметь Даль­но­верж­ца,
Ста­нут все люди на ост­ров сюда при­го­нять гека­том­бы,
Жерт­вен­ный дым без кон­ца над тобою начнет под­ни­мать­ся…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Если б ты толь­ко кор­мил их, вла­ды­ка, име­ли бы боги…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

    οὐδὲ τρύγην οἴσεις οὔτ᾽ ἂρ φυτὰ μυρία φύσεις.
εἰ δέ κ᾽ Ἀπόλλωνος ἑκαέργου νηὸν ἔχῃσθα,
ἄνθρωποί τοι πάντες ἀγινήσουσ᾽ ἑκατόμβας
ἐνθάδ᾽ ἀγειρόμενοι, κνίσση δέ τοι ἄσπετος αἰεὶ
δημοῦ ἀναΐξει βοσκήσεις θ᾽ οἵ κέ σ᾽ ἔχωσι

60     От посто­рон­ней руки: под поч­вой тво­ею нет жира».
Так гово­ри­ла. И радост­но Делос богине отве­тил:
«Верь мне, Лето, мно­го­слав­ная дочерь вели­ко­го КояΔ:
С радо­стью при­нял бы я Даль­но­верж­ца-вла­ды­ки рож­де­нье,
Ибо ужас­но я сам по себе для людей непри­я­тен.

    χειρὸς ἀπ᾽ ἀλλοτρίης, ἐπεὶ οὔ τοι πῖαρ ὑπ᾽ οὖδας.
ὣς φάτο· χαῖρε δὲ Δῆλος, ἀμειβομένη δὲ προσηύδα·
Λητοῖ, κυδίστη θύγατερ μεγάλου Κοίοιο,
ἀσπασίη κεν ἐγώ γε γονὴν ἑκάτοιο ἄνακτος
δεξαίμην· αἰνῶς γὰρ ἐτήτυμόν εἰμι δυσηχὴς

65     После же это­го все бы почет мне ока­зы­вать ста­ли.
Силь­но, одна­ко, — не скрою, боги­ня, — стра­шат меня слу­хи:
Боль­но уж будет рож­ден­ный тобой Апол­лон, как я слы­шал,
Неукро­тим и суров, и вели­кая власть над бога­ми
И над людь­ми ожида­ет его на зем­ле хле­бо­дар­ной.

    ἀνδράσιν· ὧδε δέ κεν περιτιμήεσσα γενοίμην.
ἀλλὰ τόδε τρομέω, Λητοῖ, ἔπος, οὐδέ σε κεύσω·
λίην γάρ τινά φασιν ἀτάσθαλον Ἀπόλλωνα
ἔσσεσθαι, μέγα δὲ πρυτανευσέμεν ἀθανάτοισι
καὶ θνητοῖσι βροτοῖσιν ἐπὶ ζείδωρον ἄρουραν.

70     Вот я чего опа­са­юсь ужас­но умом и душою:
Ну как, сия­ние солн­ца впер­вые увидев, пре­зре­ньем
К ост­ро­ву он заго­рит­ся, — ска­ли­ста, бед­на моя поч­ва, —
И в мно­го­шум­ное море меня опро­кинет нога­ми.
Будут бежать чере­дой непре­рыв­ной высо­кие вол­ны

    τῷ ῥ᾽ αἰνῶς δείδοικα κατὰ φρένα καὶ κατὰ θυμόν,
μή, ὁπότ᾽ ἂν τὸ πρῶτον ἴδῃ φάος ἠελίοιο,
νῆσον ἀτιμήσας, ἐπεὶ ἦ κραναήπεδός εἰμι,
ποσσὶ καταστρέψας ὤσῃ ἁλὸς ἐν πελάγεσσιν,
ἔνθ᾽ ἐμὲ μὲν μέγα κῦμα κατὰ κρατὸς ἅλις αἰεὶ

75     Там над моей голо­вою. А он себе боль­ше по вку­су
Зем­лю най­дет, чтобы храм зало­жить и тени­стые рощи.
Чер­ные вме­сто людей лишь тюле­ни одни да поли­пы
Гнезда и доми­ки будут на мне воз­во­дить без­обид­но.
Если б, одна­ко, посме­ла ты клят­вой поклясть­ся вели­кой,

    κλύσσει· ὃ δ᾽ ἄλλην γαῖαν ἀφίξεται, ἥ κεν ἅδῃ οἱ,
τεύξασθαι νηόν τε καὶ ἄλσεα δενδρήεντα·
πουλύποδες δ᾽ ἐν ἐμοὶ θαλάμας φῶκαί τε μέλαιναι
οἰκία ποιήσονται ἀκηδέα, χήτεϊ λαῶν.
ἀλλ᾽ εἴ μοι τλαίης γε, θεά, μέγαν ὅρκον ὀμόσσαι,

80     Что бла­го­леп­ней­ший храм свой на мне он воз­двигнет на пер­вом
Для про­ве­ща­ния божьих веле­ний, и после того лишь…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всюду, меж все­ми людь­ми. Ибо мно­го имен он име­ет».
И покля­ла­ся Лето вели­кою клят­вой бес­смерт­ных:
«Этой Зем­лею кля­ну­ся и Небом широ­ким над нами,

81a     ἐνθάδε μιν πρῶτον τεύξειν περικαλλέα νηὸν
ἔμμεναι ἀνθρώπων χρηστήριον, αὐτὰρ ἔπειτα
[τεύξασθαι νηούς τε καὶ ἄλσεα δενδρηέντα]
πάντας ἐπ᾽ ἀνθρώπους, ἐπεὶ ἦ πολυώνυμος ἔσται.
ὣς ἄρ ἔφη· Λητὼ δὲ θεῶν μέγαν ὅρκον ὄμοσσε·
ἴστω νῦν τάδε Γαῖα καὶ Οὐρανὸς εὐρὺς ὕπερθεν

85     Стикса под­зем­но теку­щей водой, — меж богов все­б­ла­жен­ных
Клят­вою, самой ужас­ной из всех и вели­кою самой:
Истин­но Фебов души­стый алтарь и уча­сток свя­щен­ный
Веч­но оста­нут­ся здесь, и почтит он тебя перед все­ми».
После того как она покля­лась и окон­чи­ла клят­ву,

    καὶ τὸ κατειβόμενον Στυγὸς ὕδωρ, ὅστε μέγιστος
ὅρκος δεινότατός τε πέλει μακάρεσσι θεοῖσιν·
ἦ μὴν Φοίβου τῇδε θυώδης ἔσσεται αἰεὶ
βωμὸς καὶ τέμενος, τίσει δέ σέ γ᾽ ἔξοχα πάντων.
αὐτὰρ ἐπεί ῥ᾽ ὄμοσέν τε τελεύτησέν τε τὸν ὅρκον,

90     С радо­стью роды царя Даль­но­верж­ца при­вет­ст­во­вал Делос.
Девять уж мучи­лась дней и ночей в без­на­деж­но тяже­лых
Схват­ках родиль­ных Лето. Собра­ли­ся вокруг роже­ни­цы
Все наи­луч­шие меж­ду богинь: Ихнея-Феми­да,
Рея, шумя­щая плес­ка­ми волн Амфи­т­ри­та, Дио­на,

    Δῆλος μὲν μάλα χαῖρε γονῇ ἑκάτοιο ἄνακτος·
Λητὼ δ᾽ ἐννῆμάρ τε καὶ ἐννέα νύκτας ἀέλπτοις
ὠδίνεσσι πέπαρτο. θεαὶ δ᾽ ἔσαν ἔνδοθι πᾶσαι,
ὅσσαι ἄρισται ἔασι, Διώνη τε Ῥείη τε
Ἰχναίη τε Θέμις καὶ ἀγάστονος Ἀμφιτρίτη

95
96     Так­же дру­гие. Лишь не было там бело­ло­кот­ной Геры.
[Ибо в чер­то­гах она оста­ва­лась сби­ра­те­ля мол­ний.]
Да ни о чем не слы­ха­ла Или­фия, помощь родиль­ниц:
Под обла­ка­ми зла­ты­ми сиде­ла она на Олим­пе;
Хит­ро­стью там удер­жа­ла ее бело­ку­рая Гера,

    ἄλλαι τ᾽ ἀθάναται νόσφιν λευκωλένου Ἥρης·
ἧστο γὰρ ἐν μεγάροισι Διὸς νεφεληγερέταο·
μούνη δ᾽ οὐκ ἐπέπυστο μογοστόκος Εἰλείθυια·
ἧστο γὰρ ἄκρῳ Ὀλύμπῳ ὑπὸ χρυσέοισι νέφεσσιν,
Ἥρης φραδμοσύνης λευκωλένου, ἥ μιν ἔρυκε

100     Зло­бой рев­ни­вой горя, пото­му что могу­че­го сына
На́ свет родить пред­сто­я­ло в то вре­мя Лето пыш­но­куд­рой.
С ост­ро­ва спеш­но боги­ни посла­ли Ириду с при­ка­зом,
Чтобы Или­фию к ним при­ве­ла, обе­щав оже­ре­лье
Длин­ное, в девять лок­тей, золо­тое, из зерен янтар­ных.

    ζηλοσύνῃ, ὅτ᾽ ἄρ᾽ υἱὸν ἀμύμονά τε κρατερόν τε
Λητὼ τέξεσθαι καλλιπλόκαμος τότ᾽ ἔμελλεν.
αἳ δ᾽ Ἶριν προὔπεμψαν ἐυκτιμένης ἀπὸ νήσου,
ἀξέμεν Εἰλείθυιαν, ὑποσχόμεναι μέγαν ὅρμον,
χρυσείοισι λίνοισιν ἐερμένον, ἐννεάπηχυν·

105     Но при­ка­за­ли боги­ню позвать поти­хонь­ку от Геры,
Чтобы сло­ва­ми ее, как пой­дет, не вер­ну­ли обрат­но.
Толь­ко ска­за­ли они вет­ро­но­гой и быст­рой Ириде, —
Та побе­жа­ла и вмиг через все про­нес­ла­ся про­стран­ство.
Быст­ро при­мчав­шись в оби­тель богов на высо­ком Олим­пе,

    νόσφιν δ᾽ ἤνωγον καλέειν λευκωλένου Ἥρης,
νή μιν ἔπειτ᾽ ἐπέεσσιν ἀποστρέψειεν ἰοῦσαν.
αὐτὰρ ἐπεὶ τό γ᾽ ἄκουσε ποδήνεμος ὠκέα Ἶρις,
βῆ ῥα θέειν, ταχέως δὲ διήνυσε πᾶν τὸ μεσηγύ.
αὐτὰρ ἐπεί ῥ᾽ ἵκανε θεῶν ἕδος, αἰπὺν Ὄλυμπον,

110     Вызва­ла тот­час Ирида Или­фию вон из чер­то­га
И с окры­лен­ны­ми к ней обра­ти­лась сло­ва­ми, ска­зав­ши
Все, что ска­зать олим­пий­ские ей при­ка­за­ли боги­ни,
И убеди­ла Или­фии душу в груди ее милой.
Обе помча­лись, поход­кой подоб­ные роб­ким голуб­кам.

    αὐτίκ᾽ ἄρ᾽ Εἰλείθυιαν ἀπὲκ μεγάροιο θύραζε
ἐκπροκαλεσσαμένη ἔπεα πτερόεντα προσηύδα,
πάντα μάλ᾽, ὡς ἐπέτελλον Ὀλύμπια δώματ᾽ ἔχουσαι.
τῇ δ᾽ ἄρα θυμὸν ἔπειθεν ἐνὶ στήθεσσι φίλοισι·
βὰν δὲ ποσὶ τρήρωσι πελειάσιν ἴθμαθ᾽ ὁμοῖαι.

115     Толь­ко сту­пи­ла на Делос Или­фия, помощь родиль­ниц,
Схват­ки тот­ча́с нача­лись, и родить собра­ла­ся боги­ня.
Паль­му рука­ми она охва­ти­ла, коле­ни упер­ла
В мяг­кий ковер луго­вой. И под нею зем­ля улыб­ну­лась.
Маль­чик же выско­чил на́ свет. И гром­ко боги­ни вскри­ча­ли.

    εὖτ᾽ ἐπὶ Δήλου ἔβαινε μογοστόκος Εἰλείθυια,
δὴ τότε τὴν τόκος εἷλε, μενοίνησεν δὲ τεκέσθαι.
ἀμφὶ δὲ φοίνικι βάλε πήχεε, γοῦνα δ᾽ ἔρεισε
λειμῶνι μαλακῷ· μείδησε δὲ γαῖ᾽ ὑπένερθεν·
ἐκ δ᾽ ἔθορε πρὸ φόωσδε· θεαὶ δ᾽ ὀλόλυξαν ἅπασαι.

120     Тот­час тебя, Стре­ло­вер­жец, боги­ни пре­крас­ной водою
Чисто и свя­то омы­ли и, белою тка­нью повив­ши, —
Новою, сде­лан­ной тон­ко, — рем­нем золотым закре­пи­ли.
Груди сво­ей не дава­ла Лето зла­то­лир­но­му Фебу:
Не́ктар Феми­да впу­сти­ла в нетлен­ные губы мла­ден­ца

    ἔνθα σέ, ἤιε Φοῖβε, θεαὶ λόον ὕδατι καλῷ
ἁγνῶς καὶ καθαρῶς, σπάρξαν δ᾽ ἐν φάρεϊ λευκῷ,
λεπτῷ, νηγατέῳ· περὶ δὲ χρύσεον στρόφον ἧκαν.
οὐδ᾽ ἄρ᾽ Ἀπόλλωνα χρυσάορα θήσατο μήτηρ,
ἀλλὰ Θέμις νέκταρ τε καὶ ἀμβροσίην ἐρατεινὴν

125     Вме­сте с амвро­си­ей чуд­ной. И серд­цем Лето весе­ли­лась,
Раду­ясь, что роди­ла луко­нос­но­го, мощ­но­го сына.
После того как вку­сил ты, вла­ды­ка, от пищи бес­смерт­ной,
Бур­ных дви­же­ний тво­их не сдер­жа­ли рем­ни золотые,
Сла­бы сви­валь­ни­ки ста­ли, и все рас­пу­сти­лись завяз­ки.

    ἀθανάτῃσιν χερσὶν ἐπήρξατο· χαῖρε δὲ Λητώ,
οὕνεκα τοξοφόρον καὶ καρτερὸν υἱὸν ἔτικτεν.
αὐτὰρ ἐπεὶ δή, Φοῖβε, κατέβρως ἄμβροτον εἶδαρ,
οὔ σέ γ᾽ ἔπειτ᾽ ἴσχον χρύσεοι στρόφοι ἀσπαίροντα,
οὐδ᾽ ἔτι δέσματ᾽ ἔρυκε, λύοντο δὲ πείρατα πάντα.

130     Тот­час же Феб-Апол­лон обра­тил­ся к бес­смерт­ным боги­ням:
«Пусть пода­дут мне изо­гну­тый лук и любез­ную лиру.
Людям нач­ну про­ри­цать я реше­нья нелож­ные Зев­са!»
Мол­вив­ши так, заша­гал по зем­ле неис­счет­но­до­рож­ной
Феб длин­но­вла­сый, далё­ко стре­ля­ю­щий. Все же боги­ни

    αὐτίκα δ᾽ ἀθανάτῃσι μετηύδα Φοῖβος Ἀπόλλων· “
εἴη μοι κίθαρίς τε φίλη καὶ καμπύλα τόξα,
χρήσω δ᾽ ἀνθρώποισι Διὸς νημερτέα βουλήν.’
ὣς εἰπὼν ἐβίβασκεν ἐπὶ χθονὸς εὐρυοδείης
Φοῖβος ἀκερσεκόμης, ἑκατηβόλος· αἳ δ᾽ ἄρα πᾶσαι

135
136     Остол­бе­не­ли. И весь заси­ял, слов­но золо­том, Делос:
[Поросль узрев­ши Лето и вла­ды­ки Зеве­са-Кро­нида,
В радо­сти, что Апол­лон избрал его соб­ст­вен­ным домом
Средь ост­ро­вов и земель, воз­лю­бив его всею душою.]
Так покры­ва­ют­ся гор воз­вы­ше­нья лес­ны­ми цве­та­ми.

    θάμβεον ἀθάναται· χρυσῷ δ᾽ ἄρα Δῆλος ἅπασα
[βεβρίθει, καθορῶσα Διὸς Λητοὺς τε γενέθλην,
γηθοσύνῃ, ὅτι μιν θεὸς εἵλετο οἰκία θέσθαι
νήσων ἠπείρου τε, φίλησε δὲ κηρόθι μᾶλλον.]
ἤνθησ᾽, ὡς ὅτε τε ῥίον οὔρεος ἄνθεσιν ὕλης.

140     Ты же, о, с луком сереб­ря­ным царь, Апол­лон даль­но­ст­рель­ный,
То под­ни­мал­ся на Кинф, каме­ни­сто-суро­вую гору,
То при­ни­мал­ся блуж­дать, ост­ро­ва и людей посе­щая.
Мно­го, вла­ды­ка, име­ешь ты хра­мов и рощ мно­го­д­рев­ных Δ;
Любы все выш­ки тебе, ухо­дя­щие в небо вер­ши­ны

    αὐτὸς δ᾽, ἀργυρότοξε, ἄναξ ἑκατηβόλ᾽ Ἄπολλον,
ἄλλοτε μέν τ᾽ ἐπὶ Κύνθου ἐβήσαο παιπαλόεντος,
ἄλλοτε δ᾽ ἂν νήσους τε καὶ ἀνέρας ἠλάσκαζες.
πολλοί τοι νηοί τε καὶ ἄλσεα δενδρήεντα·
πᾶσαι δὲ σκοπιαί τε φίλαι καὶ πρώονες ἄκροι

145     Гор высо­чай­ших и реки, тече­нье стре­мя­щие в море.
К Дело­су боль­ше все­го ты, одна­ко, душой рас­по­ло­жен.
Длин­но­хи­тон­ные схо­дят­ся там ионий­цы на празд­ник,
С ними и жены, достой­ные их, и любез­ные дети.
Пом­нят они о тебе и, когда состя­за­нья назна­чат,

    ὑψηλῶν ὀρέων ποταμοί θ᾽ ἅλαδε προρέοντες·
ἀλλὰ σὺ Δήλῳ, Φοῖβε, μάλιστ᾽ ἐπιτέρπεαι ἦτορ,
ἔνθα τοι ἑλκεχίτωνες Ἰάονες ἠγερέθονται
αὐτοῖς σὺν παίδεσσι καὶ αἰδοίῃς ἀλόχοισιν.
οἱ δέ σε πυγμαχίῃ τε καὶ ὀρχηθμῷ καὶ ἀοιδῇ

150     Боем кулач­ным, и пляс­кой, и пеньем тебя услаж­да­ют.
Кто б ионий­цев ни встре­тил, когда они вме­сте сбе­рут­ся,
Вся­кий ска­зал бы, что смерть или ста­рость над ними бес­силь­ны.
Видел бы он обхо­ди­тель­ность всех и душой весе­лил­ся б,
Глядя на этих детей и на жен в поя­сах несрав­нен­ных,

    μνησάμενοι τέρπουσιν, ὅτ᾽ ἄν στήσωνται ἀγῶνα.
φαίη κ᾽ ἀθανάτους καὶ ἀγήρως ἔμμεναι αἰεί,
ὃς τόθ᾽ ὑπαντιάσει᾽, ὅτ᾽ Ἰάονες ἀθρόοι εἶεν·
πάντων γάρ κεν ἴδοιτο χάριν, τέρψαιτο δὲ θυμὸν
ἄνδρας τ᾽ εἰσορόων καλλιζώνους τε γυναῖκας

155     На кораб­ли быст­ро­ход­ные их и на все их богат­ства.
К это­му ж — диво боль­шое, кото­ро­го сла­ве не сги­нуть:
Ост­ро­ва Дело­са девы, при­служ­ни­цы Феба-вла­ды­ки.
Пес­нью хва­леб­ной они Апол­ло­на сна­ча­ла про­сла­вят;
После, Лето помя­нув пыш­но­куд­рую и Арте­ми­ду

    νῆάς τ᾽ ὠκείας ἠδ᾽ αὐτῶν κτήματα πολλά.
πρὸς δὲ τόδε μέγα θαῦμα, ὅου κλέος οὔποτ᾽ ὀλεῖται,
κοῦραι Δηλιάδες, ἑκατηβελέταο θεράπναι·
αἵ τ᾽ ἐπεὶ ἂρ πρῶτον μὲν Ἀπόλλων᾽ ὑμνήσωσιν,
αὖτις δ᾽ αὖ Λητώ τε καὶ Ἄρτεμιν ἰοχέαιραν,

160     Стре­ло­лю­би­вую, пес­ни поют о мужах и о женах,
В древ­но­сти жив­ших, и пле­мя людей в вос­хи­ще­нье при­во­дят.
Див­но уме­ют они под­ра­жать голо­сам и напе­вам
Вся­ких людей; и ска­зал бы, услы­шав их, каж­дый, что это
Голос его, — до того хоро­шо их нала­же­ны пес­ни.

    μνησάμεναι ἀνδρῶν τε παλαιῶν ἠδὲ γυναικῶν
ὕμνον ἀείδουσιν, θέλγουσι δὲ φῦλ᾽ ἀνθρώπων.
πάντων δ᾽ ἀνθρώπων φωνὰς καὶ βαμβαλιαστὺν
μιμεῖσθ᾽ ἴσασιν· φαίη δέ κεν αὐτὸς ἕκαστος
φθέγγεσθ᾽· οὕτω σφιν καλὴ συνάρηρεν ἀοιδή.

165     Милость свою нис­по­шли­те на нас, Апол­лон с Арте­ми­дой!
Вам же, о девы, при­вет! Обо мне не забудь­те и поз­же.
Если какой-либо вас посе­тит чело­век земно­род­ный,
Стран­ник, в ски­та­ньях сво­их повидав­ший нема­ло, и спро­сит:
«Девы, ска­жи­те мне, кто здесь у вас из пев­цов наи­луч­ший?

    ἀλλ᾽ ἄγεθ᾽ ἱλήκοι μὲν Ἀπόλλων Ἀρτέμιδι ξύν,
χαίρετε δ᾽ ὑμεῖς πᾶσαι· ἐμεῖο δὲ καὶ μετόπισθεν
μνήσασθ᾽, ὁππότε κέν τις ἐπιχθονίων ἀνθρώπων
ἐθάδ᾽ ἀνείρηται ξεῖνος ταλαπείριος ἐλθών·
ὦ κοῦραι, τίς δ᾽ ὔμμιν ἀνὴρ ἥδιστος ἀοιδῶν

170     Кто достав­ля­ет из них наи­боль­шее вам наслаж­де­нье?»
Стран­ни­ку сло­вом хоро­шим немед­лен­но все вы ответь­те:
«Муж сле­пой. Оби­та­ет на Хио­се он каме­ни­стом.
Луч­ши­ми пес­ни его и в потом­стве оста­нут­ся даль­нем», —
Мы же вели­кую сла­ву об вас раз­не­сем повсе­мест­но,

    ἐνθάδε πωλεῖται, καὶ τέῳ τέρπεσθε μάλιστα;
ὑμεῖς δ᾽ εὖ μάλα πᾶσαι ὑποκρίνασθαι ἀφήμως·
τυφλὸς ἀνήρ, οἰκεῖ δὲ Χίῳ ἔνι παιπαλοέσσῃ
τοῦ πᾶσαι μετόπισθεν ἀριστεύσουσιν ἀοιδαί.
ἡμεῖς δ᾽ ὑμέτερον κλέος οἴσομεν, ὅσσον ἐπ᾽ αἶαν

175     Сколь­ко ни встре­тим людей в горо­дах, хоро­шо насе­лен­ных,
Все нам пове­рят они, пото­му что мы прав­ду рас­ска­жем.
Я же хва­лить не уста­ну мета­те­ля стрел Апол­ло­на,
Сына Лето пыш­но­куд­рой, вла­ды­ку с сереб­ря­ным луком.

    ἀνθρώπων στρεφόμεσθα πόλεις εὖ ναιεταώσας·
οἳ δ᾽ ἐπὶ δὴ πείσονται, ἐπεὶ καὶ ἐτήτυμόν ἐστιν.
αὐτὰρ ἐγὼν οὐ λήξω ἑκηβόλον Ἀπόλλωνα
ὑμνέων ἀργυρότοξον, ὃν ἠύκομος τέκε Λητώ.

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 13. Раду­ясь, что роди­ла… — После это­го сти­ха в пере­во­де Вере­са­е­ва про­пу­ще­ны ст. 14—18:

Радуй­ся ныне, Лето, что детей роди­ла ты пре­слав­ных,
Феба-царя и сест­ру, стре­ло­вер­жи­цу Арте­ми­ду,
Эту — в Орти­гии роще, того ж — на суро­вом Дело­се,
К Кинф­ской горе при­сло­нясь, у скло­нов ее каме­ни­стых
Око­ло паль­мы цве­ту­щей, близ вод теку­чих Ино­па.

И в самом деле, по тра­ди­ци­он­ной вер­сии, Апол­лон и Арте­ми­да были близ­не­ца­ми, и стран­но было бы, если бы одно­го из них Лето роди­ла на Дело­се, а дру­гую — в роще Орти­гии непо­да­ле­ку от Эфе­са. Воз­мож­но, ука­за­ние на это место при­над­ле­жит более позд­не­му авто­ру, знав­ше­му о суще­ст­во­ва­нии в Орти­гии зна­ме­ни­то­го свя­ти­ли­ща Арте­ми­ды. Кро­ме того, ст. 19 явно при­мы­ка­ет по смыс­лу к ст. 13, посколь­ку обра­щен не к Лето, а к Апол­ло­ну.

Ст. 25. Спеть ли… — У Вере­са­е­ва сно­ва про­пуск — остав­ле­ны без пере­во­да ст. 20—24

Всюду обы­чай есть, Феб, про­слав­лять тебя радост­ной пес­ней,
Всюду, на всех ост­ро­вах, на лугах, что ско­ти­ну пита­ют,
Все почи­та­ют тебя: и хол­мы, и высо­кие горы,
Реки, теку­щие с гор, что впа­да­ют в без­дон­ное море.
[Гава­ни и бере­га, что спус­ка­ют­ся к шум­но­му морю.]

На этот раз изъ­я­тие сти­хов 20—23 пред­став­ля­ет­ся не столь убеди­тель­ным (ст. 24, в сущ­но­сти, повто­ря­ет ст. 23; к тому же ниче­го не извест­но о спе­ци­аль­ном куль­те Апол­ло­на в при­бреж­ных мест­но­стях и гава­нях). В поль­зу ате­те­зы (исклю­че­ния) гово­рит раз­ве толь­ко сход­ство со ст. 144—145.

Ст. 31. Эги­на — ост­ров в Саро­ни­че­ском зали­ве; Евбея — См.: «Труды и Дни», 651 и при­меч.

Ст. 32. Пепа­реф — ост­ров, рас­по­ло­жен­ный на запад от север­ной око­неч­но­сти Евбеи; Пей­ре­с­кие Эги — по-види­мо­му, опис­ка пере­вод­чи­ка. В ори­ги­на­ле речь идет об Эгах (на Евбее) и Пире­си­ях, рас­по­ло­жен­ных в Фес­са­лии.

Ст. 33. Фра­кий­ский Афон — гора, завер­шаю­щая один из отро­гов полу­ост­ро­ва Хал­кида; Пели­он. — См.: «Ката­лог жен­щин», фр. 21, 2 и при­меч.

Ст. 34. Само­фра­кия — ост­ров в север­ной части Эгей­ско­го моря. Идские горы. — Веро­ят­но, име­ет­ся в виду гора в Тро­аде, у под­но­жия кото­рой со вре­ме­нем воз­никнет Троя.

Ст. 35. Ски­рос — См.: «Кипр­ские пес­ни», фр. 15 и при­меч.; Фокея — город на побе­ре­жье Малой Азии; Авто­ка­ны — пред­го­рье близ Фокеи.

Ст. 36—38. Имброс, Лем­нос, Лес­бос, Хиос — боль­шие ост­ро­ва в севе­ро-восточ­ной части Эгей­ско­го моря. Лес­бос назван Эоли­о­на Мака­ра оби­тель, так как, по пре­да­нию, он был засе­лен под руко­вод­ст­вом неко­е­го Мака­ра, сына Эола.

Ст. 39. Мимант — гора на мало­азий­ском побе­ре­жье, напро­тив север­ной око­неч­но­сти Хиоса; Корик — веро­ят­но, име­ет­ся в виду Кори­кий — гора на том же побе­ре­жье, но про­тив южной око­неч­но­сти Хиоса.

Ст. 40—44. Про­дол­жа­ет­ся опи­са­ние ски­та­ний Лето в восточ­ной части Эгей­ско­го моря (посе­ще­ние горо­дов Кла­рос с горой Эса­ге­ей, Миле­та, Книда, ост­ро­вов Самос с рас­по­ло­жен­ным напро­тив мысом Мика­ле, Коса, Кар­па­фа), откуда она воз­вра­ща­ет­ся в центр Киклад­ских ост­ро­вов (Нак­сос, Парос — южнее Дело­са, Рения — сосед­ний с ним ост­ров). 42. Меро­пы. — См.: «Меро­пида».

Ст. 47. Но тре­пе­та­ли все зем­ли… — так как Гера из рев­но­сти запре­ти­ла вся­кой зем­ной твер­ди давать при­бе­жи­ще Лето, бере­мен­ной от Зев­са (ср. 97—101). Впро­чем, ниже при­во­дят­ся и дру­гие дово­ды (66—73).

Ст. 57. Гека­том­бы — сна­ча­ла жерт­во­при­но­ше­ние одной сот­ни быков, затем — вооб­ще обиль­ная жерт­ва.

Ст. 62. Кой. — См.: «Тео­го­ния», 404—408.

Ст. 85. Стикс. — См.: «Тео­го­ния», 775—806.

Ст. 87. Фебов души­стый алтарь. — В исто­ри­че­скую эпо­ху храм Апол­ло­на на Дело­се являл­ся одним из его глав­ных обще­эл­лин­ских свя­ти­лищ. См. 146—164.

Ст. 93. Феми­да. — См.: «Тео­го­ния», 16, 901. Ихнея — то есть почи­та­е­мая в горо­де Ихны в фес­са­лий­ской Фтио­ти­де, счи­тав­шей­ся местом рож­де­ния Ахил­ла.

Ст. 94. Рея, Амфи­т­ри­та, Дио­на. — См.: «Тео­го­ния», 135, 453—458; 244; 17. Здесь Амфи­т­ри­та высту­па­ет, оче­вид­но, не как одна из нере­ид, а как супру­га Посей­до­на.

Ст. 96 в пере­во­де про­пу­щен:

Ибо в чер­то­гах она оста­ва­лась сби­ра­те­ля мол­ний.

Неко­то­рые изда­те­ли счи­та­ют этот стих позд­ней встав­кой, близ­кой по смыс­лу к ст. 98.

Ст. 97. Или­фия. — См.: «Тео­го­ния», 922.

Ст. 102. Ирида. — См.: «Тео­го­ния», 266, 780—787.

Ст. 124 сл. Нек­тар, амвро­сия — бес­те­лес­ная пища богов. Ср.: «Тео­го­ния», 640, 642, 796; «Каталог жен­щин», фр. 12, 21—23.

Ст. 131. …любез­ную лиру. — Вер­сия, нахо­дя­ща­я­ся в про­ти­во­ре­чии с гоме­ров­ским гим­ном к Гер­ме­су, где Апол­лон полу­ча­ет лиру в пода­рок от сво­е­го млад­ше­го бра­та, см. 476—490.

Ст. 136—138. Сти­хи, про­пу­щен­ные в неко­то­рых руко­пи­сях, изы­ма­ют­ся и отдель­ны­ми современ­ны­ми изда­те­ля­ми:

136 Поросль узрев­ши Лето и вла­ды­ки Зеве­са-Кро­нида,
В радо­сти, что Апол­лон избрал его соб­ст­вен­ным домом
Средь ост­ро­вов и земель, воз­лю­бив его всею душою.

Серь­ез­ных дово­дов в поль­зу сохра­не­ния или изъ­я­тия этих сти­хов нет.

Ст. 146—150. Сти­хи эти цити­ру­ет в сво­ей «Исто­рии» Фукидид (III, 104), одна­ко с неко­то­ры­ми лек­си­че­ски­ми откло­не­ни­я­ми от тек­ста, зафик­си­ро­ван­но­го руко­пи­ся­ми. Воз­мож­но, существовали раз­ные редак­ции гим­на и Фукидиду была извест­на более древ­няя.

Ст. 172. Оби­та­ет на Хио­се он… — сло­ва, в кото­рых виде­ли намек на Гоме­ра. Вер­нее, одна­ко, пред­по­ло­жить, что Делос посе­щал (и, воз­мож­но, явля­ет­ся авто­ром гим­на) кто-нибудь из предста­ви­те­лей шко­лы рап­со­дов, суще­ст­во­вав­шей на Хио­се.

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая