Оглавление <<< Следующая
Гнев, богиня,[1] воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный,[2] который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих[3] распростер их в корысть плотоядным[4]
5 Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля),[5]
С оного дня,[6] как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов[7] Атрид и герой Ахиллес благородный.[8]
Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?
Сын громовержца и Леты[9] - Феб,[10] царем[11] прогневленный,
10 Язву на воинство злую навел; погибали народы[12]
В казнь, что Атрид[13] обесчестил жреца непорочного Хриса.
Старец, он приходил к кораблям[14] быстролетным ахейским
Пленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкуп
И держа в руках, на жезле золотом,[15] Аполлонов
15 Красный венец,[16] умолял убедительно всех он ахеян,
Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской:
"Чада Атрея и пышнопоножные мужи ахейцы![17]
О! да помогут вам боги, имущие домы в Олимпе,[18]
Град Приамов[19] разрушить и счастливо в дом возвратиться;
20 Вы ж свободите мне милую дочь и выкуп примите,
Чествуя Зевсова сына, далеко разящего Феба".
Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы
Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;
Только царя Агамемнона было то не любо сердцу;
25 Гордо[20] жреца отослал и прирек ему грозное слово:
"Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами!
Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться!
Или тебя не избавит ни скиптр,[21] ни венец Аполлона.
Деве свободы не дам я; она обветшает в неволе,
30 В Аргосе,[22] в нашем дому, от тебя, от отчизны далече -
Ткальный стан обходя[23] или[24] ложе со мной разделяя.
Прочь удались и меня ты не гневай, да здрав возвратишься!"
Рек он; и старец трепещет и, слову царя покоряся,
Идет, безмолвный, по брегу немолчношумящей пучины.
35 Там, от судов удалившися, старец взмолился печальный
Фебу царю, лепокудрыя Леты могущему сыну:
"Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишь[25]
Хрису, священную Киллу[26] и мощно царишь в Тенедосе,[27]
Сминфей![28] если когда я храм твой священный[29] украсил,[30]
40 Если когда пред тобой возжигал я тучные бедра[31]
Коз и тельцов, - услышь и исполни одно мне желанье:
Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими![32]
Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:
Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
45 Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;[33]
Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.
Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;
Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.
50 В самом начале на месков[34] напал он и псов празднобродных;[35]
После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;
Частые трупов костры[36] непрестанно пылали по стану.
Девять дней на воинство божие стрелы[37] летали;
В день же десятый Пелид[38] на собрание созвал ахеян.[39]
55 В мысли ему то вложила богиня державная Гера:[40]
Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.
Быстро сходился народ, и, когда воедино собрался,
Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:
"Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,
60 В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.
Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.
Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка,[41]
Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):
Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?
65 Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?
Или от агнцев и избранных коз благовонного тука[42]
Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?"
Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонма
Калхас восстал Фесторид,[43] верховный[44] птицегадатель.
70 Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,[45]
И ахеян суда по морям предводил к Илиону
Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.
Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:
"Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,
75 Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?[46]
Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно
Сам ты меня защитить и словами готов и руками.
Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный
Царь аргивян и которому все покорны ахейцы.
80 Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:
Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя[47] и смиряет,
Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,
В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?"
Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:
85 "Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!
Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,
Молишься ты, открывая данаям вещания бога:
Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,
Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет
90 В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,
Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской".
Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:
"Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен
Феб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,
95 Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.
Феб за него покарал, и бедами еще покарает,
И от пагубной язвы разящей руки не удержит[48]
Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной
Дщери его черноокой[49] и в Хрису святой не представят
100 Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость преклоним".
Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся
Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,
Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце[50]
Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.
105 Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:
"Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!
Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;
Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.[51]
Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,
110 Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,[52]
Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хрисеиды[53]
Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву
В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре,[54]
Девою взятой в супруги;[55] ее Хрисеида не хуже
115 Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами![56]
Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:
Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.
Вы ж мне в сей день замените награду,[57] да в стане аргивском
Я без награды один не останусь: позорно б то было;
120 Вы же то видите все - от меня отходит награда".
Первый ему отвечал Пелейон,[58] Ахиллес быстроногий!
"Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!
Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?
Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:
125 Что в городах разоренных[59] мы добыли, все разделили;
Снова ж, что было дано, отбирать у народа - позорно!
Лучше свою возврати, в угождение богу. Но после
Втрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,
Если дарует Зевс крепкостенную Трою разрушить".
130 Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:
"Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,
Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить не успеешь.
Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,
Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..
135 Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,
Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.
Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгну
Или твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;
Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!
140 Но об этом беседовать можем еще мы и после.
Ныне черный корабль[60] на священное море[61] ниспустим,[62]
Сильных гребцов изберем, на корабль гекатомбу[63] поставим
И сведем Хрисеиду, румяноланитую деву.
В нем да воссядет начальником муж от ахеян советных,[64]
145 Идоменей,[65] Одиссей Лаэртид иль Аякс Теламонид[66]
Или ты сам, Пелейон, из мужей в ополченье страшнейший!
Шествуй и к нам Аполлона умилостивь жертвой священной!"
Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:
"Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
150 Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,
Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:
Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;[67]
155 В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,
Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяют
Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские.
Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный![68]
160 Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,
Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,
Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..
Но с тобой никогда не имею награды я равной,
Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют.
165 Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной брани
Руки мои подымают, всегда, как раздел наступает,
Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятным
В стан не ропща возвращаюсь, когда истомлен ратоборством.
Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней
170 В дом возвратиться на быстрых судах; посрамленный тобою,
Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ".
Быстро воскликнул к нему повелитель мужей Агамемнон:
"Что же, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я
Ради меня оставаться; останутся здесь и другие;
175 Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель.
Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!
Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.[69]
Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.
В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;
180 Властвуй своими фессальцами![70] Я о тебе не забочусь;
Гнев твой вменяю в ничто; а, напротив, грожу тебе так я:
Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;
Я возвращу, - и в моем корабле и с моею дружиной
Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду[71]
185 Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,
Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился
Равным себя мне считать и дерзко верстаться[72] со мною!"
Рек он, - и горько Пелиду то стало: могучее сердце
В персях героя власатых[73] меж двух волновалося мыслей:[74]
190 Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,
Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;
Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.
В миг, как подобными думами разум и душу волнуя,
Страшный свой меч из ножон извлекал он, - явилась Афина,
195 С неба слетев; ниспослала ее златотронная Гера,
Сердцем любя и храня обоих браноносцев; Афина,[75]
Став за хребтом, ухватила за русые кудри Пелида,
Только ему лишь явленная, прочим незримая в сонме.[76]
Он ужаснулся и, вспять обратяся, познал несомненно
200 Дочь громовержцеву: страшным огнем ее очи горели.[77]
К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи:
"Что ты, о дщерь Эгиоха,[78] сюда низошла от Олимпа?
Или желала ты видеть царя Агамемнона буйство?
Но реку я тебе, и реченное скоро свершится:
205 Скоро сей смертный своею гордынею душу погубит!"[79]
Сыну Пелея рекла светлоокая дщерь Эгиоха:
"Бурный твой гнев укротить я, когда ты бессмертным покорен,
С неба сошла; ниспослала меня златотронная Гера;
Вас обоих равномерно и любит она, и спасает.
210 Кончи раздор, Пелейон, и, довольствуя гневное сердце,
Злыми словами язви, но рукою меча не касайся.
Я предрекаю, и оное скоро исполнено будет:[80]
Скоро трикраты тебе знаменитыми столько ж дарами
Здесь за обиду заплатят: смирися и нам повинуйся".
215 К ней обращайся вновь, говорил Ахиллес быстроногий:
"Должно, о Зевсова дщерь, соблюдать повеления ваши.
Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет:
Кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют".
Рек, и на сребряном черене стиснул могучую руку
220 И огромный свой меч в ножны опустил, покоряся
Слову Паллады; Зевсова дочь вознеслася к Олимпу,
В дом Эгиоха отца, небожителей к светлому сонму.
Но Пелид быстроногий суровыми снова словами
К сыну Атрея вещал и отнюдь необуздывал гнева:
225 "Грузный вином, со взорами песьими, с сердцем еленя!
Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,
Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужами
Сердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.
Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян
230 Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет.
Царь пожиратель народа![81] Зане над презренными царь ты, -
Или, Атрид, ты нанес бы обиду, последнюю в жизни!
Но тебе говорю, и великою клятвой клянуся,
Скипетром сим[82] я клянуся, который ни листьев, ни ветвей
235 Вновь не испустит, однажды оставив свой корень на холмах,
Вновь не прозябнет, - на нем изощренная медь обнажила
Листья и кору, - и ныне который ахейские мужи
Носят в руках судии, уставов Зевесовых стражи,[83] -
Скиптр сей тебе пред ахейцами будет великою клятвой:
240 Время придет, как данаев сыны пожелают Пелида.
Все до последнего; ты ж, и крушася, бессилен им будешь
Помощь подать, как толпы их от Гектора мужеубийцы
Свергнутся в прах; и душой ты своей истерзаешься, бешен
Сам на себя, что ахейца храбрейшего так обесславил".[84]
245 Так произнес, и на землю стремительно скипетр он бросил,
Вкруг золотыми гвоздями блестящий, и сел меж царями.
Против Атрид Агамемнон свирепствовал сидя; и
Нестор Сладкоречивый восстал, громогласный вития пилосский:[85]
Речи из уст его вещих, сладчайшие меда, лилися.
250 Два поколенья уже современных ему человеков
Скрылись, которые некогда с ним возрастали и жили
В Пилосе пышном; над третьим уж племенем царствовал старец.
Он, благомыслия полный, советует им и вещает:
"Боги! великая скорбь на ахейскую землю приходит!
255 О! возликует Приам и Приамовы гордые чада,
Все обитатели Трои безмерно восхитятся духом,
Если услышат, что вы воздвигаете горькую распрю, -
Вы, меж данаями первые в сонмах и первые в битвах!
Но покоритесь, могучие! оба меня вы моложе,
260 Я уже древле видал знаменитейших вас браноносцев;
С ними в беседы вступал, и они не гнушалися мною.
Нет, подобных мужей не видал я и видеть не буду,
Воев, каков Пирифой и Дриас, предводитель народов,
Грозный Эксадий, Кеней, Полифем, небожителям равный,[86]
265 И рожденный Эгеем Тесей,[87] бессмертным подобный!
Се человеки могучие, слава сынов земнородных![88]
Были могучи они, с могучими в битвы вступали,
С лютыми чадами гор, и сражали их боем ужасным.[89]
Был я, однако, и с оными в дружестве, бросивши Пилос,
270 Дальную Апии землю:[90] меня они вызвали сами.
Там я, по силам моим,[91] подвизался; но с ними стязаться
Кто бы дерзнул от живущих теперь человеков наземных?[92]
Но и они мой совет принимали и слушали речи.
Будьте и вы послушны: слушать советы полезно.
275 Ты, Агамемнон, как ни могущ, не лишай Ахиллеса
Девы: ему как награду ее даровали ахейцы.
Ты, Ахиллес, воздержись горделиво с царем препираться:
Чести подобной доныне еще не стяжал ни единый
Царь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой.[93]
280 Мужеством ты знаменит, родила тебя матерь-богиня;[94]
Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных.
Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю,
Гнев отложи на Пелида героя, который сильнейший
Всем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской".
285 Быстро ему отвечал повелитель мужей, Агамемнон:
"Так справедливо ты все и разумно, о старец, вещаешь;
Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,
Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,
Хочет указывать всем; но не я покориться намерен.
290 Или, что храбрым его сотворили бессмертные боги,
Тем позволяет ему говорить мне в лицо оскорбленья?"
Гневно его перервав, отвечал Ахиллес благородный:
"Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,
Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.
295 Требуй того от других, напыщенный властительством;[95] мне же
Ты не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!
Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:
В битву с оружьем в руках никогда за плененную деву
Я не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отымайте, что дали!
300 Что до корыстей других, в корабле[96] моем черном хранимых,
Противу воли моей ничего ты из них не похитишь!
Или, приди и отведай, пускай и другие увидят:
Черная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!"
Так воеводы жестоко друг с другом словами сражаясь,
305 Встали от мест и разрушили сонм пред судами ахеян.
Царь Ахиллес к мирмидонским своим кораблям быстролетным
Гневный отшел, и при нем Менетид[97] с мирмидонской дружиной.[98]
Царь Агамемнон легкий корабль ниспустил на пучину,
Двадцать избрал гребцов, поставил на нем гекатомбу,
310 Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,
Взвел на корабль: повелителем стал Одиссей многоумный;
Быстро они, устремяся, по влажным путям[99] полетели.
Тою порою Атрид повелел очищаться[100] ахейцам:
Все очищались они и нечистое в море метали.[101]
315 После, избрав совершенные Фебу царю гекатомбы,[102]
Коз и тельцов сожигали у брега бесплодного моря;[103]
Туков воня до небес восходила с клубящимся дымом.
Так аргивяне трудилися в стане; но царь Агамемнон
Злобы еще не смирял и угроз не забыл Ахиллесу:
320 Он, призвав пред лицо Талфибия и с ним Эврибата,
Верных клевретов и вестников, так заповедовал, гневный:
"Шествуйте, верные вестники, в сень Ахиллеса Пелида;
За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:
Если же он не отдаст, возвратитеся - сам я исторгну:
325 С силой к нему я приду, и преслушному горестней будет".
Так произнес и послал, заповедавши грозное слово.
Мужи пошли неохотно по берегу шумной пучины;
И, приближася к кущам и быстрым судам мирмидонов,
Там обретают его, перед кущей своею сидящим
330 В думе; пришедших увидя, не радость Пелид обнаружил.[104]
Оба смутились они и в почтительном страхе к владыке
Стали, ни вести сказать, ни его вопросить не дерзая.
Сердцем своим то проник и вещал им Пелид благородный:
"Здравствуйте, мужи глашатаи, вестники бога и смертных![105]
335 Ближе предстаньте; ни в чем вы не винны, но царь Агамемнон!
Он вас послал за наградой моей, за младой Брисеидой.
Друг, благородный Патрокл,[106] изведи и отдай Брисеиду;
Пусть похищают; но сами они же свидетели будут
И пред сонмом богов, и пред племенем всех человеков.
340 И пред царем сим неистовым, - ежели некогда снова
Нужда настанет во мне, чтоб спасти от позорнейшей смерти
Рать остальную... свирепствует, верно, он, ум погубивши;
Свесть настоящего с будущим он не умея, не видит,
Как при судах обеспечить спасение рати ахейской!"
345 Рек, и Менетиев сын покорился любезному другу.
За руку вывел из сени прекрасноланитую деву,
Отдал послам; и они удаляются к сеням ахейским;
С ними отходит печальная дева.[107] Тогда, прослезяся,
Бросил друзей Ахиллес, и далеко от всех, одинокий,
350 Сел у пучины седой, и, взирая на понт темноводный,
Руки в слезах простирал, умоляя любезную матерь:
"Матерь! Когда ты меня породила на свет кратковечным,
Славы не должен ли был присудить мне высокогремящий
Зевс Эгиох? Но меня никакой не сподобил он чести![108]
355 Гордый могуществом царь, Агамемнон, меня обесчестил:
Подвигов бранных награду похитил и властвует ею!"
Так он в слезах вопиял; и услышала вопль его матерь,
В безднах сидящая моря, в обители старца Нерея.[109]
Быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла,
360 Села близ милого сына, струящего горькие слезы;
Нежно ласкала рукой, называла и так говорила:
"Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила
Сердце твое? не скрывайся, поведай, да оба мы знаем".
Ей, тяжело застонав, отвечал Ахиллес быстроногий:
365 "Знаешь, о матерь: почто тебе, знающей все, возвещать мне?[110]
Мы на священные[111] Фивы,[112] на град Этионов[113] ходили;
Град разгромили, и все, что ни взяли, представили стану;
Все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили:
Сыну Атрееву Хрисову дочь леповидную дали.
370 Вскоре Хрис, престарелый священник царя Аполлона,
К черным предстал кораблям аргивян меднобронных, желая
Пленную дочь искупить; и, принесши бесчисленный выкуп[114]
И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов
Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян,
375 Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской.
Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы
Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;
Но Атриду царю, одному, не угодно то было:
Гордо жреца он отринул, суровые речи вещая.
380 Жрец огорчился и вспять отошел; но ему сребролукий
Скоро молящемусь внял, Аполлону любезен был старец:
Внял и стрелу истребленья послал на данаев;[115] народы
Гибли, толпа на толпе, и бессмертного стрелы летали
С края на край по широкому стану. Тогда прорицатель,
385 Калхас премудрый, поведал священные Феба глаголы.
Первый советовал я укротить раздраженного бога.
Гневом вспылал Агамемнон и, с места, свирепый, воспрянув,
Начал словами грозить, и угрозы его совершились!
В Хрису священника дщерь быстроокие чада ахеян
390 В легком везут корабле и дары примирения богу.
Но недавно ко мне приходили послы и из кущи
Брисову дщерь увели, драгоценнейший дар мне ахеян![116]
Матерь! когда ты сильна, заступися за храброго сына!
Ныне ж взойди на Олимп и моли всемогущего Зевса,
395 Ежели сердцу его угождала ты словом иль делом.
Часто я в доме родителя, в дни еще юности, слышал,
Часто хвалилася ты, что от Зевса, сгустителя облак,[117]
Ты из бессмертных одна отвратила презренные козни,
В день, как отца оковать олимпийские боги дерзнули,
400 Гера и царь Посейдаон[118] и с ними Афина Паллада.
Ты, о богиня, представ, уничтожила ковы на Зевса;
Ты на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,
Коему имя в богах Бриарей,[119] Эгеон - в человеках:[120]
Страшный титан,[121] и отца своего превышающий силой,[122]
405 Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый.
Боги его ужаснулись и все отступили от Зевса.
Зевсу напомни о том и моли, обнимая колена,
Пусть он, отец, возжелает в боях поборать за пергамлян,[123]
Но аргивян, утесняя до самых судов и до моря,
410 Смертью разить, да своим аргивяне царем насладятся;[124]
Сам же сей царь многовластный, надменный Атрид, да познает,
Сколь он преступен, ахейца храбрейшего так обесчестив".[125]
Сыну в ответ говорила Фетида, лиющая слезы:
"Сын мой! Почто я тебя воспитала, рожденного к бедствам!
415 Даруй, Зевес,[126] чтобы ты пред судами без слез и печалей
Мог оставаться. Краток твой век, и предел его близок!
Ныне ты вместе - и всех кратковечней, и всех злополучней!
В злую годину, о сын мой, тебя я в дому породила!
Но вознесусь на Олимп многоснежный; метателю молний
420 Все я поведаю, Зевсу: быть может, вонмет он моленью.
Ты же теперь оставайся при быстрых судах мирмидонских,
Гнев на ахеян питай и от битв удержись совершенно.
Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана[127]
С сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным;[128]
425 Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу;
И тогда я пойду к меднозданному[129] Зевсову дому,
И к ногам припаду, и царя умолить уповаю".
Слово скончала и скрылась, оставя печального сына,
В сердце питавшего скорбь о красноопоясанной деве,
430 Силой Атрида отъятой. Меж тем Одиссей велемудрый
Хрисы веселой[130] достиг с гекатомбой священною Фебу.
С шумом легкий корабль вбежал в глубодонную пристань,
Все паруса опустили, сложили на черное судно,
Мачту к гнезду притянули, поспешно спустив на канатах,
435 И корабль в пристанище дружно пригнали на веслах.
Там они котвы бросают, причалы к пристанищу вяжут.
И с дружиною сами сходят на берег пучины,
И низводят тельцов, гекатомбу царю Аполлону,
И вослед Хрисеида на отчую землю нисходит.
440 Деву тогда к алтарю повел Одиссей благородный,
Старцу в объятия отдал и словом приветствовал мудрым:
"Феба служитель! Меня посылает Атрид Агамемнон
Дочерь тебе возвратить, и Фебу царю гекатомбу
Здесь за данаев принесть, да преклоним на милость владыку,
445 В гневе на племя данаев пославшего тяжкие бедства".
Рек, и вручил Хрисеиду, и старец с веселием обнял
Милую дочь. Между тем гекатомбную славную жертву[131]
Вкруг алтаря велелепного стройно становят ахейцы,[132]
Руки водой омывают и соль и ячмень подымают.
450 Громко Хрис возмолился, горе воздевающий руки:
"Феб сребролукий, внемли мне! о ты, что хранящий обходишь[133]
Хрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе!
Ты благосклонно и прежде, когда я молился, услышал
И прославил меня, поразивши бедами ахеян;
455 Так и ныне услышь и исполни моление старца:
Ныне погибельный мор отврати от народов ахейских".
Так он взывал, - и услышал его Аполлон сребролукий.
Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы,
Выи им подняли вверх,[134] закололи, тела освежили,
460 Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли[135]
Вдвое кругом и на них положили останки сырые.
Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;
Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.
Бедра сожегши они и вкусивши утроб[136] от закланных,
465 Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,
Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.
Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили;
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;
И когда питием и пищею глад утолили,
470 Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,
Кубками всех обносили, от правой страны начиная.
Целый ахеяне день ублажали пением бога;
Громкий пеан[137] Аполлону ахейские отроки[138] пели,
Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.
475 Солнце едва закатилось и сумрак на землю спустился,
Сну предалися пловцы у причал мореходного судна.
Но лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,
В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.
С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.
480 Мачту поставили, парусы белые все распустили;
Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,
Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;
Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.
После, как скоро достигли ахейского ратного стана,
485 Черное судно они извлекли на покатую сушу
И, высоко, на песке,[139] подкативши огромные бревна,[140]
Сами расселись вдруг по своим кораблям и по кущам.
Он между тем[141] враждовал, при судах оставаяся черных,
Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.
490 Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,
Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,
Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.
С оной поры[142] наконец двенадцать денниц совершилось,[143]
И на светлый Олимп возвратилися вечные боги
495 Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла Фетида
Сына молений; рано возникла из пенного моря,
С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;
Там, одного восседящего, молний метателя Зевса
Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;
500 Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена[144]
Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,
Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:
"Если когда я, отец наш,[145] тебе от бессмертных угодна
Словом была или делом, исполни одно мне моленье!
505 Сына отмети мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;
Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:
Сам у него и похитил награду, и властвует ею.
Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион!
Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы
510 Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят".
Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель
Долго безмолвный сидел; а она, как объяла колена,
Так и держала, припавши, и снова его умоляла:
"Дай непреложный обет, и священное мание сделай,
515 Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,
Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся".
Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:
"Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь[146]
Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;
520 Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною
Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.
Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит
Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:
Зри, да уверена будешь, - тебе я главой помаваю.
525 Се от лица моего для бессмертных богов величайший[147]
Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,
И не свершиться не может, когда я главой помаваю".
Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:[148]
Быстро власы благовонные[149] вверх поднялись у Кронида
530 Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный...
Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида
Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;
Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали
В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных
535 Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.
Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера
Все познала, увидя, как с ним полагала советы
Старца пучинного дочь, среброногая[150] матерь Пелида.
Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:
540 "Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?
Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно
Тайные думы держать; никогда ты собственной волей
Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!"
Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:
545 "Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;
Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!
Что невозбранно познать, никогда никто не познает
Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.
Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,
550 Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных".
К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:
"Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?
Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать
Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.
555 Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит
Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида!
Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;
Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида
Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами".
560 Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:
"Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!
Но произвесть ничего не успеешь; более только
Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!
Если соделалось так,[151] - без сомнения, мне то угодно!
565 Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!
Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,
Если, восстав, наложу на тебя необорные руки".
Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня
И безмолвно сидела, свое победившая сердце.
570 Смутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.
Тут олимпийский художник, Гефест, беседовать начал,
Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:
"Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,
Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!
575 Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет
Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!
Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,
Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертный
Гневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.
580 Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,
Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!
Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,
И немедленно к нам Олимпиец милостив будет".
Так произнес и, поднявшись, блистательный кубок двудонный[152]
585 Матери милой подносит и снова так ей вещает:
"Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!
Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть
Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,[153]
Помощь подать: тяжело Олимпийцу[154] противиться Зевсу!
590 Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,[155]
Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:[156]
Несся стремглав я весь день[157] и с закатом блестящего солнца
Пал на божественный Лемнос,[158] едва сохранивший дыханье.
Там синтийские мужи[159] меня дружелюбно прияли".[160]
595 Рек; улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,
И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.
Он и другим небожителям, с правой страны[161] начиная,
Сладостный нектар[162] подносит, черпая кубком из чаши.
Смех несказанный воздвигли[163] блаженные жители неба,
600 Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.
Так во весь день до зашествия солнца блаженные боги
Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем
Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,[164]
Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом.
605 Но когда закатился свет блистательный солнца,
Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,
Где небожителю каждому дом на холмистом Олимпе
Мудрый Гефест хромоногий[165] по замыслам творческим[166] создал.
Зевс к одру своему отошел, олимпийский блистатель,
610 Где и всегда почивал, как сон посещал его сладкий;
Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера.
[1] богиня — Имеется в виду муза. Ср. аналогичное обращение поэта в первом стихе «Одиссеи»: «Муза, скажи мне о том многоопытном муже...». Во II песни «Илиады» (стт. 484 слл.) поэт, переходя к новому разделу — так называемому «Каталогу кораблей», — снова обратится за помощью к музам.
[2] Грозный (гнев) — Точный смысл эпитета гнева в греческом тексте: «достойный погибели; проклятый».
[3] самих — Тела здесь противопоставлены душам; при этом для Гомера понятия человек, личность неразрывно связаны с телом, а душа, отправляющаяся после смерти человека в царство Аида, всего лишь его тень.
[4] 3—4 Ср. ст. XI, 55, где повторяется та же мысль, хотя там говорится не о душах, а о головах героев.
[5] совершалася Зевсова воля — Выражение это повторялось в «Киприях», где «воля Зевса» заключалась в том, чтобы облегчить положение Геи — Земли, уменьшив количество обременяющих ее людей, и для этого вызвать Троянскую войну. Здесь речь идет о решении Зевса дать на время перевес троянцам, пока не будет отомщена обида, нанесенная Агамемноном Ахиллу. За это время от руки троянцев погибли многие ахейцы.
[6] С оного дня — Относится к воспой (ст. 1). Поэт заранее объявляет, какой раздел сюжета о Троянской войне охватит его поэма: начиная со ссоры Агамемнона с Ахиллом. Ср.: Од., VIII, 500, где Демодок начинает свою песнь с момента притворного отплытия ахейцев, оставивших под Троей троянского коня.
[7] Пастырь народов — Постоянный эпитет Агамемнона.
[8] ...герой Ахиллес благородный — букв.: божественный Ахилл — постоянная характеристика Ахилла в «Илиаде».
[9] Лета — Лето или у римлян Латона — одна из супруг Зевса, мать Аполлона и Артемиды.
[10] Феб — Аполлон, малоазийское божество, воспринятое греческой религией в послемикенскую эпоху. Малоазийские истоки культа Аполлона отразились в «Илиаде» в том, что Аполлон выступает как защитник троянцев.
[11] царем — Агамемноном.
[12] народы — точнее: воины; см. также ст. 126 и др.; ср. древнерусское «люди» в значении «воины, дружина».
[13] Атрид — сын Атрея, Агамемнон.
[14] к кораблям — Ахейцы расположились перед Троей лагерем вдоль ряда вытащенных на сушу кораблей.
[15] на жезле золотом — отделанном золотом.
[16] 14—15 Венок из шерсти на жезл надевали являвшиеся с просьбой или искавшие защиты (см.: Эсхил. «Умоляющие». Ст. 23; Вергилий. «Энеида». II, 430).
[17] 17 На памятниках микенского искусства микенские воины в отличие от своих противников изображались в поножах.
[18] в Олимпе — В гомеровских поэмах резиденция богов Олимп то отождествляется с горой в северной Греции, то оказывается на небе.
[19] Град Приамов — Троя.
[20] Гордо — букв.: «плохо, злобно».
[21] скиптр — знак жреческого достоинства; см. выше ст. 14.
[22] В Аргосе — Аргос здесь обозначает пелопоннесское царство Агамемнона со столицей в Микенах. В городе Аргосе царствовал, согласно «Илиаде», Диомед (см. ниже: II, 559 слл.).
[23] Ткальный стан обходя — Работа на примитивном ткацком станке того времени требовала непрерывного хождения взад и вперед у станка.
[24] или — у Гомера «и».
[25] хранящий, обходишь — В качестве бога-покровителя. Ср.: Эсхил. «Семеро против Фив». Ст. 174.
[26] Хриза... Килла — города в Троаде; от названия города Хризы образовано и имя жреца Хриза.
[27] Тенедос — остров в Эгейском море у берегов Троады и город на нем.
[28] Сминфей — букв, мышиный бог; культовое прозвище Аполлона в Троаде как владыки мышей и защитника от этих животных, губящих зерно и распространяющих чуму. Здесь этот эпитет предваряет картину распространения эпидемии, вызванной стрелами Аполлона.
[29] священный — букв.: приятный (для тебя).
[30] храм ~ украсил — букв.: «покрыл кровлей»; памятники микенского искусства изображают небольшие святилища, которые легко мог покрыть кровлей собственными руками один человек, нечто вроде навеса над статуей божества под открытым небом.
[31] тучные бедра — Богам в жертву приносились отборные части туши животного, завернутые в ломти жира.
[32] 37—42 Характерный образец одного из древнейших типов обращения к божеству: оно содержит призыв божества с обращением к нему по имени или культовому эпитету, ссылку на услуги, оказанные божеству, и, наконец, обращенную к нему вполне конкретную просьбу. Ср. стт. 451—456 с примеч.
[33] отовсюду закрытый — т. е. закрытый с обоих концов.
[34] месков — лошаков и мулов, которых использовали для перевозки тяжестей (ср.: XXIII, 115 сл.), в то время как лошадей запрягали в боевые колесницы.
[35] празднобродных — Употребленный у Гомера эпитет в действительности значит «быстрый». В стт. XVIII, 283 и XVIII, 578 Гнедич переводит его правильно.
[36] трупов костры — Греки в разные эпохи, в том числе и во времена Гомера, практиковали как сожжение, так и захоронение трупов, но в гомеровских поэмах упоминается только сожжение тел умерших с последующим захоронением праха.
[37] божие стрелы — стрелы Аполлона.
[38] Пелид — Ахилл; созвать собрание войска имел по обычаю право любой из царей.
[39] 53—54 Девять дней ~ В день же десятый — обычное у Гомера обозначение неопределенного промежутка времени; см.: Ил., VI, 174—175; Ил., XXIV, 610—612 и др.
[40] 55—56 Гера ненавидит Трою и покровительствует ахейцам.
[41] пророка — гадателя, прежде всего прорицателя по полету птиц (см. ниже: ст. 69); гадатели и в послегомеровскую эпоху сопровождали греческие армии.
[42] благовонного тука — Богам доставлял удовольствие дым от сгоревшего при жертвоприношении жира.
[43] Фесторид — сын Фестора, по позднейшим легендам, также прорицателя, участника похода аргонавтов.
[44] верховный — букв, наилучший.
[45] все, что минуло, что есть и что будет — Формула, обозначающая универсальное знание.
[46] 74—75 В подлиннике не вопрос, а утверждение.
[47] хотя — В подлиннике «даже если»; Калхас предвидит и возможность немедленной расправы.
[48] 97 Античным филологам был известен вариант чтения этого стиха, дающий более удовлетворительный смысл: «...и он не раньше отвратит от данайцев постыдную погибель».
[49] черноокой — Соответствующий эпитет скорее значит «с дивным взором».
[50] сердце — букв.: «грудобрюшная преграда» (диафрагма), которую во времена Гомера греки считали средоточием эмоций.
[51] 106—108 По-видимому, намек на требование Калхаса принести в жертву Ифиге-нию, дочь Агамемнона, о чем рассказывалось в «Киприях».
[52] 109—110 В греческом тексте Агамемнон, хотя и разгневанный словами Калхаса, не выражает, однако, сомнения в правильности передачи им воли Аполлона.
[53] Хрисеиды — дочери Хриза.
[54] Клитемнестра — В «Одиссее» (XI, 409—434; XXIV, 199—202) и в позднейшей традиции (см. особенно трагедию Эсхила «Агамемнон») рассказывалось об умерщвлении Агамемнона Клитемнестрой совместно с ее любовником Эгисфом после возвращения Агамемнона с победой из-под Трои.
[55] девою взятой в супруги — Соответствующий гомеровский эпитет, по-видимому, имеет значение «законная жена».
[56] делами — в женских работах, рукоделии.
[57] награда — почетная доля, выделявшаяся царю до общего дележа добычи между воинами.
[58] Пелейон — сын Пелея. 123 ахеи — т. е. ахеяне.
[59] в городах разоренных — В течение девятилетней осады Трои ахейцы, по преданию, захватили и разграбили многие соседние города. См.: IX, 328 слл.
[60] черный корабль — Постоянный эпитет кораблей в гомеровских поэмах; корабли, очевидно, были действительно черного цвета.
[61] священное море — Постоянный поэтический эпитет моря.
[62] ниспустим — Греки по возможности вытаскивали корабли на берег и держали их там до новой надобности.
[63] гекатомбу — Ср.: «жертву стотельчую» (ст. 65).
[64] советных — Речь идет о знатных воинах, участвовавших в царском совете (см.: II, 404 слл.).
[65] Идоменей — царь Крита, внук Миноса.
[66] Аякс Теламонид — Аякс сын Теламона, царя Саламина.
[67] 154 Угон скота постоянно практиковался царями и предводителями грабительских отрядов гомеровской эпохи; угон скота был обычнейшим поводом для межплеменных войн.
[68] псообразный — Собака фигурирует в гомеровских поэмах как образец бесстыдного существа. Ср. ст. 225.
[69] 177 Стих этот тождествен стиху V, 891. Естественный там, здесь этот стих, в котором Агамемнон оказывается упрекающим грозящего отъездом Ахилла в том, что ему «приятны .. .битвы», в которых Ахилл участвовал именно ради самого Агамемнона и его брата Менелая, явно неуместен. Уже Аристарх отметил его как позднейшую вставку.
[70] 180 Царство отца Ахилла Пелея — Фтия находилось в Фессалии, на реке Сперхее.
[71] Брисеиду — дочь Бриза (см. ст. 392), пленницу Ахилла.
[72] верстаться — соперничать, соревноваться.
[73] в персях героя власатых — Волосатая грудь представлялась грекам признаком гневливости человека.
[74] меж двух волновалося мыслей — Соответствующее греческое выражение повторяется в гомеровских поэмах, когда герой выбирает между двумя возможными способами действий. Ср.: VIII, 167.
[75] 195—196 Стихи почти дословно совпадают с стт. 208—209. так что мотивировка появления Афины волей Геры повторяется дважды.
[76] 198 Гомеровские боги обычно дают себя увидеть или распознать лишь избранным, тем к кому они в данный момент обращаются.
[77] 200 В гомеровском тексте, очевидно, речь идет о яростном блеске глаз Ахилла, возмущенного вмешательством богини. Ср. XIX. 17.
[78] Эгиох — Зевс, в руках которого находится внушающая страх Эгида с головой Горгоны Медузы.
[79] душу погубит — т. е. жизнь; речь здесь идет не о наказании души в духе христианства.
[80] 212—214 Слова Афины предвосхищают развитие событий, толчком к которому послужит просьба Ахилла к Фетиде уговорить Зевса дать троянцам перевес в сражениях.
[81] пожиратель народа — пожиратель общего достояния.
[82] скипетром сим — Ахилл держит в руках скипетр, который вручался глашатаем оратору в собрании войска или народа.
[83] судии, уставов Зевесовых стражи — Во время судебных разбирательств, осуществлявшихся на основе религиозно санкционированного обычного права (Зевесовы уставы), судьи также держали в руках скипетр.
[84] 233—244 Ахилл уже наметил план мести Агамемнону и уверен в успехе, получив, очевидно, достаточные для него заверения Афины (см. выше: стт. 212—214).
[85] пилосский — Нестор был царем Пилоса — города на западном побережье Пелопоннеса.
[86] 263—264 Перечисляются предводители лапифов, фессалийского племени.
[87] Тесей — афинский царь, друг Пирифоя.
[88] земнородных — У Гомера: «живущих на земле».
[89] 267—268 Речь идет о сражениях лапифов с кентаврами мифическими полулюдьми-полуконями (ср. Од., XXI, 295—304). Позднейшие мифы рассказывали о ссоре кентавров с лапифами, перешедшей в битву, но в нашем месте «Илиады» имеются в виду многократные сражения. По-видимому, автор «Илиады» знал утраченную для нас песнь о кентаврах и лапифах, отличную по содержанию от позднейших мифических версий.
[90] Апии землю — т. е. Пелопоннес.
[91] по силам моим — В греческом тексте выражение, которое в действительности, по-видимому, обозначало «самостоятельно, на свой страх и риск».
[92] 271—272 Гомеровский эпос, как и эпос других народов, идеализирует людей героических времен, о которых ведется повествование, представляет их более сильными и храбрыми, чем нынешние. Нестор у Гомера утверждает даже, что и герои Троянской войны уступают в силе воителям предыдущих поколений. Ср.: V, 302—304; XII, 378-383; 445-454.
[93] 279—280 У Гомера Нестор говорит о превосходстве любого царя над подданными. Так как Ахилл сам является царем, слова Нестора неубедительны, и стихи эти, имеющие характер сентенции, ряд исследователей считают позднейшей вставкой.
[94] матерь-богиня — Фетида, морская богиня, дочь Нерея.
[95] напыщенный властительством — Этого обращения нет в греческом тексте.
[96] в корабле — У Гомера: «около корабля», т. е. в палатке Ахилла.
[97] Менетид — сын Менетия, Патрокл — сподвижник и друг Ахилла. Поэт называет Патрокла Менетидом без дальнейших пояснений, так как рассчитывает на знакомство своих слушателей с преданиями о Троянской войне, в которых уже фигурировал Патрокл.
[98] с мирмидонской дружиной — т. е. с воинами из Фтии, над которой царствовал Ахилл.
[99] по влажным путям — т. е. по морю.
[100] очищаться — Речь идет о религиозных очистительных церемониях, в частности об омовениях, которые могли после эпидемии иметь и гигиеническое значение.
[101] нечистое в море метали — Имеются в виду, по-видимому, омовения в море у берега.
[102] совершенные ~ гекатомбы — Жертвенные животные не должны были иметь каких-либо телесных недостатков.
[103] бесплодного моря — Гомеровский эпитет моря переведен предположительно, так как его точное значение было забыто уже греками классической эпохи. Возможно, этот эпитет означал «беспредельное, бесконечное».
[104] не радость Пелид обнаружил — Ахилл не испытал радости.
[105] бога и смертных — У Гомера: «Зевса и смертных»; вестники находились под особым покровительством богов и считались неприкосновенными.
[106] Патрокл — сын Менетия из Опунта, нашедший прибежище у Пелея, отца Ахилла, спутник и друг Ахилла (см.: XI, 765 слл.; XVIII, 326 слл. и песнь XVI).
[107] печальная дева — Брисеида привязалась к Ахиллу и даже надеялась, что он сделает ее своей законной женой (см.: XIX, 297—299).
[108] 352—354 Ахилл, поскольку ему суждено богами рано погибнуть (см. ниже: стт. 414—418 и 505), желает во всяком случае снискать себе великую славу. В песни IX (411—416) Ахилл, имея возможность выбора, сознательно выбирает скорую, но славную гибель, предпочитая ее долгой бесславной жизни.
[109] 358 Фетида была выдана замуж за смертного Пелея после того, как Зевс узнал, что сыну Фетиды суждено стать сильнее своего отца, так что если на Фетиде женится сам Зевс или кто-либо из богов, сын от этого брака окажется угрозой для власти Зевса над миром. Через некоторое время после рождения Ахилла Фетида покинула Пелея и вернулась к своему отцу — морскому богу Нерею (см. Гомеровский гимн Аполлону Пифийскому, 141).
[110] 365—412 Ахилл считает себя вправе не только самовольно прекратить участие в сражениях, но и обратиться к богам с просьбой даровать победы врагу, и все это из-за несправедливого отношения к нему верховного предводителя войска Агамемнона. Такое поведение характерно для предводителя воинской дружины эпохи разложения родопдемеяного строя, но вызывает, при всем традиционном восхищении доблестью Ахилла, критическое к нему отношение автора «Илиады»: поэма вообще не дает героям непременно однозначно положительных иди отрицательных характеристик.
[111] священные — Постоянный эпитет городов у Гомера.
[112] Фивы — так называемые Гипоплакийские Фивы, город в Троаде у подножия горы Плака.
[113] Этион (Гетион, Эетион) — царь Гипоплакийских Фив, отец Андромахи, супруги Гектора. Был убит Ахиллом при взятии города (VI, 394—398; IX, 186—188; XXIII, 826—829).
[114] 372—379 Эти стихи повторяют дословно стт. 13—16, 22—25.
[115] данаи — одно из обычных у Гомера наряду с ахеянами и аргивянами обозначений сражающихся против Трои греков.
[116] 365—392 Ахилл уверен, что богиня Фетида уже знает о том, что с ним произошло; поэтому Аристарх рассматривал стихи 366—392, в которых Ахилл все же рассказывает матери о своих злоключениях, как позднейшую вставку. На самом деле повторения такого рода весьма характерны для поэтики эпоса у греков и других народов.
[117] 397 слл. Мятеж богов против Зевса был, очевидно, предметом догомеровской эпической песни, но роль Фетиды в спасении Зевса, по-видимому, является новшеством автора «Илиады», которому было важно мотивировать особую благосклонность Зевса к Фетиде и готовность пойти навстречу ее просьбе.
[118] Посидаон (Посейдон) — Упоминаемые в этом стихе Гера, Посейдон и Афина были непримиримыми врагами Трои, так что напоминание об их мятеже против Зевса могло помочь Фетиде уговорить Зевса оказать хотя бы временную помощь троянцам.
[119] Бриарей — Сторукий исполин Бриарей (вар.: Обриарей) упоминается неоднократно вместе со своими братьями в «Теогонии» Господа и выступает в ней как союзник богов в битве с титанами (Теог., 147—153; 617—628; 713—719; 817—819).
[120] 403 Упоминания о двояких названиях лиц и предметов — одно на языке богов, а другое на языке людей — встречаются неоднократно в гомеровских поэмах (Ил., II. 813; XIII, 290; XX. 74; Од., X, 305; XII, 61); особый язык приписывал богам и Ферекид Сиросский (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. Кн. 1, 119).
[121] титан — Здесь исполин.
[122] отца своего превышающий силой — Как видно из схолиев, античные комментаторы считали Бриарея — Эгеона сыном Посейдона, так что он превосходил силой именно Посейдона, самого могучего из богов, восставших против Зевса. Однако «Теогония» считает Бриарея сыном Урана и Геи (147—149) и зятем Посейдона (817—819).
[123] Пергамом Гомер называет крепость Илиона-Трои.
[124] насладятся — Сказано, конечно, с сарказмом, как в греческом оригинале.
[125] 412 Здесь говорится об ате Агамемнона, безумном и преступном ослеплении. Подробнее разъяснит свое поведение сам Агамемнон, раскаявшись в совершенном и примиряясь с Ахиллом (XIX, 85—138).
[126] Даруй, Зевес и т. д. — В словах Фетиды нет надежды на осуществление ее пожелания.
[127] к отдаленным водам Океана — В гомеровских поэмах Океан — поток, текущий вокруг Земли, которую греки тех времен представляли себе плоской и круглой. Океан, таким образом, представлялся грекам границей мира (ср.: Геродот, II. 21.23).
[128] 424 Греки уже в микенскую эпоху познакомились с неграми, которых они называли эфиопами. Гомер изображает эфиопов живущими на краю света у берега Океана. В представлении греков они праведны и живут счастливой жизнью, как и другие народы, за пределами известного мира (ср. «справедливейших смертных» в Ил., XIII, 6). Их посещают боги и участвуют в их пиршествах (ср. Од., I, 22—26), как они это делали повсюду в лучшие времена «Золотого века».
[129] меднозданный — Эпитет дворца Зевса и дворца царя феаков Алкиноя в «Одиссее» (Од., XIII, 4); по-видимому, ремиписценция бронзовых украшений микенской эпохи.
[130] Хрисы веселой — В гомеровском тексте эпитет, означающий «находящийся под покровительством божества», «священный».
[131] 447—463 Жертвоприношение описывается подробнее в «Одиссее» (III, 430—463).
[132] жертву ~ стройно становят ахейцы — Выстраивают жертвенных животных перед жертвенником.
[133] 451—456 Молитва Хриса построена так же, как и его первое обращение к Аполлону с просьбой покарать ахейцев (стт. 37—42), с добавлением, однако, ссылки на то, что божество уже выполнило однажды просьбу молящегося.
[134] Выи им подняли вверх — Так поступали при жертвоприношениях олимпийским богам; при жертвоприношениях подземным богам и героям голову животного наклоняли.
[135] 460—462 При жертвоприношении олимпийским богам для них сжигалась сравнительно незначительная часть туши — бедра, покрытые пластами жира, и куски мяса из других частей туши («останки» в пер. Гнедича), так что приносимое в жертву должно было символизировать целое животное. Остальное мясо ели участники жертвоприношения.
[136] вкусивши утроб — Предварительное отведывание от внутренностей животного (легких, сердца, печени и др.), очевидно, входило в ритуал жертвенного пиршества.
[137] пеан — Радостное песнопение Аполлону или другим богам.
[138] ахейские отроки — Речь идет об ахейских воинах.
[139] И, высоко, на песке — оставив судно на песке.
[140] подкативши огромные бревна — чтобы закрепить корабль.
[141] между тем — Слов этих нет в греческом оригинале, и Гомер в духе эпической поэтики ничего не говорит о поведении Ахилла в течение того времени, когда отвозили к отцу Хрисеиду.
[142] с оной поры — т. е. со дня встречи Ахилла с Фетидой.
[143] двенадцать денниц совершилось — Двенадцать раз занялась утренняя заря.
[144] 500—501 Фетида принимает традиционную позу умоляющего.
[145] отец наш — У Гомера «Зевс отец» — древняя форма обращения к Зевсу как к главе патриархальной небесной семьи. В римском имени Юпитера также заключено обращение к нему как к отцу.
[146] 518—523 В «Илиаде» Гера и Афина ненавидят троянцев и всячески помогают ахейцам. В «Киприях» ненависть этих богинь к Трое объяснялась тем. что Парис объявил прекраснейшей их соперницу Афродиту и вручил ей «яблоко раздора».
[147] 525—527 Кивок головой Зевса заменяет клятву. Прочие боги клянутся водами Стикса (Ил., XV. 36—38 и др.).
[148] 528—530 Древнегреческий географ Страбон (I в. н. э.) утверждает, что именно эти стихи «Илиады» вдохновили великого скульптора Фидия на создание статуи Зевса в Олимпии (Страбон. География / Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1964. Т. 8, гл. 3 430. С. 337).
[149] власы благовонные — Гомер говорит здесь о «божественных волосах».
[150] среброногая — Эпитет Фетиды, очевидно связанный с ее природой морской богини.
[151] так — т. е. как ты предполагаешь.
[152] кубок двудонный — У Гомера древний эпитет, о значении которого спорили уже античные комментаторы. Н. И. Гнедич принял объяснение Аристотеля, но на самом деле речь идет, по-видимому, просто о кубке с двумя ручками, как это предполагал Аристарх.
[153] крушася — т. е. сокрушаясь.
[154] Олимпийцу — Согласовано с «Зевсу».
[155] побужденного сердцем на помощь — Поэт, очевидно, намекает на попытку Гефеста защитить мать, когда разъяренный Зевс подвесил Геру на небе, привязав к ее ногам по наковальне (Ил., XV, 18—24).
[156] прага — т. е. с порога небесного дворца богов.
[157] несся стремглав я весь день — Гомеровская поэзия пытается передать таким образом представление об огромном расстоянии от земли до неба.
[158] Лемнос — остров в северной части Эгейского моря, в послегомеровскую эпоху центр культа Гефеста. Там, в районе горы Мосихл, на местах выхода природного газа горели непотухающие огни, известные в древности как Лемносские (см.: Софокл. «Филоктет». Ст. 800). Это удивительное явление природы способствовало возникновению представления о божественной кузнице внутри горы и о Гефесте как ее хозяине и главном работнике.
[159] синтийские мужи — племя синтиев, представителей древнего догреческого населения Эгеиды. Другие источники сообщают, что на Лемносе в древнейшие времена жили пелазги (см.: Геродот. История / Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1972. С. 311—312 (VI, 136—140)). О том, что на Лемносе жили догреческие племена, свидетельствует найденная там надпись, написанная на языке, близком к этрусскому (Тайны древних племен: Проблемы дешифровки. М., 1976. С. 335—338). Греки на Лемносе, очевидно, восприняли от этих догреческих племен какие-то аспекты культа Гефеста.
[160] 590—594 В другом месте «Илиады» (XVIII, 395—397) Гефест утверждает, что его сбросила на землю сама Гера, стыдясь его хромоты.
[161] с правой страны — Правая сторона считалась счастливой.
[162] нектар — напиток богов, который греки представляли себе наподобие красного сладкого вина необыкновенного вкуса.
[163] смех воздвигли — т. е. долго смеялись.
[164] 602—604 Нарисованная здесь картина пения муз под аккомпанемент Аполлона отражает, разумеется, реальную практику пения под аккомпанемент лиры в гомеровские времена.
[165] Мудрый Гефест хромоногий — Под мудростью подразумевается искусство Гефеста как мастера среди богов. Что касается эпитета Гефеста, переведенного Гнедичем как «хромоногий», значение его спорно; наиболее вероятно значение «хромой на обе ноги». На бога-кузнеца, очевидно, переносится хромота людей-кузнецов, частая в обществе, где ремесленником становится тот, кто не мог обрабатывать землю и воевать, выполняя, по тогдашним представлениям, назначение полноправного мужчины.
[166] по замыслам творческим — букв.: «сведущим умом».
Оглавление <<< Следующая
Комментарии
Отправить комментарий