Сорок первая песнь - о Берое, что отпрыску Мирры
Родила Афродита, о новой в мире Киприде!
Снова бог насаждает на отрогах ливанских
Корни лозы яркоплодной с неизбывным усердьем,
Дабы в этих пределах цвели винородные грозди.
Брачный покой посетил он, и лозовые побеги
Ветви рощи священной оплели повсеместно -
Так даровал он грозди Адонису и Киферейе.
Там и Хариты плясали, из чащоб плодоносных,
Переплетаясь со светлой лозой поднимался обильно
Плющ, к стволам кипарисов плотно и тесно прильнувший.
Вы же, ливанские Музы, в соседстве с землею Берон,
10 [11]
Девы законопослушной, спойте об Амимоне,
Распре между пучинным Кронидом и в песнях воспетым
Вакхом, пенным Ареем и Энио хмельною!
Город стоит Бероя, центр жизни, гавань эротов,
С островами у моря, зеленый, чью тучную землю
Узкую с двух сторон окаймляют соленые зыби,
Бьющие бурным прибоем с обеих брегов в перешеек,
Простираются стены его до ливанских отрогов
Лесом поросших, где ветер жаркий дует с востока,
Там проложен для граждан путь жизненосный, где чащи
20 [21]
Зыбятся кипарисов под ветром благоуханным...
Там мореходец издревле живет, выпасает и пастырь
Стадо, там дом земледельца, где близ чащобы нередко
Серпоносной Део́ встречается Пан сладкопевный,
Пахарь там ходит нередко по пашне, склоненный над плугом,
В борозды семя бросая за спину мерно и ладно,
Там на опушке леса с быкопасом-соседом,
Опершись на загривок вола беседует пахарь;
Да, на прибрежье город Бероя простерся - владыка
Моря, раскинувшись вольно, так выю милой супруги
30 [31]
В травах морских сжимает во влажно-пенном объятье,
Нежно целуя нимфу солеными моря устами.
Как и обычно, приемлет из длани глубокопучннной
Брачный подарок невеста, на ложе с ним возлегая:
Скот, взращенный в глубинах, многоцветную рыбу,
Что на зыбях Нерея кормится, в водах играя
Северных под созвездьем Медведиц, где глуби пучины
Разбиваются в брызги о скалы, стоящие рядом...
Но у южных пределов земли дружелюбной, веселой
Путь проходит песчаный к теплым отрогам пологим,
40 [41]
В землю сндонскую прямо, где многоразличье деревьев
И виноградников блещет, где осенены все дороги
Сводом ветвей и прохладой странников привлекают...
В берег бьет там теченье, направленье меняя,
Устремляясь на запад темный, Зефир там веет
Над вечернею нивой, влагой дыша и прохладой,
По-над взморьем ливийским облак неся дожденосный,
Где луговины пестреют цветами, где прямо на бреге
Все растет в изобилье, где благоуханные рощи
Шелестят и рокочут, колеблемы ветра дыханьем.
50 [51]
Люди там обитают, ровесники Эригенейи,
Коих сама природа без мук и трудов породила
Юная, безматерних, безотчих, без брачного ложа.
Неделимые части четырежды в этих людях
Смешаны, и от слиянья пламени, воздуха, влаги
Вышли из праха люди разумные сами собою,
Одушевленное племя из чреватого ила,
Коим природа облик дала совершенный: созданья
Вовсе не походили своим на Кёкропа видом,
Предка, чье тело ниже пояса в змеев ужасных,
60 [61]
Ядовитых и гибких переходило, а сверху
Было вполне человечьим - таков был муж двуприродный...
Не были на Эрехтея похожи, коего Гайя
Зачала от Гефеста, впитав во прах его семя,
Нет,на богов походили люди, что вышли из праха
13 те времена, золотым подобные в поле колосьям!
Жили во граде Берое те люди, в месте извечном,
Где бывал и сам Крон, когда уступая премудрой
Рейе, он позднее яство вкушая прожорливой глоткой,
Как роженица, с камнем наружу сразу извергнул
70 [71]
Всех проглоченных древле детей из тяжкого чрева.
Выпил для этого Крон реки́ огромной потоки;
Освобождаясь от бремени, после раздутая глотка
Изрыгнула в потоках несчастное это потомство
Одного за другим, используя влагу как помощь,
Вышли они наружу, дважды рожденные дети.
Зевс тогда народился младенец, но не блистало
Молнии яркое пламя, пронзая небо и тучи,
Раскаленные дроты в битве против Титанов
Не метал он сквозь воздух грохочущий в схватке свирепой,
80 [81]
Не низвергал он глыбы туч с оглушающим треском,
Не грохотало эхо тогда неистовых ливней...
Град же Бероя прежде был сотворен, и он видел,
Как возник сам собою и Айон соприродный!
Тарсоса не было, смертных услады, Фив семивратных,
Сарды не существовали, где златоструйного воды
Вьются Пактола, где в иле златые песчинки блистают,
Сарды, ровесники бога Гелия. Племени смертных
Не было, и ахейских селений не существовало,
И Аркадии также, что родились пред Селеной,
90 [91]
Только цвела Бероя, Луны и Солнца древнее,
Старше тверди земной... На лоне своем плодоносном
Первой Бероя прияла солнечное сиянье,
Как и первые взблески вечно растущей Селены,
Первой отбросила темный покров первородного мрака,
Первою жизнь явила в хаосе первоначальном!
Раньше острова Кипра, Истма, раньше Коринфа,
Первой прияла Киприду, врата открыв пред богиней,
Только родившейся в пене морской. И древле те зыби
Были тогда чреваты кровию уранийской,
100 [101]
Вместе с семенем бога влагу оплодотворили,
Пеною женородящей ставшую в моря пучине,
Повитухой природа стала... И с Афродитой
Пояс явился расшитый на чреслах лежащей богини,
Словно венок обвивший владычицу сам собою!
И поплыла богиня тогда сквозь влагу ко брегу
Тихому, но не в Пафос, не в Библ, выходить не желала
В Колиаде на сушу, быстро она миновала,
Поспешая, и берег, где высился град Киферы...
Водорослями обвито, сверкало божие тело.
110 [111]
В зыби моря пурпурной, взбивая пенные гребни,
Дланями рассекая богородную воду,
Вдаль плыла Афродита, перси во гладь погружая,
Воду спокойную бурно она взбивала стопами,
Лик подъяв над волною, выныривала на поверхность,
И бурлила пучина вспе́ненная за нею...
К граду плыла Берое... А что богиня на суше
Кипра следы оставляла - то лгут и лгут киприоты!
Встретила первой Бероя Киприду, и на прибрежье
Стали травы тянуться и заросли на луговинах
120 [121]
Сами собою повсюду, на побережье песчаном
Распустилися розы, венчиками алея,
В пене соленой утесы, винною влагой излились
Из каменистого лона как из-под давильного камня,
Брызнул сок пурпуровый ливнем, на солнце блистая...
Речка там зажурчала, струями млека белея,
Благовонным дыханьем ветерок вдруг повеял,
Сладостнейшим бальзамом и маслом воздух наполнив,
И всемогущий Эрос, начало сего мирозданья,
Жизнеподатель, возница, связь и крепитель вселенной,
130 [131]
Тут у богини родился при появленье на бреге,
Резвоногий мальчишка, забил как мужчина ногами
И без подмоги извне́ нашел он дорогу из лона...
Сильно стучал он в тело зачавшей без мужа богини,
Страстно желая родиться; крылья затрепетали -
И единым порывом врата он рожденья покинул,
Кинулся на руки, быстрый, блестящие матери милой,
Эрос, к высокой груди прильнув Афродиты-богини,
Стал высасывать млеко, зная, как сладостной пищей
Глад утолить, неученый... Стал сжимать он губами
140 [141]
Эти перси, что ране не ведали прикосновенья,
Ненасытно впивая млеко из груди округлой!
Корень жизни, Бероя! Кормилица весей, героев
Слава, Айона сестрица, ровесница миропорядка,
Дом Гермеса, равнина Дики и место законов,
Храм Евфросины, Пафийки дворец и жилище эротов,
Сладостный край Лиэя, укрывище Лучницы-девы,
Нереид украшенье, дом Дия, Ареево ложе,
Ты и Харит Орхомен, ты светило пределов Либана,
Сродница ты Фетиды, древняя как Океана
150 [151]
Струи, брачный покой любовью пылавшего старца,
С девой Фетидой на ложе соединенного браком,
Дочерь отца, Амимона по имени, кою Фетида
Родила средь зыбей, сей плод любви с Океаном!
Есть сказанье древне́е, по коему матерью града
Киферейя была, дарящая жизнь мирозданью,
Ассирийцу Адонису принесла она дочерь
Девять кругов совершила по небу богиня Селена -
В тягости Афродита была... Но пред самым рожденьем
Вестник явился с табличкой латинской, грядущее зная,
160 [161]
Бог Гермес о рожденье пришел возвестить Берои.
Илифи́ей Фемида стала. Помощь малютке
Оказала заботливо в трудном пути изо чрева,
Боль родовую смягчила, сопутствующую рожденью,
Свиток Солона во дланях сжимая. Мучаясь болью,
Ухватилась Киприда за богинины пясти,
И, наконец, разродилась, и на аттической книге
Дочерь разумная миру явилась - лаконские жены
Так сыновей рожают на щит из шкуры воловьей!
Вот и пришла малютка в сей мир из цветущего лона,
170 [171]
Майи сын повитухой был, хранитель закона!
Лишь дитя народилось, омыли и умастили
Девочку все четыре ветра, промчавшие в высях,
Дабы землю Берои благословить на законы.
Словно первый блюститель дитяти и по сегодня,
Проложил Океан как пояс теченье близ суши
Кругообразное влаги, вечно бурлящею пеной,
Старец достойный, Айон, обвил покрывалом богини
Дики тельце малышки сразу после рожденья,
Будущее прозревая, сбросил он старости бремя,
180 [181]
Так и старую кожу змея мгновенно меняет...
Весь он во влаге закона омылся и сделался юным!
Дочерью лишь разрешилась Афродита-богиня,
Песнью четыре Хоры хвалебной тут же взгремели;
О разрешенье от родов Пафийки только проведав,
Возликовали звери: лев, исполнясь веселья,
Языком своим лижет радостно бычий загривок,
Бык же мычит, довольный, под львиной пастью свирепой;
Радостно роет копытом землю конь своенравный,
Звонкий гул раздается от этих мощных ударов;
190 [191]
А леопард с пятнистой шкурой в прыжках презабавных
В воздух взвивается резво близ пугливого зайца;
Вот завизжал по-щенячьи волк в великом веселье,
И покусывает овцу в умиленье счастливом;
Вот, оставив ловитву в лесах на оленей и ланей,
Сладостное томленье радости ощущая,
Пес пускается в пляс, состязаясь с вепрем свирепым;
Вот на задние лапы медведица поднялася,
Обнимает телицу, ее нисколько не раня;
200
Вот заскакал теленок, бодаясь как будто бы с кем-то,
Льнет он с лаской ко львице дикой, толкает и лижет,
Сам же еще и мычать-то как следует не умеет!
Вот ядовитые змеи слонов касаются с лаской;
Слышен радостный ропот дубрав, с умиленьем сердечным
Сладкоулыбчивая Афродита на это взирает,
Радуясь в сердце, что звери рожденью малютки ликуют;
Всё она озирает в округе взором счастливым,
Только от дикого вепря взгляд богиня отводит
Радостный, ибо знает, пророчица: в облике зверя,
Брызжущего с изострых клыков слюною, Адонис
210 [211]
Будет Ареем низвергнут в ревности яробезумной!
Вот малютку Берою веселую принимает
В длани дева Астрайя, кормилица мирозданья,
Всех существ золотого века хранящая вечно,
Кормит грудью премудрой дитя, что знает законы!
Вместе с млеком девичьим лился и ток убежденья
В губки младенческие, в уста дитяти вливала
Дева капли густые, мед аттической пчелки,
Что сотворило созданье многотрудной работой,
220
Мудро смешав в сосуде мед красноречья и силы...
Жаждущая малютка впивала и обогащалась
Влагой разумной пнфийской, взятою от Аполлона
Или тока Илисса, вдохновленную Музой
Аттики и пиэрийским ветром над брегом песчаным!
Колос с неба срывала дева златой и свивала
Словно венок и под главу подкладывала младенцу;
Пляшущие юницы из Орхомена Пафийке
Деве малютку омыли влагой, что музам так свята,
Влагою из корчажки, выбитой конским копытом;
230
Выросла дева Бероя в обществе Лучницы-девы,
Сети отца расставляя, охотника в диких чащобах.
Обликом дева подобна родительнице Пафийке
С бедрами белыми, если на поверхности моря
Вдруг плескалась Фетида, белизною сияя -
Видели в ней Фетиду среброногую - та же
Вглубь ныряла, стыдяся насмешек Кассиопеи;
Ассирийскую деву невинную вдруг завидя,
Зевс загорается, снова лик изменить свой желая,
Эросом снова томимый, желает в облике тура
240
С новым бременем волны рассекать в Океане,
Дабы отроковицу не забрызгать волною
Только воспоминанье о деве сидонской владыку
Удержало! И начал средь созвездий яриться
Муж небесный Европы - взревел Телец олимпийский!
Бог не мог в поднебесье созвездье, знамение страсти
Новой опять поместить, соперника прежнего брака...
Зевс оставил Берою, из-за смертной юницы
Спорить не стал он с братом, Энносигеем пучинным,
Коему предназначил рок пылать к ней любовью!
250
Вот какова Бероя, отрасль Харит! И только
Говорить начинала - медом текли ее речи,
Дева Пейто расцветала в устах, убеждая любого
Мужа премудрого, речи такой не знавшего прежде!
Затмевала она подруг ассирийских сияньем
Глаз улыбчивых, чистых, бу́дящих стрелы желанья -
Так в поднебесье все звезды затмевает собою
Светло-лучистым сияньем Селена полная, только
В силу вошедшая... Девы нежно-румяное тело
Даже сквозь пеплос с хитоном разливало сиянье!
260
Так что вовсе не чудо, что дева подруг красотою
Превосходила, сияя очарованьем любовным -
Всей красоты наследством родителей девы являлась!
Видя ее, Киприда, пророческим обладая
Даром, замысел в сердце взлелеяла, мыслью далеко
Над просторами тверди воспарив невозбранно:
Красота подвигала на основание градов!
Ибо по имени девы ясноглазой Микены
Назван город преславный, Микены, коего стены
Древле киклопы сложили; ибо у отмелей Нила
270
Именем нимфы Фивы египетской названы Фивы...
Вот и решила богиня град основать Берою,
Дабы и град был прекрасен, внушая любовь, как и дева!
Помня Солона уставы, зло отвратившие речи,
Взор обратила богиня к широко-дорожным Афинам,
Зависть чуя к порядку и праву в сестринском граде.
Вот она поспешила и прянула по небосводу
Во дворец Гармони́и, матери мирозданья,
Нимфа жила там в покоях, устроенных миру подобно:
В доме четыре двери охраняли покои,
По одной на каждую сторону света земного;
280 [281]
По подобию мира округлого, нимфы сновали
Тихо, девы-прислужницы: о восточных воротах
Эвра заботилась дева Антоли́я, ворота
Зефира охраняла Дю́сис, нянька Селены,
Нота врата сторожила дева Месембриада,
Открывала ворота, все избитые градом
Снежным и тучами с ветром дева по имени Арктос.
Вот Харита, сопутница Афрогенейи в дороге,
Постучала в ворота восточные Эвра, навстречу
Из ворот золотистых восточных на стук появилась
290 [291]
Дева Астиномейя, служанка, богиню Киприду
Увидала, что подле створок стояла привратных,
В дом вернувшись, сказала владычице дома о гостье.
Та занималась работой искусной и трудной Афины,
Пеплос ткала и на ткани узорчатой изображала
Праначальную землю посередине, вокруг же
Небо округлое выткала в звездах разнообразных,
Билися о прибрежье снизу волны морские,
Реки по ткани струились в облике туров рогатых,
Но с человеческим ликом, сверкали смарагдом потоки;
300 [301]
А у самого края ткани выткала дева
Океан круговратный, что мир обтекает и землю!
Входит служанка в покои, приблизясь к станку хозяйки,
Говорит ей, что нынче стоит у ворот Афродита!
Это услышав, хозяйка искусно сработанный пеплос
Уронила, и выпал челнок из божественных дланей...
Спешно накинув на гла́ву белое покрывало,
Села на трон привычный, что прекраснее злата,
Дабы встречать Киферейю, только вдали появилась
Афродита - встала, оказывая почтенье.
310 [311]
Вот приводит Пафийку ко трону, прямо к хозяйке,
Длинноодетая дева Эвринома, взглянула
Та на лицо Афродиты, являющей облик печальный,
Матерь всему, Гармония, и молвила сладкое слово:
"Корень жизни, Киприда, владычица роста и матерь,
Упованье вселенной, по твоему разуменью
Неумолимые Мойры нити судеб выпрядают!
О, какая забота тебя привела в это место?"
Ей отвечала богиня: "Скажи мне, кормилица мира,
Ты, что вспитала Бессмертных, ровесница миропорядка,
320 [321]
Молви, в каком же граде правит голос владычный,
Голос, хранящий законы для разрешения распрей?
Некогда жгучею страстью томящегося непрестанно,
Столь пылавшего к Гере, сестре бессмертной, любовью,
Мукой томимого триста лет к вожделенной подруге,
Зевса я съединила браком - и в благодарность
Дал мне понять владыка мановением гла́вы,
Что отдаст мне из градов тот, где правят законы
Дики Я ведать желаю, не на земле ли Кипра
Или Пафоса дар сей таится, уж не в Коринфе ль,
330 [331]
Спарте, где правит Ликурга установленье, иль, может,
Будет оный Берои отчизной, девы разумной?
О, воздай справедливость и лад сохрани мирозданья,
Жизнь спаси, Гармония, меня ведь поспешно прислала
Звездная Дева сюда, хранящая установленья
Смертных вместе с Гермесом, богом благозаконья,
Обязав, дабы племя людское, рожденное мною,
Я охраняла, брачный закон сотворив и порядок!"
Молвившей так отвечала богиня словом приветным:
"Будь смелее, не бойся, матерь страстей и желаний,
340 [341]
Ведаю семь пророчеств, записанных тут на табличках,
Оные отвечают семи именам планетным!
Названа там среди первых Селена округлая сразу,
После златая табличка Гермеса упоминает
Под названием "Сильбос", там вырезаны законы...
Алым окрашена третья с именем Киферейи,
Ибо Эос алеет твоя... на четвертой табличке
Гелия имя сияет ярко, срединного бога;
Пятая - бога Арея! - кровавится светом зловещим;
"Фаэтонт" зовется шестая, планета Кронида;
350 [351]
Имя седьмой таблички - Крон высокоходящий!
Запечатлел на табличках оракулы мирозданья
Огненно-алыми знаками муж древнейший, Офи́он!
Спросишь об установленьях, о власти мудрых законах -
Это старейшего право из всех селений вселенной!
Что за град - Аркади́я, иль Геры селение, Аргос,
Или же древние Сарды, или же в песнях воспетый
Тарсос, старейший из градов, или какой-либо прочий -
Мне говорить не должно! Табличка Крона покажет
Все, он восходит первым на небо, Эос ровесник!"
360 [361]
Молвила так и подводит гостью к сияющим знакам,
Та же находит место, где о граде Берое
Явлено предвещанье офионейским искусством
На кронийской табличке киноварью блестящей.
"Будет первым Бероя, возникший со всем мирозданьем,
Названный именем девы, и авсонийское племя,
Свет иноземных законов, установления Рима,
Град назовет Бейрутом, стоящий на взморье ливанском..."
Вот каким выло слово пророчества... Только лишь строчку
Первую изреченья прочла на седьмой табличке,
370 [371]
Стала читать она дальше, где на стене пребывали
Знаки, исполненные с величайшим искусством, с рассказом
В мирных стихах обо всем: как Пан, из пастырей первый,
Сотворил сирингу, как лиру Гермес придумал
Геликонийский, как Хи́агнис вывел лад на авлосе
Сладостный, как Орфей написал свои тайные песни,
Как сладкогласный явился Лин, как Аркад, сей странник,
Месяцы года расчислил, Гелия бег круговратный,
Что на четверке повозки, отец, весь год образует,
Как перстами своими Эндимион премудрый
380 [381]
Исчисляет Селены превращенья тройные,
Как в одно сопрягает гласный звук и согласный
Кадм, дабы ведали люди правильное прочтенье,
Как Солон все законы творит, как аттический светоч
Кекропа соединяет в браке разные пары!
Так богиня Пафийка в знаках различноискусных
Музы читает деянья во градах, явившихся после...
А на табличке, что в центре вселенной всей находилась,
Прочитала богиня эллинской Музы реченья:
"Некогда станет Август царствовать над землею,
390 [391]
Зевс авсонийский подарит власть священному Риму,
Станет блюсти законы и во граде Берое,
Это случится в то время, когда на судах оружных
Сокрушится владычество Клеопатры-царицы!
До того же покоя целительного не нарушит
Ни один, пока нянька покоя и мира, Беритос,
Соблюдает законы, блюдя на земле справедливость,
И на зыбком просторе морей, воздвигнувши стены
Нерушимые пра́ва, град единственный в мире!"
Вот богиня, изведав оракул офионейский,
400 [401]
В собственное жилище возвращается. Рядом
С сыном своим садится на троне златоискусном,
Обвивает рукою она за пояс малютку,
Радуясь в сердце великой радостью, ликом лучится,
На колена сажает милое бремя и сразу
Детку в уста и очи целует, безумящий после
Лук его поднимает с колчаном, дротами полным,
И говорить начинает хитрольстивые речи:
"Жизни нашей опора, услада Пеннорожденной,
Угнетает Кронион жестоко мое потомство!
410 [411]
После того, как девять кругов свершила Селена,
Мучаясь мукой жестокой родов, я разродилась
Гармонией, страдала я от болей ужасных,
А ведь Лето́ уж явила деву в мир Илифи́ю,
Артемиду, помощницу женщин, тех, кто рожает!
Единоутробный брат Амимоны, сразу навряд ли
Ты поймешь, как из пены и неба родятся... Желаю
Я деяний великих, хочу небесный порядок
Тут явить у прибрежья, у пены волн материнских!
Зачаруй ты Блаженных, одной и той же стрелою
420 [421]
Бога уметь Посейдона и виноградного Вакха,
Сих блаженных Бессмертных! Даром достойным тебя я
Отдарю за труды по сей стрельбе дальновержной!
Дам тебе лиру златую, которую Феб Гармонии
Древле дарил, па память во длани свои получишь
Лиру сию о граде, ведь ты, мой мальчик, не только
Дальновержец, как Феб, но также играешь на лире!"
Комментарии
Отправить комментарий