В песне двадцать седьмой вожди войска ободряют
Каждый свое, разделились бессмертные Олимпийцы!
Гипнос, забот разрешитель, сложил свои крылья пред девой
Эос, врата отворившей дню, вершителю битвы,
Светоносною девой, оставившей ложе Кефала.
Черный Ганг засиял пред сулицею Фаэтонта,
Мрак отступает от первых ударов лучей светозарных,
Обращается в бегство, росистая колесница
Реет над утренним краем, брызгая влагой весенней -
И закипело сраженье. Ко́ней огненных Гелий,
Пастырь годов неисчетных, придержал, лишь услышал
По соседству бряцанье и блеск доспехов Арея,
10 [11]
К битве он призывает блеском пламени Солнца,
Алые дроты метая с горних небес. Над землею
Рассыпает свой ливень Зевс, влагоносный владыка,
Кровью окрашенный, индов резню и убийство вещая,
И смертоносною влагой из тучи, ярость струящей,
Залиты черные нивы, свой цвет изменившие тут же
Края индийского, шлемов сумятица и доспехов
Затмевает сиянье Гелия дротов блестящих.
И пред войсками явившись индов в вооруженье
Полном, Дериадей надменный, их строя на битву,
20 [21]
Провозвещает устами грозное слово такое:
"Подданные! Сражайтесь и верьте в нашу победу!
Храбреца, что зовется сыном рогатым Тионы,
В рабство Дериадею доставьте - он тоже рогатый!
Панов убейте тоже своим изострым железом,
Если же боги они, и нельзя убить и оружьем
Неуязвимого Пана, да ведь и делать не должно
Этого, пусть сии паны лесные станут рабами,
Пусть в горах выпасают моих слонов одиноких!
Много пришло сюда разных диких зверей - мы отправим
Их к кентаврам и панам горца убогого, Вакха!
30 [32]
Дам я дочери нашей толпы служек застольных,
Сколько обычно бывает на застольях Моррея!
Пусть фригийский дружинник, за Вакхом идущий в походе,
Лик свой омоет в потоках нашей реки индийской,
Вместо Сангария кличет отеческим званьем Гидаспа!
Пусть от Алибы пришедший к этому Дионису
В рабство тут обратится и вместо серебряной речки
Да изведает влаги златоструйного Ганга!
Дионис! Отступися! Беги ты Дериадея
40 [41]
Пики! Здесь тоже есть море! И наши волны укроют
Близ арабийского брега и встретят тебя благосклонно!
Эта пучина обширней, что плещет свирепою влагой,
Зыби этой довольно для сатиров, диких вакхантов,
И для твоих бассарид, и лучше тут, чем у Нерея,
Лучше чем даже Фетида пучина индийская примет,
Некогда хоть и явили волны гостеприимство -
Ныне спасут тебя только лишь отчего гребни Гидаспа,
Скажешь только: "Я крови Зевеса, отца олимпийца!"
Гея эфир породила, где кружатся ныне созвездья,
Скажешь, что родом с небес - и край мой тебя и сокроет!
50 [52]
Даже и Крон, пожиратель детей своих новорожденных,
Явленный небом - в недрах скрылся темных Аруры!
Я - предводитель копейщиков, и помогучей Ликурга,
Гнавшего неженку прочь со стаей вакханок трусливых!
Хоть ты от горнего Зевса, а мне все равно! Здесь известно
Лишь о несчастной Семеле, погибшей в пламени свадьбы!
Не говори о зарнице, мальчишка от ложа Зевеса,
Иль о главе Кронида, иль о бедре Громовержца!
О, не поверю я мукам родов, испытанных Дием,
Сам я женские роды видел у верной супруги!
60 [62]
Если же Зевсу угодно, коль скоро отец он и матерь,
В помощь пусть шлет мужчине женственную Палладу,
Что называют Никой, дабы я мог скалою
Голову ей окровавить или же изувечить
Пикою дерзкой своею! Из благорогого лука
Лядвею Диониса изострой стрелой я умечу,
Сатиров быкорогих пастыря, и надсмеюся
Сразу над Зевсом-отцом и Бромием, и Палладой!
Разве Хромец поможет обоим? В искуснике дивном
Сам я нуждаюсь Гефесте, пускай для меня порадеет,
70 [72]
Дивные пусть доспехи выкует Дериадею!
Нет, не страшуся я нежной защитницы, коли подвигнет
Дева горнего Дия - владею я отчею влагой!
А храбреца Айакоса, этого кровника Вакха,
Смелого отпрыска Дия, что в небесах управляет,
К Дню подземному свергну, направлю в царство Аида!
Не унесет его в воздух Зевс, родитель пернатый!
Много потомков Кронида погибло, о коих я слышал:
Дардан был Диев потомок, и сгибнул, умер и Минос,
И не спасло от смерти и бычье ложе Зевеса!
80 [82]
Он ведь в Аиде судит - но этого индам не надо!
Коль Айако́с среди мёртвых, то пускай насладится
Властью над мертвецами и скиптром бездны подземной!
А длинноруких, огромных, коснувшихся высей Олимпа
Землеродных киклопов низвергните и изощренной
Пикой их убивайте не в чрево или в затылок -
Только в единое око медью их поражайте...
Не умерщвляйте киклопов земных, ибо в них я нуждаюсь,
В кузницы их устроим работать жаркие индов,
Бронтес мне изготовит трубу звонкогласую, грому
90 [92]
Горнему высей небесных подобную ропотом шумным,
Дабы казался я Зевсом земным! Изготовит Стеро́пес
Новую молнию - стану и я смеяться над Зевсом,
С сатирами сражаясь, ибо, робки душою,
Мечущим громы и пламя Дериадея представят!
Станет Кронид ревнивей, видя, что индов владыка
Мечет в сражении яром вновь изготовленный пламень!
Кто запретит мне биться с вихрем огненным в дланях?
Матери милой родитель - планет огнепылких правитель,
Сам Фаэтонт светозарный! А если я в жилах имею
100 [102]
Кровь божества речного, значит, могу я сражаться
Сулицей влажнотекучей против сего Диониса,
И ненавистных вакханок в реке утопить быстроструйной!
О, железом изострым изрубите подземных
Племя тельхинов, топите род этот в море соседнем,
Пусть позаботится отче о них Посейдон, принесите
Упряжь резную повозки со скакунами морскими
Как добычу победы владыке Дериадею!
После того, как плените согражданина Афины,
Девы, не ведавшей родов, огненного Гефеста
110 [112]
Сына - его вы сожгите, в коем ток именитый
Крови течет Эрехтея, оного ж древле Паллада,
Безматерняя дева, вспитала на девственном лоне,
Древнюю тайну хранит он при светоче вечногорящем,
Пусть останется в индской корзине навеки сгоревший,
Словно в девичьей темнице пустой и мрачной закрытый!
Эти же быстрые слуги щитов воловьих и резвых,
Столь искусные в пляске воинственной и свирепой -
Сих корибантов доставьте ко мне безоружных! Пусть плачет
Над погибшею двойней лемни́янка без повязок
120 [122]
Кабейро́, и пусть пылкий Гефест, отбросив кузнечный
Мех и клещи, посмотрит на убийцу потомков
Бога, что занял место Кабиров на колеснице
Дериадея, что правит меднокопытной упряжкой!
Дия сынов я низвергну! Моррей пускай убивает -
Зависти нет! - Аристея, Фебова сына, что гонит
Зайцев, и пчел гневливых выращивает прилежно!
О, серпами кривыми, двулезвийными мечами
Бассарид убивайте изнеженных, Диева сына
Высокорогого отпрыск рогатый Гидаспа прикончит!
130 [132]
Пусть никто не трепещет пред львиным возницею или
Ездоком на косматых загривках диких медведей,
Иль пред пастью разверстой зверей в упряжках; да кто же
Леопардов боится, когда слоны ополчились?"
Так говорил владыка индийский, ведя на сраженье
Индов, сидящих на спинах слонов, одетых в железо,
Индов, стремящихся в битву на скакунах быстроногих!
Мощным было и войско пеших. Щиты воздымали
Эти, и дроты - иные, колчаны с луками - третьи,
Были и те, кто выхватывал меч меднокованый, битвы
Ловкой жнеца, а были и те, кто держал пред собою
Быстрые луки и стрелы бурные за щитами.
140 [144]
Оба войска столкнулись для сечи на поле просторном
Около устья речного Инда. Выйдя из чащи,
Вооружил ополченье зеленью неуязвимой
Дионис тирсоносный, ветвями, стволами, листвою.
По четырем направленьям против пылающей Эос
Расположил он четыре части войска вакханок.
Первая располагалась под осью округлою Аркта,
В той стороне, где реки несут свои быстрые воды
По скалистым отрогам Кавказа, питаясь дождями.
Часть вторую построил там, где к восточным пределам
150 [154]
Инд устремился, венчая земли петлёю двойною,
Следуя среди всхолмий, петляет он прихотливо
И окружает стремниной своею поток Паталены,
В ту же область и токи устремилися бурно,
Водовороты рождая, реки многошумной Гидаспа.
Третью часть он построил по направлению к морю
Красному, там, где бушуют южного волны залива.
Часть четвертую в медных доспехах войска владыка
Выстроил у изножья западных всхолмий, откуда
Благоуханный Ганг прибрежный тростник омывает.
160 [164]
Каждой из благопоножных частей он дал полководца,
Вооруженного дивным меднозданным доспехом;
К храброму войску взывая, он так к нему обратился:
"О бассариды, пляшите и здесь в своих хороводах,
Варваров убивайте, с тирсами копья мешая,
К ним и мечи прибавив! Вместо призыва к застолью
Флейта пускай как труба к сражению са́тиров кличет
Ярому! Зелень да будет в столкновенье с железом
Дротом победным лозы, превозмогшей острую пику;
Вместо песен и плясок полночного Диониса
170 [174]
Пусть мой авлос выдувает зовы неистовой Распри,
Лад оставя застольный Бромия нежно-желанный!
Ежели с рабскою выей Гидасп предо мною смирится,
Ежели вновь на вакханок мятежных волн не поднимет,
Буду я милосердлив: его именитые воды
Соком блаженным и светлым соделаю, винною влагой,
Терпкою, благоуханной, я препояшу лозою
Лес прибрежный, содеяв виноградник из дебрей!
Если же зыбью защитной снова оденет надежно
Индов, убийц ненасытных и отпрыска Дериадея,
180 [184]
Приняв облик рогатый и грозный бога речного,
Смело ступайте по водам надменнейшего потока,
И топчите ногами ложе влаги иссохшей,
По сыпучему праху пройдите русла Гидаспа,
Конское пусть копыто изроет гальку и глину!
Если и правда владыка грозный воинственных индов
От Фаэтонта небесного род ведет именитый,
Коль Фаэтонт огненосный вступит со мною в сраженье,
Для рогоносного сына дочери давши поддержку,
То против брата Кронида пойду я снова на битву,
190 [194]
Влагой морскою обильной пламя его одолею!
На Тринаки́ю пойду я, где огненосный возница
Выпасает чудесных коров и быков безопасно,
И против воли девичьей дочерь Гелия в рабство
Уведу, эту деву, ставшею в битве добычей,
Дабы он встал на колена! Будет Астрида в великом
Горе в горах скитаться, стеная над Дериадеем!
Пусть, коль хочет, приходит в кельтов далекие земли,
Чтоб с Гелиадами древом свта плакучим, поплакать,
Слезы роняя во влагу, быстро бегущую мимо!
200 [204]
Поскорее спешите черные индов ланиты
Пленных обрядным мелом сделать белее и краше!
Дерзкого инда пленяя, свяжите зеленой лозою
Меднодоспешного воя, небридою - Дериадея!
К Бромию после победы пускай обращенного в рабство
Индов владыку приводят, пусть выбросят панцырь на ветер,
Дабы одеть его в панцырь косматый - иной, да получше!
Ноги его пусть обуют в плесницы пурпурные сразу,
Сребряные поножи воя отбросив подальше
После стрельбы смертоносной в бою да схваток привычных
210 [214]
Пусть его пляскам поучат полуночным Диониса,
Виться заставив кудри подле винодавильни!
В знак победы несите тирсом пронзенные главы
К Тмолу, где буйные ветры, знамения нашей победы!
По окончаньи похода порядки индов плененных
Поведу и у самых врат лидийского края
Я рога прикреплю безумного Дериадея!"
Так изрекал он, сердца ободряя. Вакханки вскипели,
Возопили силены в воинственном яростном клике,
Сатиры заревели криком единым из глоток,
220 [224]
И загремели ответно тимпаны грохотом буйным;
Мык и вой испуская, забили все Бассариды
В бубны и погремушки, будя удвоенный отзвук,
И пастушья сиринга зашлася в вопле фригийском!
Сатиры бросились в битву, ланиты выбелив мелом
В таинствах освященным, на ликах измалевали,
Дабы навеять ужас на недругов, злые личины,
А впереди ополченья устремилося в битву
Мигдонийское пламя, заполыхало над полем,
Словно свидетельствуя о Вакховом огнерожденьи!
230 [234]
И над ликом Силена, благорогого старца,
Засияла зарница, и затянула вакханка
Горная змеями пряди, словно льняною повязкой.
Вот некий воин, бросая на недруга ярого тигра,
Опрокидывает повозку с парой слоновьей,
Вот уж и Ма́рон седой побегом лозы виноградной
Разрубает на части истово бьющихся индов!
Вот Бессмертные, сколько их всех обитает в Олимпе,
Собралися у Зевса в его божественном доме,
Возлегая на ложах обильно украшенных златом.
240 [244]
И средь богов всеблаженных, питье размешавши в кратере,
Ганимед благокудрый разносит сладостный нектар...
Ибо не то уже время, когда осаждали ахейцы
Трою, и чаши, и кубки должна была к пиру готовить
Дивновласая Геба, сын же Троса держался
Поодаль от Блаженных (не повредить бы отчизне!);
Зевс пред собраньем богов изрекает мудрые речи,
Обращаясь к Гефесту, Афине и Аполлону:
"О владыка Пифо́, прорицалища гордый владелец,
Лука и стрел повелитель, о Вакха брат светоносный,
250 [254]
Вспомни о склонах Парнаса и о твоем Дионисе,
Ампелоса лозового не забывай, ведь изведал
Светоча таинств двойного и сам на вершине горенье
Сдвоенного! Так бейся за единокровного Вакха,
Лук изогни олимпийский, дабы помочь Бассаридам,
Скалы почти Парнаса, общую вашу отчизну,
Там, где пляски и песни вакханок сливаются в гимнах,
Там, где полночного бога бденья идут Диониса,
Там, где дельфийское пламя в вашу честь возжигают!
Вспомни, о Стреловержец, львов убийцу, Кирену,
Помилосердствуй обоим, Агрею и Дионису,
Пастырь Номий! Сражайся за пастырей сатиров тоже!
Ревности Геры гневливой поберегись, как бы Феба
260 [267]
Мачеха не увидала бегства в бою Диониса,
Вечно она и мое преследует любвеобилье
И потомков вне брака рожденных! Мне ведь негоже
Поминать о мученьях матери: бремя двойное
В чреве нося, скиталась Лето́ богиня по миру,
Изнуряема мукой ро́дов неразрешенной,
Отступились Пенея волны, и Дирка отвергла
270 [274]
Матерь твою, и Асопа; обратилися в бегство
Зыби, реки, что теченье без конца замедляют,
Делос доколе не принял матери и не помог ей,
И пока пальма с листвою ветхой не стала ей ложем...
Дочь с бестрепетным сердцем, кому и отец я, и матерь,
Помоги, о Паллада, брату, славе отчизны,
Защити свой народ, что следует за Дионисом,
Не допусти погибнуть племени Марафона,
Отпрыск оливы отцовской почти, что города строил,
Помилосердствуй старцу Икарию, оному подал
280 [284]
Дар пестроцветной грозди бог Дионис когда-то!
Вспомни и Тлептолема и благопашца Келея,
Не оскорби урожай приносящих корзин Метанейры,
Ибо Вакх-виноградарь, вспомощник и охранитель,
Зевсом рожден когда-то из бедренной только ложницы,
Из головы отцовой и ты родилася, о дева!
Так подними же копье, с тобою рожденное вместе,
Потряси же эгидой козьей, ведущею в битву,
К сатирам, в козью шкуру облаченная, сниди,
Ибо они, как и козы горные, тоже косматы!
290 [294]
Есть среди нас божество, владыка сиринги пастушьей,
Пан козлоногий, эгиду твою почитающий также,
Скиптру Зевса соперник, он некогда бился на равных
С родом Титанов мятежных, он няньки был млеконосной
Пастырем и кормильцем, горной козы Амалтеи,
Охрани же того, кто грядет в аттической битве,
Убивая мидийцев, Марафон защищая!
О, подъемли эгиду вместо щита над Лиэем,
Братом черноэгидным, что защитит и твой отчий
Край, изгнав из пределов его вождя-беотийца -
300 [304]
И Элевто́ обитатель воспоет тебе славу,
Апату́рия славя, верного сына Тионы,
Не во фригийском ладе вспоют Афины для "Вакха
Из поселения Лимны" - но Вакху-элевтерийцу!
О, великое племя олимпийцев! Се чудо!
К варвару Дериадею склонна аргивская Гера,
Нет с кекропидским войском аттической девы Афины,
С сыном родимым Вакхом, ведущим войско фракийцев,
В битву идущее смело за божеством Дионисом,
Сын мой, Арей фракийский, меня оставил для Геры!
310 [314]
Пылкой зарницей единой я побораю Лиэю...
Но и один я сражуся против Бессмертных, чтоб Вакху
Честь досталась низвергнуть племя смуглое в битве!
Ты же, землей плодоносной любимый, Геи соложник,
Ты, Гефест, оставляешь свой Марафон без защиты,
Где твоя страсть разгоралась к деве, не знающей брака!
Знаешь и сам ты священный светоча вечного пламень!
Вспомни ларец девичий, где возрастал младенец,
Где землеродный родился и где самородного сына
Дева мужеской грудью бесплодною воскормила!
320 [324]
Подними же секиру, оружье, помогшее родам,
Новым ударом спаси народ тебе милой Афины!
Ты в безделье, Гефест! Своих детей не спасаешь!
Светоч зажги привычный для защиты Кабиров!
О, подними же взоры, жену Кабейро́ ты увидишь
Прежнюю, что обвиняет тебя из любви к своим детям!
Алкимахейе-лемнийке силы твоей не хватает!"
Так он сказал, и боги, все, что Олимп населяли,
Стали спешить: Аполлон и Афина объединились,
Бог Гефест огнепылкий отправился с Тритогенейей,
330 [334]
Прочим Бессмертным пристало с Герой соединиться -
Вслед устремились за Герой Арей и Гидасп быстробурный,
Жаждущие сразиться в битве с равным гореньем!
С ними и Фобос, и Деймос пошли, и Део́ устремилась
С ними, богиня колосьев, Бромию богу враждебна,
К гроздолюбивому Вакху дающему силу ревнуя,
Ибо вино изобрел он, дарующее опьяненье,
Древнего бога Загрея миру явил в Дионисе!
Комментарии
Отправить комментарий