Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян,[1]
Спали целую ночь,[2] побежденные сном благотворным;
Но Атрид Агамемнон, ахенского пастырь народа,
Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей.
5 Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры,[3]
Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный,
Или метель, как снега убеляют широкие степи,
Или погибельной брани огромную пасть отверзает, -
Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца,
10 Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала;
Ибо когда озирал он троянский стан,[4] удивлялся
Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом,[5]
Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа.
Но когда он взирал на ахейский стан неподвижный,
15 Клоки власов у себя из главы исторгал, вознося их
Зевсу всевышнему: тяжко стенало в нем гордое сердце.
Дума сия наконец показалася лучшей Атриду -
С Нестором первым увидеться, мудрым Нелеевым сыном,
С ним не успеют ли вместе устроить совет непорочный,[6]
20 Как им беду отвратить от стесненной рати ахейской;
Встал Атрейон и с поспешностью перси одеял хитоном;
К белым ногам привязал красивого вида плесницы;
Сверху покрылся великого льва окровавленной[7] кожей,
Рыжей, огромной, от выи до пят, и копьем ополчился.
25 Страхом таким же и царь Менелай волновался; на очи
Сон и к нему не сходил: трепетал он, да бед не претерпят
Мужи ахейцы, которые все по водам беспредельным
К Трое пришли, за него дерзновенную брань подымая.
Встал и широкие плечи покрыл он пардовой кожей,
30 Пятнами пестрой; на голову шлем, приподнявши, надвинул,
Медью блестящий, и, дрот захвативши в могучую руку,
Так он пошел, чтобы брата воздвигнуть, который верховным
Был царем[8] аргивян и, как бог, почитался народом,
Он, при корме корабля, покрывавшегось пышным доспехом,
35 Брата нашел, и был для него посетитель приятный.
Первый к нему возгласил Менелай, воинственник славный:
"Что воружаешься, брат мой почтенный? или от ахеян[9]
Хочешь к троянам послать соглядатая? Но, признаюся,
Я трепещу, чтоб не вызвался кто на подобное дело[10]
40 И чтоб враждебных мужей соглядать не пошел одинокий
В сумраках ночи глухой: человек дерзосердый он будет".
Брату в ответ говорил повелитель мужей Агамемнон:
"Нужда в совете и мне и тебе, Менелай благородный,
В мудром совете, который бы мог защитить и избавить
45 Рать аргивян и суда; изменилось Кронидово сердце:
К Гектору, к жертвам его преклонил он с любовию душу!
Нет, никогда не видал я, ниже не слыхал, чтоб единый
Смертный столько чудес, и в день лишь единый, предпринял,
Сколько свершил над ахейцами Гектор, Зевесу любезный,
50 Гектор, который не сын ни богини бессмертной, ни бога.
Но что свершил он, о том сокрушаться ахеяне будут
Часто и долго; такие беды сотворил он ахейцам!
Но иди, Менелай, призови Девкалида,[11] Аякса,
Прямо спеши к кораблям, а к почтенному сыну Нелея
55 Сам я иду и восстать преклоню, не захочет ли старец
Стражей священный сонм[12] навестить и блюстись приказать им;
Верно, ему покорятся охотнее; сын его храбрый
Стражи начальствует сонмом, и с ним Девкалида сподвижник,
Вождь Мерион; предпочтительно им поручили мы стражу".
60 И его вопросил Менелай, воинственник славный:
"Что же мне ты прикажешь и как повелишь, Агамемнон:
Там ли остаться, у них, твоего ожидая прихода,
Или к тебе поспешать возвратиться, как всё накажу им?"
Вновь Менелаю вещал повелитель мужей Агамемнон:
65 "Там ты останься, чтоб мы не могли разойтися с тобою,
Ходя в сумраке: много дорог по широкому стану.
Где же пойдешь, окликай, и всем советуй стеречься;
Каждого мужа, Атрид, именуй по отцу и по роду;[13]
Всех приветливо чествуй, и сам ни пред кем не величься.
70 Ныне и мы потрудимся, как прочие; жребий таков наш!
Зевс на нас, на родившихся, тяжкое горе возвергнул!"
Так говоря, отпускает он брата, разумно наставив;
Сам наконец поспешает к владыке народов Нелиду.
Старца находит при черном его корабле против кущи,[14]
75 В мягком одре, и при нем боевые лежали доспехи:
Выпуклый щит, и два копия, и шелом светозарный;
Подле и пояс лежал разноцветный, который сей старец
Часто еще препоясывал, в бой мужегубный готовясь
Рать предводить: еще не сдавался он старости грустной.
80 Нестор, привставши на локоть и голову с ложа поднявши,
К сыну Атрея вещал и его вопрошал громогласно:
"Кто ты? и что меж судами по ратному стану здесь ходишь
В сумраке ночи один, как покоятся все человеки?
Друга ли ты или, может быть, меска сбежавшего ищешь?
85 Что тебе нужно? Окликнись, а молча ко мне не ходи ты!"
Старцу немедля ответствовал пастырь мужей Агамемнон:
"Нестор, почтеннейший старец, великая слава данаев!
Ты Агамемнона видишь, которого Зевс промыслитель
Более всех подвергнул трудам бесконечным, покуда
90 В персях моих остается дыханье и движутся ноги.
Так я скитаюсь; на очи мои ниже ночью не сходит
Сладостный сон, и на думах лишь брань и напасти ахеян!
Так за ахеян жестоко страшуся я: дух мой не в силах
Твердость свою сохранять, но волнуется; сердце из персей
95 Вырваться хочет, и ноги мои подо мною трепещут!
Если что делать намерен ты (сон и к тебе не приходит),
Встань, о Нелид, и ко стражам ахейским дойдем и осмотрим.
Может быть, все, удрученные скучным трудом и дремотой,
Сну предалися они и о страже опасной забыли.
100 Рати же гордых врагов недалеко; а мы и не знаем,
В сумраке ночи они не хотят ли внезапно ударить".
Сыну Атрея ответствовал Нестор, конник геренский:
"Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Замыслы Гектору, верно, не все промыслитель небесный
105 Ныне исполнит, как гордый он ждет; и его удручит он
Горем, я чаю, и большим, когда Ахиллес быстроногий
Храброе сердце свое отвратит от несчастного гнева.
Следовать рад я с тобою; пойдем, и других мы разбудим
Храбрых вождей: Диомеда героя, царя Одиссея,
110 С ними Аякса быстрого, также Филеева сына.[15]
Если б еще кто-нибудь поспешил и к собранию призвал
Идоменея царя и подобного богу Аякса:
Их корабли на конце становища, отсюда не близко.
Но Менелая, любезного мне и почтенного друга,
115 Я укорю, хоть тебя и прогневаю: нет, не сокрою!
Он почивает, тебя одного заставляет трудиться!
Ныне он должен бы около храбрых и сам потрудиться,
Должен бы всех их просить, настоит нестерпимая нужда!"
Нестору вновь отвечал повелитель мужей Агамемнон:
120 "Старец, другою порой укорять я советую брата:
Часто медлителен он и как будто к трудам неохотен, -
Но не от праздности низкой или от незнания дела:
Смотрит всегда на меня, моего начинания ждущий.
Ныне же встал до меня и ко мне неожидан явился.
125 Брата послал я просить предводителей, коих ты назвал.
Но поспешим, и найдем, я надеюся, их мы у башни,
Вместе с дружиной стражебною: там повелел я собраться".
Снова Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:
"Ежели так, из данаев никто на него не возропщет:
130 Каждый послушает, если он что запретит иль прикажет".[16]
Так говоря, одевал он перси широким хитоном;
К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,
После - кругом застегнул он двойной свой, широкопадущий,
Пурпурный плащ, по котором струилась косматая волна;
135 И, копье захватив, повершенное острою медью,
Так устремился Нелид меж судов и меж кущей ахеян.
Там сперва Одиссея, советами равного Зевсу,
Поднял от сна восклицающий громко возница геренский.
Скоро дошел до души Одиссеевой Несторов голос:
140 Выступил он из-под кущи и так говорил воеводам:
"Что меж судами одни по воинскому ходите стану
В сумраке ночи? какая пришла неизбежная нужда?"
Сыну Лаэрта ответствовал Нестор, конник геренский:
"Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!
145 Ты не ропщи: аргивянам жестокая нужда приходит!
С нами иди, и других мы разбудим, с которыми должно
Ныне ж решить на совете, бежать ли нам или сражаться".
Рек он, - и быстро под кущу вступил Одиссей многоумный,
Щит свой узорный за плечи закинул и следовал с ними.
150 К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим
Одаль от сени, с оружием; около ратные други
Спали; столовьем их были щиты, у постелей их копья
Прямо стояли, вонзенные древками; медь их далеко
В мраке блистала, как молния Зевса. Герой в середине
155 Спал, и постелью была ему кожа вола стенового;[17]
Светлый, блестящий ковер лежал у него в изголовье.
Близко пришедши, будил почивавшего Нестор почтенный,
Трогая краем ноги, и в лицо укорял Диомеда:
"Встань, Диомед! и что ты всю ночь почиваешь беспечно?
160 Или забыл, что трояне, заняв возвышение поля,
Близко стоят пред судами и узкое место нас делит?"
Так говорил; почивавший с постели стремительно вспрянул
И, обратяся к нему, произнес крылатые речи:
"Слишком заботливый старец, трудов никогда ты не бросишь!
165 Нет ли у нас и других, в ополчении младших данаев,
Коим приличнее было б вождей нас будить по порядку,
Ходя по стану ахейскому; неутомим ты, о старец!"
Сыну Тидея ответствовал Нестор, конник геренский:
"Так, Диомед, справедливо ты все и разумно вещаешь.
170 Есть у меня и сыны непорочные, есть и народа
Много подвластного: было б кому обходить и сзывать вас;
Но жестокая нужда аргивских мужей постигает!
Всем аргивянам теперь на мечном острии распростерта[18]
Или погибель позорная, или спасение жизни!
175 Но поспеши ты и сына Филеева с быстрым Аяксом
К нам призови: ты моложе меня и о мне сожалеешь".
Рек; Диомед, немедля покрывшийся львиною кожей,
Рыжей, огромной, до пят доходящей, и дрот захвативши,
Быстро пошел, разбудил воевод и привел их с собою.
180 Скоро владыки ахеян достигнули собранных[19] стражей,
И не в дремоте они предводителей стражи застали:
Бодро младые ахейцы, с оружием в дланях, сидели.
Словно как псы у овчарни овец стерегут беспокойно,
Сильного зверя зачуяв, который из гор, голодалый,
185 Лесом идет; подымается шумная противу зверя
Псов и людей стерегущих тревога, их сон пропадает. -
Так пропадал на очах усладительный сон у ахеян,
Стан охраняющих в грозную ночь: непрестанно на поле
Взоры вперяли они, чтоб узнать, не идут ли трояне.
190 С радостью старец узрел их и, более дух ободряя,
Весело к ним говорил, устремляя крылатые речи:
"Так стерегитесь, любезные дети! никто и не думай,
Стоя на страже, о сне: да не будем мы в радость враждебным".
Так говоря, перенесся за ров; и за ним устремились[20]
195 Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их к совету.
С ними герой Мерион и Несторов сын знаменитый[21]
Следовал: сами цари пригласили и их для совета.
Вместе они, перешедшие ров, пред стеною изрытый,
Сели на чистой поляне, на месте, свободном от трупов
200 В сече убитых, отколь возвратился крушительный Гектор,
Рать истреблявший данаев, доколе их ночь не покрыла;
Там воеводы, сидящие, между собой говорили.
Речь им полезную начал геренский воинственник Нестор:
"Други! не может ли кто-либо сам на свое положиться
205 Смелое сердце и ныне же к гордым троянам пробраться
В мраке ночном? не возьмет ли врага он, бродящего с краю;[22]
Или не может ли между троян разговора услышать,
Как меж собою они полагают: решились ли твердо
Здесь оставаться далеко от города или обратно
210 Мнят от судов отступить, как уже одолели данаев.
Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился,
О, великая слава была бы ему в поднебесной,[23]
Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!
Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,[24]
215 Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою
С агнцем сосущим, - награда, с которой ничто не сравнится;
Будет всегда он участник и празднеств, и дружеских пиршеств".
Рек, - и никто не ответствовал, все хранили молчанье.
Первый меж них взговорил Диомед, воеватель могучий:
220 "Нестор! меня побуждает душа и отважное сердце
В стан враждебный войти, недалеко лежащий троянский.
Но когда и другой кто со мною идти пожелает,
Более бодрости мне и веселости более будет.
Двум совокупно идущим,[25] один пред другим вымышляет,
225 Что для успеха полезно; один же хотя бы и мыслил,[26] -
Медленней дума его и слабее решительность духа".[27]
Так говорил, - и идти с ним хотящие многие встали:
Оба Аякса[28] хотят, нестрашимые слуги Арея;
Хочет герой Мерион, Фразимед беспредельно желает;
230 Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик;
Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, -
Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало.
Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон:
"Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный!
235 Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь;
Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие жаждут.
Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты
И не выбери худшего, страху души уступая;
Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он".
240 Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.
К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный:
"Ежели мне самому избрать вы друга[29] велите,
Как я любимца богов, Одиссея героя забуду?[30]
Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный
245 Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной!
Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба
К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум".
Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец:
"Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, -
250 Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским.
Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница;
Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей[31]
Ночь совершила, и только что третия доля осталась".
Так говоря, покрывалися оба оружием страшным.
255 Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду
Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил),
Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой
Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским,
Коим чело у себя покрывает цветущая младость.
260 Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,
Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя[32]
Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями,[33]
Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали
Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь
265 В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.
Шлем сей - древле из стен Элеона[34] похитил Автолик,[35]
Там Горменида Аминтора[36] дом крепкозданный разрушив;
В Скандии[37] ж отдал его Киферийскому Амфидамасу;[38]
Амфидамас подарил, как гостинец приязненный, Молу;[39]
270 Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;
Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.
Так Одиссей с Диомедом, покрывшись оружием страшным,
Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских;
Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина -
275 Цаплю на правой руке от дороги; они не видали[40]
Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики.
Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине:
"Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня,
Мне соприсущна[41] во всяком труде: от тебя не скрываю
280 Дум я моих;[42] но теперь благосклонною будь мне, Афина!
Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой,
Сделав великое дело, на долгое горе троянам!"
И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий:
"Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха!
285 Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею[43]
К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских;
Возле Асоповых вод[44] аргивян меднолатных оставив,
Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным
В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху,[45]
290 Сделал, с тобой:[46] благосклонная ты предстояла Тидею.
Так ты по мне поборай[47] и меня сохрани, о богиня!
В жертву тебе принесу я широкочелистую краву,[48]
Юную, выя которой еще не склонялась под иго;
В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом".[49]
295 Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина.
Кончив герои мольбу громовержца великого дщери,
Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи,
Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым.
Тою порой и троянским сынам[50] Приамид[51] не позволил
300 Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых,
Всех в ополченье троянском вождей и советников мудрых.
Собранным вместе мужам,[52] предлагал он совет им полезный:
"Кто среди вас за награду великую мне обещает
Славное дело свершить? А награда богатая[53] будет:
305 Дам колесницу тому и яремных коней гордовыйных
Двух, превосходнейших всех при судах быстролетных данайских,
Кто между вами дерзнет (а покрылся б он светлою славой!)
В сумраке ночи к ахейскому стану дойти и разведать:
Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы;
310 Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы
Между собой совещают о бегстве и нынешней ночью
Стражи держать не желают, трудом изнуренные тяжким".
Так говорил; но молчанье глубокое все сохраняли.
Был меж троянами некто Долон, троянца Эвмеда,
315 Вестника,[54] сын, богатый и златом, богатый и медью;
Сын, меж пятью дочерями, единственный в доме отцовском,
Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами.
Он предводителю Гектору так говорил, приступивши:
"Гектор, меня побуждает душа и отважное сердце
320 В сумраке ночи к судам аргивян подойти и разведать.
Но, Приамид, обнадежь, подыми, твой скиптр и клянися,
Тех превосходных коней и блестящую ту колесницу
Дать непременно, какие могучего носят Пелида.
Я не напрасный тебе, не обманчивый ведомец буду:
325 Стан от конца до конца я пройду, и к судам доступлю я,
К самым судам Агамемнона; верно, ахеян владыки
Там совет совещают, бежать ли им или сражаться".
Рек он, - и Гектор поднял свой скипетр и клялся Долону:
"Сам Эгиох мне свидетель, супруг громовержущий Геры!
330 Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не сядет:
Ты лишь единый, клянуся я, оными славиться будешь".
Рек он - и суетно клялся,[55] но сердце разжег у троянца.
Быстро и лук свой кривой, и колчан он за плечи забросил,
Сверху покрылся кожей косматого волка седого;
335 Шлем же хорёвый надел и острым копьем ополчился.
Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу
Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить.
Он, за собой лишь оставил толпы и коней и народа,
Резво дорогой пошел. Подходящего скоро приметил
340 Царь Одиссей и сопутнику так говорил, Диомеду:
"Верно, сей муж, Диомед, из троянского стана подходит!
Он, но еще не уверен я, наших судов соглядатай;
Или подходит, чтоб чей-либо труп из убитых ограбить.
Но позволим сначала немного ему по долине
345 Нас миновать, а потом устремимся и верно изловим,
Быстро напав; но когда, убегающий, нас упредит он,
Помни, от стана[56] его к кораблям отбивай непрестанно,
Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону".
Так сговоряся, они у дороги, меж грудами трупов,
350 Оба припали, а он мимо их пробежал, безрассудный.
Но, лишь прошел он настолько, как борозды нивы бывают,
Мулами вспаханной[57] (долее мулы волов тяжконогих
Могут плуг составной[58] волочить по глубокому пару),
Бросились гнаться герои, - и стал он, топот услышав.
Чаял он в сердце своем, что друзья из троянского стана
355 Кликать обратно его, по велению Гектора, гнались.
Но, лишь предстали они на полет копия или меньше,
Лица врагов он узнал[59] и проворные ноги направил
К бегству, и быстро они за бегущим пустились в погоню.
360 Словно как два острозубые пса, приобыкшие к ловле,
Серну иль зайца подняв, постоянно упорные гонят
Местом лесистым, а он пред гонящими, визгая, скачет, -
Так Диомед и рушитель градов Одиссей илионца
Полем, отрезав от войск,[60] постоянно упорные гнали.
365 Но, как готов уже был он с ахейскою стражей смеситься,
Прямо к судам устремляяся, - ревность вдохнула Афина
Сыну Тидея, да в рати никто не успеет хвалиться
Славой, что ранил он прежде, а сам да не явится после.
Бросясь с копьем занесенным, вскричал Диомед на троянца:
370 "Стой иль настигну тебя я копьем! и напрасно, надеюсь,
Будешь от рук ты моих избегать неминуемой смерти!"
Рек он - и ринул копье, и с намереньем мимо прокинул:
Быстро над правым плечом пролетевши, блестящее жалом,
В землю воткнулось копье, и троянец стал, цепенея:
375 Губы его затряслися, и зубы во рту застучали;
С ужаса бледный стоял он, а те, задыхаясь, предстали,
Оба схватили его - и Долон, прослезяся, воскликнул:
"О, пощадите! я выкуп вам дам, у меня изобильно
Злата и меди в дому и красивых изделий железа.
380 С радостью даст вам из них неисчислимый выкуп отец мой,
Если узнает, что жив я у вас на судах мореходных".
Но ему на ответ[61] говорил Одиссей многоумный:
"Будь спокоен и думы о смерти отринь ты от сердца.
Лучше ответствуй ты мне, но скажи совершенную правду:[62]
385 Что к кораблям аргивян от троянского стана бредешь ты
В темную ночь и один, как покоятся все человеки?
Грабить ли хочешь ты мертвых, лежащих на битвенном поле?
Или ты Гектором послан, дабы пред судами ахеян
Все рассмотреть? или собственным сердцем к сему побужден ты?"
390 Бледный Долон отвечал, и под ним трепетали колена:
"Гектор, на горе, меня в искушение ввел против воли;
Он Ахиллеса великого коней мне твердокопытых
Клялся отдать и его колесницу, блестящую медью.
Мне ж приказал он - под быстролетящими мраками ночи[63]
395 К вашему стану враждебному близко дойти и разведать,
Так ли суда аргивян, как и прежде, опасно стрегомы
Или, уже укрощенные ратною нашею силой,
Вы совещаетесь в домы бежать и во время ночное
Стражи держать не хотите, трудом изнуренные тяжким".
400 Тихо осклабясь, к нему говорил Одиссей многоумный:
"О! даров не ничтожных душа у тебя возжелала:[64]
Коней Пелида героя! Жестоки, троянец, те кони;
Их укротить и править для каждого смертного мужа
Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!
405 Но ответствуй еще и скажи совершенную правду:[65]
Где, отправляясь, оставил ты Гектора, сил воеводу?
Где у него боевые доспехи, быстрые кони?
Где ополченья другие троянские, стражи и станы?
Как меж собою они полагают: решились ли твердо[66]
410 Здесь оставаться, далеко от города, или обратно
Мнят от судов отступить, как уже одолели ахеян?"
Вновь отвечал Одиссею Долон, соглядатай троянский:
"Храбрый, охотно тебе совершенную правду скажу я:
Гектор, когда уходил я, остался с мужами совета,
415 С ними советуясь подле могилы[67] почтенного[68] Ила,[69]
Одаль от шума; но стражей, герой, о каких вопрошаешь,
Нет особливых, чтоб стан охраняли или сторожили".
Сколько же в стане огней, у огнищ их, которым лишь нужда,
Бодрствуют ночью трояне,[70] один убеждая другого
420 Быть осторожным; а все дальноземцы, союзники Трои,
Спят беззаботно и стражу троянам одним оставляют:
Нет у людей сих близко ни жен, ни детей их любезных".
Снова Долона выспрашивал царь Одиссей многоумный:
"Как же союзники - вместе с рядами троян конеборных,
425 Или особо спят? расскажи мне, знать я желаю".
Снова ему отвечал Долон, соглядатай троянский:
"Все расскажу я тебе, говоря совершенную правду:
К морю кариян[71] ряды и стрельцов криволуких пеонов,[72]
Там же лелегов[73] дружины, кавконов[74] и славных пеласгов;[75]
430 Около Фимбры[76] ликийцы[77] стоят и гордые мизы,[78]
Рать фригиян[79] колесничников, рать конеборцев меонян.[80]
Но почто вам, герои, расспрашивать порознь о каждом?
Если желаете оба в троянское войско проникнуть,
Вот новопришлые, с краю, от всех особливо, фракийцы;[81]
435 С ними и царь их Рез, воинственный сын Эйонея.
Видел я Резовых коней, прекраснейших коней, огромных;
Снега белее они и в ристании быстры, как ветер.
Златом, сребром у него изукрашена вся колесница.
Сам под доспехом златым, поразительным, дивным для взора,
440 Царь сей пришел, под доспехом, который не нам, человекам
Смертным, прилично носить, но бессмертным богам олимпийским.
Ныне - ведите меня вы к своим кораблям быстролетным,
Или свяжите и в узах оставьте на месте, доколе
Вы не придете обратно и в том не уверитесь сами,
445 Правду ли я вам, герои, рассказывал или неправду".
Грозно взглянув на него, взговорил Диомед непреклонный
"Нет, о спасенье, Долон, невзирая на добрые вести,
Дум не влагай себе в сердце, как впал уже в руки ты наши.
Если тебе мы свободу дадим и обратно отпустим,
450 Верно, ты снова придешь к кораблям мореходным ахеян,
Тайно осматривать их или явно с нами сражаться.
Но когда уже дух под моею рукою испустишь,
Более ты не возможешь погибелен быть аргивянам".
Рек, - и как тот, у него подбородок рукою дрожащей
455 Тронув, хотел умолять, Диомед замахнул и по вые
Острым ножом поразил и рассек ее крепкие жилы:
Быстро, еще с говорящего, в прах голова соскочила.
Шлем хорёвый они с головы соглядатая сняли,
Волчью кожу,[82] разрывчатый лук и огромную пику.
460 Все же то вместе Афине, добычи дарующей, в жертву
Поднял горe Одиссей и молящийся громко воскликнул:
"Радуйся жертвой,[83] Афина! к тебе мы всегда на Олимпе
К первой взываем, бессмертных моля! Но еще, о богиня,
Нас предводи ты к мужам и к коням, на ночлеги фракиян!"
465 Так произнес - и поднятое всё на зеленой мирике
Царь Одиссей положил и означил приметою видной,
Вкруг наломавши тростей и ветвей полнорослых мирики,
Чтобы его не минуть им, идущим под сумраком ночи.[84]
Сами пустились вперед, чрез тела и кровавые токи.
470 Скоро достигли идущие крайнего стана фракиян.[85]
Воины спали, трудом утомленные; все их доспехи
Пышные, подле же их, в три ряда в благолепном устройстве
Сложены были, и пара коней перед каждым стояла.
Рез посреди почивал, и его быстроногие кони
475 Подле стояли, привязаны к задней скобе колесницы.
Первый его усмотрев. Одиссей указал Диомеду:
"Вот сей муж, Диомед, и вот те самые кони,
Кони фракийские, коих означил Долон умерщвленный.
Но начинай, окажи ты ужасную силу: не время
480 С острым оружием праздно стоять. Иль отвязывай коней,
Или мужей побивай ты; а я постараюсь об конях".
Рек он, - и сыну Тидееву крепость вдохнула Афина:
Начал рубить он кругом; поднялися ужасные стоны
Воев, мечом поражаемых, кровью земля закраснела.
485 Словно как лев, на стадо бесстражное коз или агниц
Ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый, -
Так на фракийских мужей Диомед бросался могучий;
Он их двенадцать убил. Между тем Одиссей хитроумный
Каждого мужа, который мечом Диомеда зарублен,
490 За ногу сзади схватив, выволакивал быстро из ряду,
С мыслию той на душе, чтоб фракийские бурные кони
Вышли спокойно за ним и невольно не дрогнули б сердцем,
Прямо идя по убитым, еще не привычные к трупам.
Но Тидид наконец до царя приступает, могучий;
495 Реза третьегонадесять сладостной жизни лишил он.
Царь тяжело застонал: у него сновидением грозным[86]
Ночью стоял над главой - Диомед, по совету Афины.
Тою порой Одиссей отвязывал Резовых коней;
Вместе уздами связал и из ратного толпища вывел,
500 Луком своим поражая, бича же блестящего в руку
Он захватить не помыслил с узорной царя колесницы.
Свистнул потом Одиссей, подавая знак Диомеду.
Тот же стоял и думал, что еще смелого сделать:
Взяв ли царя колесницу, с оружием в ней драгоценным,
505 Быстро за дышло увлечь, либо вынести, вверх приподнявши,
Или еще ему более душ у фракиян исторгнуть?
Думы герою сии обращавшему в сердце, Афина
Близко предстала и так провещала Тидееву сыну:
"Вспомни уже об отшествии, сын благородный Тидея!
510 Время к судам возвратиться, да к ним не придешь ты бегущий,
Если троянских мужей небожитель враждебный[87] пробудит".
Так изрекла, - и постигнул он голос богини вещавшей,
Быстро вскочил на коня.[88] Одиссей обоих погонял их
Луком, и кони летели к судам мореходным ахеян.
515 Тою порой соглядал не беспечно и Феб сребролукий.
Он усмотрел, что Афина сопутствует сыну Тидея,
И, негодуя, в великое войско троян устремился.
Там пробудил он фракиян советника Гиппокоона,
Резова родича храброго; с ложа он спрянул и, бледный,
520 Видя лишь место пустое, где быстрые кони стояли,
Вкруг на побоище свежем фракиян трепещущих[89] видя,
Громко взрыдал и по имени кликал любезного друга.
Крик по троянскому воинству, страшная встала тревога;
Быстро сбежались толпы и делам изумлялись ужасным,
525 Кои враги совершили и к черным судам возвратились.
Те же, когда принеслись, где убит соглядатай троянский,
Бурных коней удержал Одиссей, бессмертным любезный;
Но Тидид, соскочив и кровавые взявши корысти,
В руки подал Одиссею и изнова прянул на коней.
530 Тот[90] их ударил; но кони покорные сами летели
К сеням ахейским: туда их несло и желание сердца.[91]
Нестор, их топот услышавши первый, вещал меж царями:
"Други любезные, воинств ахейских вожди и владыки!
Правду я или неправду, но выскажу, сердце велит мне;[92]
535 Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.
Если бы сын то Лаэрта и сын дерзновенный Тидея
Так неожиданно гнали троянских коней звуконогих!
Но трепещу я, о други мои, не они ль пострадали,[93]
Воины наши храбрейшие; в стане, встревоженном ими!"
540 Не была старцем кончена речь, как явились герои;
С коней на дол соскочили, и сонм аргивян восхищенный
Их привечал и руками, и сладкими окрест словами.
Первый стал их расспрашивать Нестор, конник геренский:
"Как, Одиссей знаменитый, великая слава ахеян,
545 Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба проникли
В войско троянское? или вам бог даровал их представший?
Солнца лучам светозарным они совершенно подобны!
Я завсегда обращаюсь с троянами; праздно, надеюсь,
Я не стою пред судами, хотя и седой уже воин;
550 Но таких я коней не видал, не приметил доныне!
Бог, без сомнения, в встречу явившийся, вам даровал их:
Вас обоих одинаково любит как Зевс громовержец,
Так и Зевесова дочь, светлоокая дева Паллада!"
Сыну Нелея ответствовал царь Одиссей многоумный:
555 "Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!
Богу, когда соизволит, и лучших, чем видите, коней,
Верно, легко даровать: божества беспредельно могущи!
Эти ж, старец почтенный, вновь пришлые в стане троянском
Кони фракийцев; у них и царя Диомед наш могучий
560 Смерти предал, и двенадцать сподвижников, всё знаменитых!
Но тринадцатый нами убит, при судах, соглядатай,
Коего высмотреть ночью великое воинство наше
Ныне же Гектор послал и другие сановники Трои".
Так говорящий, за ров перегнал он коней звуконогих,
565 Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.
Скоро герои, пришед к Диомедовой куще красивой,[94]
Коней ремнями искусно разрезанных узд[95] привязали
К конским яслям, где и другие царя Диомеда
Бурные кони стояли, питаяся сладкой пшеницей.
570 Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый
Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине.[96]
Сами же тою порой, погрузившися в волны морские,
Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;
И когда уже всё от жестокого пота морскою
575 Влагой очистили тело и сердце свое освежили,
Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах.[97]
Так омывшись они, умащенные светлым елеем,
Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине,[98]
Полными кубками, сладостней меда вино возливали.
[1] 1—579 X песнь «Илиады», так называемая «Долония», по имени действующего в ней троянца Долона, представляет собой, как это видно из содержания, особенностей языка и стиля, позднейшую вставку в текст «Илиады», о чем догадывались, как свидетельствуют схолии, уже античные филологи, считавшие ее вставкой Писистрата. Не исключена возможность того, что она была сделана в конце жизни самим Гомером.
[2] спали целую ночь — Слова эти, очевидно, противоречат повествованию песни IX и являются одним из многих признаков первоначальной независимости песни X («Долония») от «Илиады».
[3] 5—8 Молния — знамение Зевса, которое может предвещать как ненастье, так и войну.
[4] озирал он троянский стан — Автор «Долонии» не считается с тем, что Агамемнон не мог из своего шатра видеть лагерь троянцев, отделенный стеной от ахейского.
[5] 12—13 Автор «Долонии» дополняет своими деталями описание троянского лагеря в конце VIII песни.
[6] 19 «не смогут ли они вместе придумать лишенный недостатков план».
[7] окровавленной — В оригинале прилагательное, означающее здесь «рыже-красный».
[8] был царем — У Гомера: «властвовал».
[9] 37 Гомер изображает своих героев сражающимися только днем, так что для появления ахейского предводителя вооруженным среди ночи нужны какие-то особые причины.
[10] 39—40 Действительный смысл этих стихов таков: «я не боюсь, что никто не вызовется па подобное дело и... не пойдет...».
[11] Девкалида — т. е. Идоменея, сына Девкалиона.
[12] священный сонм стражей — Очевидно, имея в виду важное значение ночной стражи. Гомер и в XXIV, 681 говорит о священных привратниках ахейского лагеря. Вообще гомеровский эпос широко пользуется эпитетами «священный» и «божественный», получающими значение обычных украшающих эпитетов.
[13] по отцу и по роду — Ср. русск. «по отчеству» — уважительное обращение.
[14] 74—75 Нестор ночевал под открытым небом.
[15] Филеева сына — Мегеса, предводителя дулихийцев (II, 627), который несколько неожиданно появляется здесь рядом с главными героями «Илиады».
[16] запретит иль прикажет — У Гомера; «станет побуждать иди прикажет».
[17] вола стенового — т. е. быка, содержавшегося не в стойле, а под открытым небом.
[18] 173—174 Судьба ахейцев находится словно на лезвии меча (в греческом тексте «бритвы») и вот-вот упадет на ту или на другую сторону.
[19] собранных — точнее «собравшихся» (вместе).
[20] 194 Часовые ахейцев расположились между стеной ахейского лагеря и рвом. Нестор направляется в сторону троянского лагеря.
[21] Несторов сын знаменитый — Фразимед (см.: IX, 81).
[22] с краю — ближе к лагерю ахейцев.
[23] в поднебесной — под небесами, т. е. по всей земле.
[24] 214—217 Награда, которую обещает Нестор, была бы привлекательной для рядового воина, но в речи, обращенной к ахейским военачальникам, вызывает недоумение.
[25] двум совокупно идущим — когда двое идут вместе (дательный самостоятельный).
[26] хотя бы и мыслил — даже если что-нибудь и придумает.
[27] решительность духа — В оригинале, скорее, «предприимчивость».
[28] оба Аякса — До сих пор в «Долонии» не было речи об Аяксе, сыне Оилея.
[29] друга — сотоварища в предприятии.
[30] 243 Стих этот совпадает со стихом «Одиссеи» (I, 65), где его произносит Зевс.
[31] 252—253 Прошло уже две трети ночи.
[32] 261—265 По данным археологии, такого вида шлемы были широко распространены в XVI—XV вв. до н. э., а уже в XIII в. сделались редкими. Воспоминание о таком шлеме могло сохраниться только в эпической традиции.
[33] 262—263 Внутренний слой шлема был сплетен из натянутых кожаных ремней.
[34] Элеон — город в Беотии (см.: II, 500).
[35] Автолик — отец Антиклеи, матери Одиссея.
[36] Горменида Аминтора — В IX, 447—448 Аминтор, сын Ормена (Гормена), является отцом Феникса, а его царство помещено в Фессалии.
[37] Скандия — город на острове Кифера у побережья Лаконии.
[38] Киферийскому Амфидамасу — Амфидамасу с Киферы, о котором мы больше ничего не знаем.
[39] Молу — По позднейшим источникам, Мол — сын Девкалиона, брат Идоменея.
[40] 275 Греки считали появление цапли добрым предзнаменованием.
[41] мне соприсущна — присутствуешь и помогаешь мне.
[42] 279—280 от тебя не скрываю // Дум я моих — В оригинале: «От тебя не остается скрытым (всякое) мое движение».
[43] 285—290 Диомед упоминает об участии своего отца Тидея в походе Семерых против Фив (см. также: IV, 372—399; V, 800—813).
[44] Асоповых вод — Асоп — река в Беотии (см. IV, 383).
[45] деяния страшные слуху — Тидей перебил фиванцев, устроивших ему засаду (IV, 391-397).
[46] с тобой — с твоей помощью.
[47] по мне поборай — помогай мне.
[48] 292—294 Эти стихи совпадают со стихами «Одиссеи» III. 382—384.
[49] облитыми златом — т. е. позолоченными (перед жертвоприношением).
[50] троянским сынам — троянцам.
[51] Приамид — Гектор.
[52] собранным вместе мужам — когда мужи собрались вместе (дательный самостоятельный).
[53] богатая — В оригинале прилагательное, которое означает, скорее, «верная, гарантированная».
[54] вестника — В оригинале: «священного глашатая».
[55] суетно клялся — Клятве Гектора не суждено было сбыться.
[56] от стана — От лагеря троянцев.
[57] 351—352 борозды нивы ~ мулами вспаханной — По-видимому, речь идет о длине полосы, которую может вспахать за день упряжка мулов (ширина полосы, очевидно, была раз навсегда определена традицией). Ср.: Од., VIII, 124 слл.
[58] плуг составной — т. е. собранный из отдельных деталей, в противоположность сохе, сделанной из одного куска дерева.
[59] лица врагов он узнал — У Гомера: «узнал врагов».
[60] от войск — от троянцев.
[61] на ответ — в ответ.
[62] 384 Этот стих повторяется в «Одиссее» 13 раз.
[63] под быстролетящими мраками ночи — На юге ночь наступает очень быстро.
[64] 401—404 О конях Ахилла ср.: XIX, 400.
[65] 405 Стих полностью совпадает с X, 384.
[66] 409—411 Эти стихи повторяют X, 208—210.
[67] могилы — могила Ила находилась где-то между Троей и ахейским лагерем, посредине равнины (XI, 167).
[68] почтенного — У Гомера: «божественного».
[69] Ила — Ил — царь троянцев, по имени которого получил свое название Илион. О нем см.: XX, 232.
[70] 418—419 которым лишь нужда ~ трояне — трояне, которые (одни) видят в этом необходимость.
[71] кариян — См.: II, 867—875.
[72] пеонов — См.: II, 842—850.
[73] лелегов — Лелеги — племя, о котором мы не знаем ничего определенного; в позднейших источниках они фигурируют обычно как предшественники греков на Балканском полуострове, на островах Эгейского моря и на побережье Малой Азии.
[74] кавконов — Позднейшие источники сообщают о племени кавконов, живших в Вифинии, в северо-западной части Малой Азии. «Одиссея» упоминает также о кавконах, живших в северо-западной части Пелопоннеса (III, 366). См. еще ст. XX, 329.
[75] пелазгов — См.: II, 840—843.
[76] Фимбры — Фимбра нигде больше у Гомера не упоминается. Страбон (598) говорит о равнине Фимбре у берегов Скамандра.
[77] ликийцы — См.: II, 876—877.
[78] мизы — См.: II, 858—861.
[79] фригиян — См.: 11,862—863.
[80] меонян — См.: II, 864—866.
[81] фракийцы — См.: II, 844—845.
[82] волчью кожу — См.: X, 334.
[83] радуйся жертвой — радуйся жертве.
[84] идущим под сумраком ночи — когда они пойдут под сумраком ночи (дательный самостоятельный).
[85] крайнего стана фракиян — края лагеря фракийцев.
[86] 496—497 Эти стихи, не вполне ясные в оригинале, очевидно, должны означать, что в тот самый момент, когда к нему подошел Диомед и нанес удар, Рес видел его во сне, руководимого Афиной, и стонал от страшного сновидения.
[87] небожитель враждебный — У Гомера Афина говорит просто «другой бог».
[88] вскочил на коня — Это единственный случай, когда гомеровский герой едет верхом, хотя верховая езда упоминается в сравнениях «Илиады» (XV, 679—784) и «Одиссеи» (V 371): во времена Гомера она еще воспринималась как сравнительно недавнее изобретение.
[89] трепещущих —в предсмертных судорогах.
[90] тот — Диомед.
[91] 531 Этот стих повторяет стих XI, 520, где кони Нестора, естественно, охотно возвращаются в ахейский лагерь, что непонятно в отношении коней фракийца Реса, союзника троян.
[92] 534 Этот стих совпадает со стихом «Одиссеи» IV, 140.
[93] не они ль пострадали — не пострадали ли они.
[94] 566—569 Кони достаются Диомеду, так как Одиссей, царь небольшого утесистого острова Итаки, на котором трудно содержать лошадей, изображается в «Илиаде» сражающимся без колесницы.
[95] ремнями искусно разрезанных узд — поводьями, которые представляли собой хорошо вырезанные ремни.
[96] 571 См. стт. 458—464; по-видимому, доспехи Долона должны были быть принесены в жертву Афине.
[97] 576 Ванны обнаружены при раскопках дворца Микенской эпохи в Тиринфе, упоминаются в текстах линейного письма Б из Кносса, фигурируют в «Одиссее»; наш стих в точности совпадает со стихами «Одиссеи» IV, 48 и XVII, 87.
[98] 578 Одиссей изображается здесь пирующим уже в третий раз в течение одной ночи (см.: IX, 89 слл.; IX, 821—822).
Комментарии
Отправить комментарий