Одиссея Песнь десятая

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая

«Вско­ре при­еха­ли мы на ост­ров Эолию. Жил там
Милый бес­смерт­ным богам Эол, Гип­потом рож­ден­ный.
Ост­ров пло­ву­чий его непри­ступ­ною мед­ной сте­ною
Был окру­жен, бере­га из обры­ви­стых скал состо­я­ли.

    «Αἰολίην δ᾽ ἐς νῆσον ἀφικόμεθ᾽· ἔνθα δ᾽ ἔναιεν
Αἴολος Ἱπποτάδης, φίλος ἀθανάτοισι θεοῖσιν,
πλωτῇ ἐνὶ νήσῳ· πᾶσαν δέ τέ μιν πέρι τεῖχος
χάλκεον ἄρρηκτον, λισσὴ δ᾽ ἀναδέδρομε πέτρη.

5     В пыш­ном двор­це у Эола две­на­дцать детей роди­ли­ся —
Шесть доче­рей и шесть сыно­вей, цве­ту­щих здо­ро­вьем.
Вырас­тив их, сыно­вьям доче­рей он в супру­же­ство отдал.
Пищу вку­ша­ют они с отцом и с мате­рью доб­рой
В доме отца, и сто­ят перед ними несчет­ные яст­ва,

    τοῦ καὶ δώδεκα παῖδες ἐνὶ μεγάροις γεγάασιν,
ἓξ μὲν θυγατέρες, ἓξ δ᾽ υἱέες ἡβώοντες·
ἔνθ᾽ ὅ γε θυγατέρας πόρεν υἱάσιν εἶναι ἀκοίτις.
οἱ δ᾽ αἰεὶ παρὰ πατρὶ φίλῳ καὶ μητέρι κεδνῇ
δαίνυνται, παρὰ δέ σφιν ὀνείατα μυρία κεῖται,

10     Жаре­ным пахнет в дому, голо­са на дво­ре отда­ют­ся —
Днем. По ночам же они, со стыд­ли­вы­ми жена­ми рядом,
Под оде­я­ла­ми спят на сво­их про­свер­лен­ных кро­ва­тях.
В город при­шли мы, в чер­тог пре­крас­ный Эола. Радуш­но
Месяц он нас при­ни­мал и рас­спра­ши­вал очень подроб­но

    κνισῆεν δέ τε δῶμα περιστεναχίζεται αὐλῇ
ἤματα· νύκτας δ᾽ αὖτε παρ᾽ αἰδοίῃς ἀλόχοισιν
εὕδουσ᾽ ἔν τε τάπησι καὶ ἐν τρητοῖσι λέχεσσι.
καὶ μὲν τῶν ἱκόμεσθα πόλιν καὶ δώματα καλά.
μῆνα δὲ πάντα φίλει με καὶ ἐξερέεινεν ἕκαστα,

15     Про Или­он, про суда арги­вян, про воз­врат наш обрат­но.
Все про это ему я рас­ска­зы­вал, как что слу­чи­лось.
После и сам я его попро­сил, чтоб устро­ил отъ­езд мне.
Он не отве­тил отка­зом и в путь меня тот­час отпра­вил.
Шку­ру содрав­ши с быка девя­ти­го­до­во­го, в той шку­ре

    Ἴλιον Ἀργείων τε νέας καὶ νόστον Ἀχαιῶν·
καὶ μὲν ἐγὼ τῷ πάντα κατὰ μοῖραν κατέλεξα.
ἀλλ᾽ ὅτε δὴ καὶ ἐγὼν ὁδὸν ᾔτεον ἠδ᾽ ἐκέλευον
πεμπέμεν, οὐδέ τι κεῖνος ἀνήνατο, τεῦχε δὲ πομπήν.
δῶκε δέ μ᾽ ἐκδείρας ἀσκὸν βοὸς ἐννεώροιο,

20     Креп­ко Эол завя­зал все пути завы­ваю­щих вет­ров.
Стра­жем сде­лал его Гро­мо­вер­жец над все­ми вет­ра­ми,
Дав ему власть воз­буж­дать иль обузды­вать их по жела­нью.
На кораб­ле моем полом шну­ром он сереб­ря­ным мех тот
Пере­вя­зал, чтоб ни мало­го быть не мог­ло дуно­ве­нья.

    ἔνθα δὲ βυκτάων ἀνέμων κατέδησε κέλευθα·
κεῖνον γὰρ ταμίην ἀνέμων ποίησε Κρονίων,
ἠμὲν παυέμεναι ἠδ᾽ ὀρνύμεν, ὅν κ᾽ ἐθέλῃσι.
νηὶ δ᾽ ἐνὶ γλαφυρῇ κατέδει μέρμιθι φαεινῇ
ἀργυρέῃ, ἵνα μή τι παραπνεύσῃ ὀλίγον περ·

25     Толь­ко Зефи­ру велел про­во­жать нас дыха­ньем попут­ным,
Чтобы понес и суда и самих нас. Но было не долж­но
Это­му сбыть­ся. Себя нера­зумьем сво­им мы сгу­би­ли.
Девять суток мы плы­ли — и ночи и дни непре­рыв­но.
В день деся­тый вда­ли уж поля пока­за­лись Ита­ки,

    αὐτὰρ ἐμοὶ πνοιὴν Ζεφύρου προέηκεν ἀῆναι,
ὄφρα φέροι νῆάς τε καὶ αὐτούς· οὐδ᾽ ἄρ᾽ ἔμελλεν
ἐκτελέειν· αὐτῶν γὰρ ἀπωλόμεθ᾽ ἀφραδίῃσιν.
Ἐννῆμαρ μὲν ὁμῶς πλέομεν νύκτας τε καὶ ἦμαρ,
τῇ δεκάτῃ δ᾽ ἤδη ἀνεφαίνετο πατρὶς ἄρουρα,

30     Вид­ны нам были огни пылав­ших кост­ров неда­ле­ких.
Слад­кий тут сон низо­шел на меня, ибо очень устал я:
Шкота­ми пару­са я непре­рыв­но работал, вере­вок
Не дове­рял нико­му, чтоб ско­рее отчиз­ны достиг­нуть.
Нача­ли спут­ни­ки тут меж собою вести раз­го­во­ры.

    καὶ δὴ πυρπολέοντας ἐλεύσσομεν ἐγγὺς ἐόντες·
ἔνθ᾽ ἐμὲ μὲν γλυκὺς ὕπνος ἐπήλυθε κεκμηῶτα,
αἰεὶ γὰρ πόδα νηὸς ἐνώμων, οὐδέ τῳ ἄλλῳ
δῶχ᾽ ἑτάρων, ἵνα θᾶσσον ἱκοίμεθα πατρίδα γαῖαν·
οἱ δ᾽ ἕταροι ἐπέεσσι πρὸς ἀλλήλους ἀγόρευον,

35     Дума­лось им, что везу сереб­ра я и золота мно­го,
Мне пода­рен­ных Эолом, отваж­ным Гип­пото­вым сыном.
Так не один гово­рил, поглядев на сидев­ше­го рядом:
— Вот уди­ви­тель­но! Как почи­та­ют повсюду и любят
Это­го мужа, в какой бы он край или город ни при­был!

    καί μ᾽ ἔφασαν χρυσόν τε καὶ ἄργυρον οἴκαδ᾽ ἄγεσθαι
δῶρα παρ᾽ Αἰόλου μεγαλήτορος Ἱπποτάδαο.
ὧδε δέ τις εἴπεσκεν ἰδὼν ἐς πλησίον ἄλλον·
“Ὦ πόποι, ὡς ὅδε πᾶσι φίλος καὶ τίμιός ἐστιν
ἀνθρώποις, ὅτεών τε πόλιν καὶ γαῖαν ἵκηται.

40     Мно­го пре­крас­ных сокро­вищ уже из тро­ян­ской добы­чи
Он с собою везет. А мы, совер­шив­шие тот же
Путь, воз­вра­ща­ем­ся в край наш роди­мый с пусты­ми рука­ми.
Так­же теперь и Эол ода­рил его дру­же­ски щед­ро.
Ну-ка, давай­те ско­рее посмот­рим­те, что там такое,

    πολλὰ μὲν ἐκ Τροίης ἄγεται κειμήλια καλὰ
ληίδος, ἡμεῖς δ᾽ αὖτε ὁμὴν ὁδὸν ἐκτελέσαντες
οἴκαδε νισσόμεθα κενεὰς σὺν χεῖρας ἔχοντες·
καὶ νῦν οἱ τάδ᾽ ἔδωκε χαριζόμενος φιλότητι
Αἴολος. ἀλλ᾽ ἄγε θᾶσσον ἰδώμεθα ὅττι τάδ᾽ ἐστίν,

45     Сколь­ко в меш­ке сереб­ра и золота цен­но­го скры­то. —
Верх одер­жа­ло средь них пред­ло­же­нье зло­счаст­ное это.
Мех раз­вя­за­ли они. И вырва­лись вет­ры на волю.
Пла­чу­щих спут­ни­ков вмиг ура­ган под­хва­тил и понес их
Прочь от род­ных бере­гов в откры­тое море. Проснув­шись,

    ὅσσος τις χρυσός τε καὶ ἄργυρος ἀσκῷ ἔνεστιν”.
Ὣς ἔφασαν, βουλὴ δὲ κακὴ νίκησεν ἑταίρων·
ἀσκὸν μὲν λῦσαν, ἄνεμοι δ᾽ ἐκ πάντες ὄρουσαν.
τοὺς δ᾽ αἶψ᾽ ἁρπάξασα φέρεν πόντονδε θύελλα
κλαίοντας, γαίης ἄπο πατρίδος. αὐτὰρ ἐγώ γε

50     Духом отваж­ным сво­им я меж двух коле­бал­ся реше­ний:
Бро­сить­ся ль мне с кораб­ля и погиб­нуть в вол­нах разъ­ярен­ных
Иль все мол­ча сне­сти и остать­ся еще средь живу­щих.
Снес я все и остал­ся. На дне кораб­ля, завер­нув­шись
В плащ свой, лежал я. Назад, к Эоло­ву ост­ро­ву, буря

    ἐγρόμενος κατὰ θυμὸν ἀμύμονα μερμήριξα,
ἠὲ πεσὼν ἐκ νηὸς ἀποφθίμην ἐνὶ πόντῳ,
ἦ ἀκέων τλαίην καὶ ἔτι ζωοῖσι μετείην.
ἀλλ᾽ ἔτλην καὶ ἔμεινα, καλυψάμενος δ᾽ ἐνὶ νηὶ
κείμην. αἱ δ᾽ ἐφέροντο κακῇ ἀνέμοιο θυέλλῃ

55     Наши суда уно­си­ла. Това­ри­щи горь­ко рыда­ли.
Вый­дя на твер­дую зем­лю и све­жей водою запас­шись,
Близ кораб­лей быст­ро­ход­ных това­ри­щи сели обедать.
После того как едой и питьем уто­ли­ли мы голод,
В спут­ни­ки взяв одно­го из това­ри­щей наших, пошел я

    αὖτις ἐπ᾽ Αἰολίην νῆσον, στενάχοντο δ᾽ ἑταῖροι.
Ἔνθα δ᾽ ἐπ᾽ ἠπείρου βῆμεν καὶ ἀφυσσάμεθ᾽ ὕδωρ,
αἶψα δὲ δεῖπνον ἕλοντο θοῇς παρὰ νηυσὶν ἑταῖροι.
αὐτὰρ ἐπεὶ σίτοιό τ᾽ ἐπασσάμεθ᾽ ἠδὲ ποτῆτος,
δὴ τότ᾽ ἐγὼ κήρυκά τ᾽ ὀπασσάμενος καὶ ἑταῖρον

60     С вест­ни­ком к слав­но­му дому Эола. Его мы заста­ли
Вме­сте с женою его и со все­ми детьми за обедом.
К дому его подой­дя, у двер­ных кося­ков на порог мы
Сели. В боль­шое они изум­ле­нье при­шли и спро­си­ли:
— Ты ль, Одис­сей? Каким боже­ст­вом ты попутан враж­деб­ным?

    βῆν εἰς Αἰόλου κλυτὰ δώματα· τὸν δ᾽ ἐκίχανον
δαινύμενον παρὰ ᾗ τ᾽ ἀλόχῳ καὶ οἷσι τέκεσσιν.
ἐλθόντες δ᾽ ἐς δῶμα παρὰ σταθμοῖσιν ἐπ᾽ οὐδοῦ
ἑζόμεθ᾽· οἱ δ᾽ ἀνὰ θυμὸν ἐθάμβεον ἔκ τ᾽ ἐρέοντο·
“Πῶς ἦλθες, Ὀδυσεῦ; τίς τοι κακὸς ἔχραε δαίμων;

65     Мы так забот­ли­во в путь сна­ряди­ли тебя, чтоб ты при­был
В зем­лю род­ную, и в дом, и куда б ни яви­лось жела­нье! —
Так гово­ри­ли они. И отве­тил я, серд­цем печа­лясь:
— Спут­ни­ки вызва­ли эту беду, и при­том еще сон мой
Гибель­ный. Но — помо­ги­те! Ведь вы это може­те сде­лать! —

    ἦ μέν σ᾽ ἐνδυκέως ἀπεπέμπομεν, ὄφρ᾽ ἀφίκοιο
πατρίδα σὴν καὶ δῶμα καὶ εἴ πού τοι φίλον ἐστίν”.
Ὣς φάσαν, αὐτὰρ ἐγὼ μετεφώνεον ἀχνύμενος κῆρ·
“Ἄασάν μ᾽ ἕταροί τε κακοὶ πρὸς τοῖσί τε ὕπνος
σχέτλιος. ἀλλ᾽ ἀκέσασθε, φίλοι· δύναμις γὰρ ἐν ὑμῖν”.

70     С мяг­ки­ми к ним обра­ща­ясь сло­ва­ми, я так гово­рил им.
Все замол­ча­ли вокруг. Отец же отве­тил мне речью:
— Прочь уйди ско­рее, мер­зей­ший муж сре­ди смерт­ных!
Я не смею как гостя при­нять иль в доро­гу отпра­вить
Мужа тако­го, кото­рый бла­жен­ным богам нена­ви­стен!

    Ὣς ἐφάμην μαλακοῖσι καθαπτόμενος ἐπέεσσιν,
οἱ δ᾽ ἄνεῳ ἐγένοντο· πατὴρ δ᾽ ἠμείβετο μύθῳ·
“Ἔρρ᾽ ἐκ νήσου θᾶσσον, ἐλέγχιστε ζωόντων·
οὐ γάρ μοι θέμις ἐστὶ κομιζέμεν οὐδ᾽ ἀποπέμπειν
ἄνδρα τόν, ὅς κε θεοῖσιν ἀπέχθηται μακάρεσσιν·

75     Раз ты вер­нул­ся, богам нена­ви­стен ты. Вон же отсюда! —
Так про­мол­вив­ши, выгнал меня он, сте­нав­ше­го тяж­ко.
Даль­ше оттуда мы дви­ну­лись в путь с опе­ча­лен­ным серд­цем.
Греб­лей мучи­тель­ной дух исто­щал­ся людей из-за нашей
Соб­ст­вен­ной глу­по­сти: ветер попут­ный теперь уж не дул нам.

    ἔρρε, ἐπεὶ ἄρα θεοῖσιν ἀπεχθόμενος τόδ᾽ ἱκάνεις”.
Ὣς εἰπὼν ἀπέπεμπε δόμων βαρέα στενάχοντα.
ἔνθεν δὲ προτέρω πλέομεν ἀκαχήμενοι ἦτορ.
τείρετο δ᾽ ἀνδρῶν θυμὸς ὑπ᾽ εἰρεσίης ἀλεγεινῆς
ἡμετέρῃ ματίῃ, ἐπεὶ οὐκέτι φαίνετο πομπή.

80     Шесте­ро суток мы плы­ли — и ночи и дни непре­рыв­но.
В день же седь­мой в Теле­пил мы при­еха­ли — город высо­кий
Лама в стране лэс­три­гон­ской. Пас­тух, свое ста­до при­гнав­ший,
Пере­кли­ка­ет­ся там с пас­ту­хом, кто свое выго­ня­ет.
Муж, не знаю­щий сна, полу­чал бы двой­ную там пла­ту:

    ἑξῆμαρ μὲν ὁμῶς πλέομεν νύκτας τε καὶ ἦμαρ,
ἑβδομάτῃ δ᾽ ἱκόμεσθα Λάμου αἰπὺ πτολίεθρον,
Τηλέπυλον Λαιστρυγονίην, ὅθι ποιμένα ποιμὴν
ἠπύει εἰσελάων, ὁ δέ τ᾽ ἐξελάων ὑπακούει.
ἔνθα κ᾽ ἄυπνος ἀνὴρ δοιοὺς ἐξήρατο μισθούς,

85     Пас бы сна­ча­ла быков, а потом бы — овец бело­рун­ных,
Ибо доро­ги и ночи и дня там схо­дят­ся близ­ко.
В гавань пре­крас­ную там мы вошли. Ее окру­жа­ют
Ска­лы кру­тые с обе­их сто­рон непре­рыв­ной сте­ною.
Око­ло вхо­да высо­ко взды­ма­ют­ся друг про­тив дру­га

    τὸν μὲν βουκολέων, τὸν δ᾽ ἄργυφα μῆλα νομεύων·
ἐγγὺς γὰρ νυκτός τε καὶ ἤματός εἰσι κέλευθοι.
ἔνθ᾽ ἐπεὶ ἐς λιμένα κλυτὸν ἤλθομεν, ὃν πέρι πέτρη
ἠλίβατος τετύχηκε διαμπερὲς ἀμφοτέρωθεν,
ἀκταὶ δὲ προβλῆτες ἐναντίαι ἀλλήλῃσιν

90     Два выбе­гаю­щих мыса, и узок вход в эту гавань.
Спут­ни­ки все с кораб­ля­ми дву­хво­сты­ми в гавань всту­пи­ли
И в глу­бине ее близ­ко поста­ви­ли друг воз­ле дру­га
Быст­рые наши суда: нико­гда не быва­ло в зали­ве
Волн ни высо­ких, ни малых, и ров­но бле­сте­ла поверх­ность.

    ἐν στόματι προύχουσιν, ἀραιὴ δ᾽ εἴσοδός ἐστιν,
ἔνθ᾽ οἵ γ᾽ εἴσω πάντες ἔχον νέας ἀμφιελίσσας.
αἱ μὲν ἄρ᾽ ἔντοσθεν λιμένος κοίλοιο δέδεντο
πλησίαι· οὐ μὲν γάρ ποτ᾽ ἀέξετο κῦμά γ᾽ ἐν αὐτῷ,
οὔτε μέγ᾽ οὔτ᾽ ὀλίγον, λευκὴ δ᾽ ἦν ἀμφὶ γαλήνη·

95     Я лишь один удер­жал вне гава­ни чер­ный корабль мой, —
Там сна­ру­жи, пред вхо­дом, к ска­ле при­вя­зав­ши кана­том.
После того под­нял­ся на рас­се­лый утес я и стал там.
Не было вид­но нигде чело­ве­чьих работ иль воло­вьих,
Дым толь­ко виде­ли мы, как с зем­ли под­ни­мал­ся клу­ба­ми.

    αὐτὰρ ἐγὼν οἶος σχέθον ἔξω νῆα μέλαιναν,
αὐτοῦ ἐπ᾽ ἐσχατιῇ, πέτρης ἐκ πείσματα δήσας·
ἔστην δὲ σκοπιὴν ἐς παιπαλόεσσαν ἀνελθών.
ἔνθα μὲν οὔτε βοῶν οὔτ᾽ ἀνδρῶν φαίνετο ἔργα,
καπνὸν δ᾽ οἶον ὁρῶμεν ἀπὸ χθονὸς ἀίσσοντα.

100     Спут­ни­кам вер­ным сво­им при­ка­зал я пой­ти и раз­ведать,
Что за пле­мя мужей хле­бо­яд­ных живет в этом крае.
Выбрал двух я мужей и гла­ша­тая третьим при­ба­вил.
Вый­дя на сушу, пошли они тор­ной доро­гой, кото­рой
С гор высо­ких дро­ва достав­ля­лись теле­га­ми в город.

    δὴ τότ᾽ ἐγὼν ἑτάρους προΐειν πεύθεσθαι ἰόντας,
οἵ τινες ἀνέρες εἶεν ἐπὶ χθονὶ σῖτον ἔδοντες,
ἄνδρε δύω κρίνας, τρίτατον κήρυχ᾽ ἅμ᾽ ὀπάσσας.
οἱ δ᾽ ἴσαν ἐκβάντες λείην ὁδόν, ᾗ περ ἄμαξαι
ἄστυδ᾽ ἀφ᾽ ὑψηλῶν ὀρέων καταγίνεον ὕλην,

105     Шед­шая по воду дева пред горо­дом им повстре­ча­лась —
Дева могу­чая, дочь Анти­фа­та, царя лэс­три­го­нов.
Шла она вниз к пре­крас­ным стру­ям род­ни­ка Арта­кии.
Этот источ­ник снаб­жал клю­че­вою водою весь город.
К деве они подо­шли и, оклик­нув­ши, спра­ши­вать ста­ли,

    κούρῃ δὲ ξύμβληντο πρὸ ἄστεος ὑδρευούσῃ,
θυγατέρ᾽ ἰφθίμῃ Λαιστρυγόνος Ἀντιφάταο.
ἡ μὲν ἄρ᾽ ἐς κρήνην κατεβήσετο καλλιρέεθρον
Ἀρτακίην· ἔνθεν γὰρ ὕδωρ προτὶ ἄστυ φέρεσκον·
οἱ δὲ παριστάμενοι προσεφώνεον ἔκ τ᾽ ἐρέοντο

110     Кто в этом горо­де царь, кто те, что ему под­на­чаль­ны.
Быст­ро она ука­за­ла на дом высо­кий отцов­ский.
В дом вошед­ши, супру­гу царя они в доме заста­ли.
Вели­чи­ною была она с гору. При­шли они в ужас.
Вызва­ла вмиг из собра­нья она Анти­фа­та, супру­га

    ὅς τις τῶνδ᾽ εἴη βασιλεὺς καὶ οἷσιν ἀνάσσοι·
ἡ δὲ μάλ᾽ αὐτίκα πατρὸς ἐπέφραδεν ὑψερεφὲς δῶ.
οἱ δ᾽ ἐπεὶ εἰσῆλθον κλυτὰ δώματα, τὴν δὲ γυναῖκα
εὗρον, ὅσην τ᾽ ὄρεος κορυφήν, κατὰ δ᾽ ἔστυγον αὐτήν.
ἡ δ᾽ αἶψ᾽ ἐξ ἀγορῆς ἐκάλει κλυτὸν Ἀντιφατῆα,

115     Слав­но­го. Страш­ную гибель послан­цам моим он замыс­лил.
Тот­час схва­тив одно­го из това­ри­щей, им пообедал.
Два осталь­ные, вско­чив, к кораб­лям побе­жа­ли обрат­но.
Клич бое­вой его гря­нул по горо­ду. Быст­ро сбе­жа­лось
Мно­же­ство толп лэс­три­го­нов могу­чих к нему ото­всюду.

    ὃν πόσιν, ὃς δὴ τοῖσιν ἐμήσατο λυγρὸν ὄλεθρον.
αὐτίχ᾽ ἕνα μάρψας ἑτάρων ὡπλίσσατο δεῖπνον·
τὼ δὲ δύ᾽ ἀίξαντε φυγῇ ἐπὶ νῆας ἱκέσθην.
αὐτὰρ ὁ τεῦχε βοὴν διὰ ἄστεος· οἱ δ᾽ ἀίοντες
φοίτων ἴφθιμοι Λαιστρυγόνες ἄλλοθεν ἄλλος,

120     Были подоб­ны они не смерт­ным мужам, а гиган­там.
С кру­чи уте­сов бро­сать они ста­ли тяже­лые кам­ни.
Шум зло­ве­щий на всех кораб­лях под­нял­ся наших чер­ных, —
Треск гро­ми­мых судов, людей уби­ва­е­мых кри­ки.
Тру­пы, как рыб, нани­зав, понес­ли они их на съе­де­нье.

    μυρίοι, οὐκ ἄνδρεσσιν ἐοικότες, ἀλλὰ Γίγασιν.
οἵ ῥ᾽ ἀπὸ πετράων ἀνδραχθέσι χερμαδίοισιν
βάλλον· ἄφαρ δὲ κακὸς κόναβος κατὰ νῆας ὀρώρει
ἀνδρῶν τ᾽ ὀλλυμένων νηῶν θ᾽ ἅμα ἀγνυμενάων·
ἰχθῦς δ᾽ ὣς πείροντες ἀτερπέα δαῖτα φέροντο.

125     Так погу­би­ли они това­ри­щей в бух­те глу­бо­кой.
Я же, сорвав­ши с бед­ра мой меч отто­чен­ный, поспеш­но
На чер­но­но­сом сво­ем кораб­ле обру­бил все при­ча­лы.
После того, обо­д­ряя това­ри­щей, им при­ка­зал я
Друж­но на вес­ла налечь, чтоб избег­нуть беды угро­жав­шей.

    ὄφρ᾽ οἱ τοὺς ὄλεκον λιμένος πολυβενθέος ἐντός,
τόφρα δ᾽ ἐγὼ ξίφος ὀξὺ ἐρυσσάμενος παρὰ μηροῦ
τῷ ἀπὸ πείσματ᾽ ἔκοψα νεὸς κυανοπρῴροιο.
αἶψα δ᾽ ἐμοῖς ἑτάροισιν ἐποτρύνας ἐκέλευσα
ἐμβαλέειν κώπῃς, ἵν᾽ ὑπὲκ κακότητα φύγοιμεν·

130     Смер­ти боясь, изо всей они мочи уда­ри­ли в вес­ла.
Радост­но в море корабль побе­жал от навис­ших уте­сов.
Все без изъ­я­тья дру­гие суда нашли там поги­бель.
Даль­ше оттуда мы дви­ну­лись в путь с опе­ча­лен­ным серд­цем,
Сами избег­нув кон­ца, но това­ри­щей милых лишив­шись.

    οἱ δ᾽ ἅλα πάντες ἀνέρριψαν, δείσαντες ὄλεθρον.
ἀσπασίως δ᾽ ἐς πόντον ἐπηρεφέας φύγε πέτρας
νηῦς ἐμή· αὐτὰρ αἱ ἄλλαι ἀολλέες αὐτόθ᾽ ὄλοντο.
Ἔνθεν δὲ προτέρω πλέομεν ἀκαχήμενοι ἦτορ,
ἄσμενοι ἐκ θανάτοιο, φίλους ὀλέσαντες ἑταίρους.

135     При­бы­ли вско­ре на ост­ров Ээю. Жила там Цир­цея
В косах пре­крас­ных — боги­ня ужас­ная с речью люд­скою.
Пол­ный мыс­лей ковар­ных Эет при­хо­дил­ся ей бра­том.
От Гелиоса они роди­лись, све­тя­ще­го смерт­ным,
Мате­рью ж Пер­са была, Оке­а­ном рож­ден­ная ним­фа.

    Αἰαίην δ᾽ ἐς νῆσον ἀφικόμεθ᾽· ἔνθα δ᾽ ἔναιε
Κίρκη ἐυπλόκαμος, δεινὴ θεὸς αὐδήεσσα,
αὐτοκασιγνήτη ὀλοόφρονος Αἰήταο·
ἄμφω δ᾽ ἐκγεγάτην φαεσιμβρότου Ἠελίοιο
μητρός τ᾽ ἐκ Πέρσης, τὴν Ὠκεανὸς τέκε παῖδα.

140     К бере­гу там мы корабль свой при­ча­ли­ли в пол­ном мол­ча­ньи
В при­ста­ни тихой; какой-то ука­зы­вал бог нам доро­гу.
На берег вый­дя, мы там про­ле­жа­ли два дня и две ночи,
И пожи­ра­ли все вре­мя нам серд­це печаль и уста­лость.
Тре­тий день при­ве­ла за собой пыш­но­ко­сая Эос.

    ἔνθα δ᾽ ἐπ᾽ ἀκτῆς νηὶ κατηγαγόμεσθα σιωπῇ
ναύλοχον ἐς λιμένα, καί τις θεὸς ἡγεμόνευεν.
ἔνθα τότ᾽ ἐκβάντες δύο τ᾽ ἤματα καὶ δύο νύκτας
κείμεθ᾽ ὁμοῦ καμάτῳ τε καὶ ἄλγεσι θυμὸν ἔδοντες.
ἀλλ᾽ ὅτε δὴ τρίτον ἦμαρ ἐυπλόκαμος τέλεσ᾽ Ἠώς,

145     Взяв­ши копье и отто­чен­ный меч, поспеш­но пошел я
С места, где был наш корабль, на высо­кий утес, не уви­жу ль
Где я сле­дов работы людей, не услы­шу ль их голос?
Я сто­ял и глядел, на рас­се­ли­стом стоя уте­се.
Вдруг на широ­ко­до­рож­ной зем­ле у чер­то­га Цир­цеи

    καὶ τότ᾽ ἐγὼν ἐμὸν ἔγχος ἑλὼν καὶ φάσγανον ὀξὺ
καρπαλίμως παρὰ νηὸς ἀνήιον ἐς περιωπήν,
εἴ πως ἔργα ἴδοιμι βροτῶν ἐνοπήν τε πυθοίμην.
ἔστην δὲ σκοπιὴν ἐς παιπαλόεσσαν ἀνελθών,
καί μοι ἐείσατο καπνὸς ἀπὸ χθονὸς εὐρυοδείης,

150     Дым я увидел над чащей густою дубо­во­го леса.
Тут я рас­суд­ком и духом разду­мы­вать стал, не пой­ти ли
Мне на раз­вед­ку, уж раз я свер­каю­щий дым запри­ме­тил.
По раз­мыш­ле­ньи, одна­ко, полез­нее мне пока­за­лось
Рань­ше пой­ти к кораб­лю и к шумя­ще­му бере­гу моря,

    Κίρκης ἐν μεγάροισι, διὰ δρυμὰ πυκνὰ καὶ ὕλην.
μερμήριξα δ᾽ ἔπειτα κατὰ φρένα καὶ κατὰ θυμὸν
ἐλθεῖν ἠδὲ πυθέσθαι, ἐπεὶ ἴδον αἴθοπα καπνόν.
ὧδε δέ μοι φρονέοντι δοάσσατο κέρδιον εἶναι,
πρῶτ᾽ ἐλθόντ᾽ ἐπὶ νῆα θοὴν καὶ θῖνα θαλάσσης

155     Спут­ни­кам дать пообедать, потом их послать на раз­вед­ку.
В то уже вре­мя, когда к кораб­лю сво­е­му под­хо­дил я,
Сжа­лил­ся кто-то из веч­ных богов надо мной, оди­но­ким:
Встре­тил­ся пря­мо на самой доро­ге огром­ный олень мне
Высо­ко­ро­гий. С лес­но­го он паст­би­ща к реч­ке спус­кал­ся

    δεῖπνον ἑταίροισιν δόμεναι προέμεν τε πυθέσθαι.
ἀλλ᾽ ὅτε δὴ σχεδὸν ἦα κιὼν νεὸς ἀμφιελίσσης,
καὶ τότε τίς με θεῶν ὀλοφύρατο μοῦνον ἐόντα,
ὅς ῥά μοι ὑψίκερων ἔλαφον μέγαν εἰς ὁδὸν αὐτὴν
ἧκεν. ὁ μὲν ποταμόνδε κατήιεν ἐκ νομοῦ ὕλης

160     На водо­пой, поко­рен­ный паля­щею силою солн­ца.
Толь­ко он вышел из леса, его средь спи­ны в позво­ноч­ник
Я пора­зил и навы­лет копьем про­ни­зал мед­но­ост­рым.
В пыль он со сто­ном сва­лил­ся. И дух отле­тел от оле­ня.
Я, на него насту­пив­ши ногою, копье свое вырвал

    πιόμενος· δὴ γάρ μιν ἔχεν μένος ἠελίοιο.
τὸν δ᾽ ἐγὼ ἐκβαίνοντα κατ᾽ ἄκνηστιν μέσα νῶτα
πλῆξα· τὸ δ᾽ ἀντικρὺ δόρυ χάλκεον ἐξεπέρησε,
κὰδ δ᾽ ἔπεσ᾽ ἐν κονίῃσι μακών, ἀπὸ δ᾽ ἔπτατο θυμός.
τῷ δ᾽ ἐγὼ ἐμβαίνων δόρυ χάλκεον ἐξ ὠτειλῆς

165     Вон из раны и наземь его поло­жил воз­ле тру­па.
После того из зем­ли лоз­ня­ку я надер­гал и пру­тьев,
Сплел, кру­тя их навстре­чу, верев­ку в сажень махо­вую,
Страш­но­му чуди­щу ноги свя­зал запле­тен­ной верев­кой,
Тушу на шею взва­лил и пошел, на копье опи­ра­ясь,

    εἰρυσάμην· τὸ μὲν αὖθι κατακλίνας ἐπὶ γαίῃ
εἴασ᾽· αὐτὰρ ἐγὼ σπασάμην ῥῶπάς τε λύγους τε,
πεῖσμα δ᾽, ὅσον τ᾽ ὄργυιαν, ἐυστρεφὲς ἀμφοτέρωθεν
πλεξάμενος συνέδησα πόδας δεινοῖο πελώρου,
βῆν δὲ καταλοφάδεια φέρων ἐπὶ νῆα μέλαιναν

170     К бере­гу моря. Нести ж на пле­че лишь одною рукою
Было ее невоз­мож­но. Уж боль­но огро­мен был зверь тот.
Пред кораб­лем его сбро­сив, я начал това­ри­щей спя­щих
Мяг­ко будить ото сна, ста­но­вясь воз­ле каж­до­го мужа:
— Очень нам на серд­це горь­ко, дру­зья, но в жили­ще Аида

    ἔγχει ἐρειδόμενος, ἐπεὶ οὔ πως ἦεν ἐπ᾽ ὤμου
χειρὶ φέρειν ἑτέρῃ· μάλα γὰρ μέγα θηρίον ἦεν.
κὰδ᾽ δ᾽ ἔβαλον προπάροιθε νεός, ἀνέγειρα δ᾽ ἑταίρους
μειλιχίοις ἐπέεσσι παρασταδὸν ἄνδρα ἕκαστον·
“Ὦ φίλοι, οὐ γάρ πω καταδυσόμεθ᾽ ἀχνύμενοί περ

175     Спу­стим­ся все ж мы не рань­ше, чем день роко­вой наш насту­пит.
Есть еще и еда и питье в кораб­ле нашем быст­ром!
Вспом­ним о пище, дру­зья, не дадим себя голо­ду мучить! —
Так я ска­зал. И послу­ша­лись слов моих спут­ни­ки тот­час.
Лица рас­крыв­ши, глядеть они ста­ли гурь­бой на оле­ня
    εἰς Ἀίδαο δόμους, πρὶν μόρσιμον ἦμαρ ἐπέλθῃ·
ἀλλ᾽ ἄγετ᾽, ὄφρ᾽ ἐν νηὶ θοῇ βρῶσίς τε πόσις τε,
μνησόμεθα βρώμης, μηδὲ τρυχώμεθα λιμῷ”.
Ὣς ἐφάμην, οἱ δ᾽ ὦκα ἐμοῖς ἐπέεσσι πίθοντο,
ἐκ δὲ καλυψάμενοι παρὰ θῖν᾽ ἁλὸς ἀτρυγέτοιο

180     Близ бес­по­кой­но­го моря. Уж боль­но огро­мен был зверь тот.
После того как гла­за­ми они нагляде­лись досы­та,
Вымы­ли руки и нача­ли пир изобиль­ный гото­вить рос­кош­ный.
Так мы весь день напро­лет до вос­ше­ст­вия солн­ца сиде­ли,
Ели обиль­но мы мясо и слад­ким вином уте­ша­лись.

    θηήσαντ᾽ ἔλαφον· μάλα γὰρ μέγα θηρίον ἦεν.
αὐτὰρ ἐπεὶ τάρπησαν ὁρώμενοι ὀφθαλμοῖσιν,
χεῖρας νιψάμενοι τεύχοντ᾽ ἐρικυδέα δαῖτα.
ὣς τότε μὲν πρόπαν ἦμαρ ἐς ἠέλιον καταδύντα
ἥμεθα δαινύμενοι κρέα τ᾽ ἄσπετα καὶ μέθυ ἡδύ·

185     Солн­це меж тем зака­ти­лось, и сумрак спу­стил­ся на зем­лю.
Все мы спать улег­лись у при­бо­ем шумя­ще­го моря.
Рано рож­ден­ная вста­ла из тьмы розо­пер­стая Эос.
Всех я тогда на собра­нье созвал и вот что ска­зал им:
— Слу­шай­те сло­во мое, хоть и мно­го при­шлось уж стра­дать вам!

    ἦμος δ᾽ ἠέλιος κατέδυ καὶ ἐπὶ κνέφας ἦλθε,
δὴ τότε κοιμήθημεν ἐπὶ ῥηγμῖνι θαλάσσης.
ἦμος δ᾽ ἠριγένεια φάνη ῥοδοδάκτυλος Ἠώς,
καὶ τότ᾽ ἐγὼν ἀγορὴν θέμενος μετὰ πᾶσιν ἔειπον·
“Κέκλυτέ μευ μύθων, κακά περ πάσχοντες ἑταῖροι·

190     Нам совер­шен­но, дру­зья, неиз­вест­но, где тьма, где заря здесь,
Где све­то­нос­ное солн­це спус­ка­ет­ся с неба на зем­лю,
Где оно сно­ва выхо­дит. Давай­те раз­мыс­лим ско­рее,
Есть ли нам выход какой? Я думаю, нет ника­ко­го.
Я на ска­ли­стый утес сей­час под­ни­мал­ся и видел

    ὦ φίλοι, οὐ γάρ τ᾽ ἴδμεν, ὅπῃ ζόφος οὐδ᾽ ὅπῃ ἠώς,
οὐδ᾽ ὅπῃ ἠέλιος φαεσίμβροτος εἶσ᾽ ὑπὸ γαῖαν,
οὐδ᾽ ὅπῃ ἀννεῖται· ἀλλὰ φραζώμεθα θᾶσσον
εἴ τις ἔτ᾽ ἔσται μῆτις. ἐγὼ δ᾽ οὔκ οἴομαι εἶναι.
εἶδον γὰρ σκοπιὴν ἐς παιπαλόεσσαν ἀνελθὼν

195     Ост­ров, без­бреж­ною вла­гой мор­ской, как вен­ком, окру­жен­ный,
Плос­ко средь моря лежа­щий. И видел я — дым под­ни­мал­ся
Густо вда­ли из широ­ко рас­ту­ще­го тем­но­го леса. —
Так гово­рил я. Раз­би­лось у спут­ни­ков милое серд­це,
Вспом­ни­лись им и дела Анти­фа­та, царя лэс­три­го­нов,

    νῆσον, τὴν πέρι πόντος ἀπείριτος ἐστεφάνωται·
αὐτὴ δὲ χθαμαλὴ κεῖται· καπνὸν δ᾽ ἐνὶ μέσσῃ
ἔδρακον ὀφθαλμοῖσι διὰ δρυμὰ πυκνὰ καὶ ὕλην”.
Ὣς ἐφάμην, τοῖσιν δὲ κατεκλάσθη φίλον ἦτορ
μνησαμένοις ἔργων Λαιστρυγόνος Ἀντιφάταο

200     И людо­еда-цик­ло­па насиль­ства, над­мен­но­го духом.
Гром­ко рыда­ли они, про­ли­вая обиль­ные сле­зы.
Не полу­чи­ли, одна­ко, от слез про­ли­ва­е­мых поль­зы.
Тут разде­лил я кра­си­во­по­нож­ных това­ри­щей на две
Части и каж­дой из них пред­во­ди­те­ля дал. Над одною

    Κύκλωπός τε βίης μεγαλήτορος, ἀνδροφάγοιο.
κλαῖον δὲ λιγέως θαλερὸν κατὰ δάκρυ χέοντες·
ἀλλ᾽ οὐ γάρ τις πρῆξις ἐγίγνετο μυρομένοισιν.
Αὐτὰρ ἐγὼ δίχα πάντας ἐυκνήμιδας ἑταίρους
ἠρίθμεον, ἀρχὸν δὲ μετ᾽ ἀμφοτέροισιν ὄπασσα·

205     Был пред­во­ди­те­лем я, над дру­гой — Еври­лох бого­вид­ный.
Жре­бий взяв­ши, мы в мед­ный их бро­си­ли шлем и встрях­ну­ли.
Выпал жре­бий идти Еври­ло­ху, отваж­но­му серд­цем.
В путь он отпра­вил­ся. Два­дцать с ним два чело­ве­ка дру­жи­ны.
Пла­ка­ли шед­шие, пла­ка­ли те, что на месте оста­лись.

    τῶν μὲν ἐγὼν ἦρχον, τῶν δ᾽ Εὐρύλοχος θεοειδής.
κλήρους δ᾽ ἐν κυνέῃ χαλκήρεϊ πάλλομεν ὦκα·
ἐκ δ᾽ ἔθορε κλῆρος μεγαλήτορος Εὐρυλόχοιο.
βῆ δ᾽ ἰέναι, ἅμα τῷ γε δύω καὶ εἴκοσ᾽ ἑταῖροι
κλαίοντες· κατὰ δ᾽ ἄμμε λίπον γοόωντας ὄπισθεν.

210     Вско­ре в гор­ной долине леси­стой, на месте закры­том,
Дом Цир­цеи из теса­ных кам­ней они увида­ли.
Гор­ные вол­ки и львы сиде­ли повсюду вкруг дома.
Были Цир­це­ей они окол­до­ва­ны зелья­ми злы­ми.
Вме­сто того чтоб напасть на при­шель­цев, они под­ня­ли­ся

    εὗρον δ᾽ ἐν βήσσῃσι τετυγμένα δώματα Κίρκης
ξεστοῖσιν λάεσσι, περισκέπτῳ ἐνὶ χώρῳ·
ἀμφὶ δέ μιν λύκοι ἦσαν ὀρέστεροι ἠδὲ λέοντες,
τοὺς αὐτὴ κατέθελξεν, ἐπεὶ κακὰ φάρμακ᾽ ἔδωκεν.
οὐδ᾽ οἵ γ᾽ ὡρμήθησαν ἐπ᾽ ἀνδράσιν, ἀλλ᾽ ἄρα τοί γε

215     И подо­шли к ним, при­вет­но виляя боль­ши­ми хво­ста­ми,
Как пред хозя­и­ном, зная, что лако­мый кус попа­дет им,
Машут хво­ста­ми соба­ки, когда от обеда идет он,
Так креп­ко­ког­тые вол­ки и львы виля­ли хво­ста­ми
Око­ло них. Но они испу­га­лись ужас­ных чудо­вищ.

    οὐρῇσιν μακρῇσι περισσαίνοντες ἀνέσταν.
ὡς δ᾽ ὅτ᾽ ἂν ἀμφὶ ἄνακτα κύνες δαίτηθεν ἰόντα
σαίνωσ᾽, αἰεὶ γάρ τε φέρει μειλίγματα θυμοῦ,
ὣς τοὺς ἀμφὶ λύκοι κρατερώνυχες ἠδὲ λέοντες
σαῖνον· τοὶ δ᾽ ἔδεισαν, ἐπεὶ ἴδον αἰνὰ πέλωρα.

220     Оста­но­ви­лись пред две­рью боги­ни пре­крас­но­во­ло­сой
И услы­ха­ли пре­крас­но пою­щую в доме Цир­цею.
Око­ло ста­на ходя, нетлен­ную ткань она тка­ла —
Тон­кую, мяг­кую; ткать лишь боги­ни такую уме­ют.
Спут­ни­кам стал гово­рить Полит, над мужа­ми началь­ник,

    ἔσταν δ᾽ ἐν προθύροισι θεᾶς καλλιπλοκάμοιο,
Κίρκης δ᾽ ἔνδον ἄκουον ἀειδούσης ὀπὶ καλῇ,
ἱστὸν ἐποιχομένης μέγαν ἄμβροτον, οἷα θεάων
λεπτά τε καὶ χαρίεντα καὶ ἀγλαὰ ἔργα πέλονται.
τοῖσι δὲ μύθων ἦρχε Πολίτης ὄρχαμος ἀνδρῶν,

225     Меж­ду това­ри­щей всех наи­бо­ле мне милый и близ­кий.
— Кто-то, дру­зья, так пре­крас­но и звон­ко у ткац­ко­го ста­на
Пес­ню поет, — по все­му ее зву­ки раз­но­сят­ся полю.
Жен­щи­на то иль боги­ня? Ско­рей пода­дим-ка ей голос! —
Так он ска­зал. И они закри­ча­ли, ее вызы­вая.

    ὅς μοι κήδιστος ἑτάρων ἦν κεδνότατός τε·
“Ὦ φίλοι, ἔνδον γάρ τις ἐποιχομένη μέγαν ἱστὸν
καλὸν ἀοιδιάει, δάπεδον δ᾽ ἅπαν ἀμφιμέμυκεν,
ἢ θεὸς ἠὲ γυνή· ἀλλὰ φθεγγώμεθα θᾶσσον”.
Ὣς ἄρ᾽ ἐφώνησεν, τοὶ δὲ φθέγγοντο καλεῦντες.

230     Вышла Цир­цея немед­ля, бле­стя­щие две­ри рас­кры­ла
И позва­ла. Ниче­го не пред­чув­ст­вуя, в дом к ней вошли все.
Толь­ко один Еври­лох не пошел, запо­до­зрив худое.
В дом их Цир­цея вве­ла, поса­ди­ла на сту­лья и крес­ла,
Сыра, зеле­но­го меда и ячной муки заме­ша­ла

    ἡ δ᾽ αἶψ᾽ ἐξελθοῦσα θύρας ὤιξε φαεινὰς
καὶ κάλει· οἱ δ᾽ ἅμα πάντες ἀιδρείῃσιν ἕποντο·
Εὐρύλοχος δ᾽ ὑπέμεινεν, ὀισάμενος δόλον εἶναι.
εἷσεν δ᾽ εἰσαγαγοῦσα κατὰ κλισμούς τε θρόνους τε,
ἐν δέ σφιν τυρόν τε καὶ ἄλφιτα καὶ μέλι χλωρὸν

235     Им на прам­ний­ском вине и в напи­ток под­сы­па­ла зелья,
Чтобы о милой отчизне они совер­шен­но забы­ли.
Им пода­ла она. Выпи­ли те. Цир­цея, уда­рив
Каж­до­го длин­ным жез­лом, загна­ла их в сви­ную закут­ку.
Голо­вы, воло­сы, голос и вся цели­ком их наруж­ность

    οἴνῳ Πραμνείῳ ἐκύκα· ἀνέμισγε δὲ σίτῳ
φάρμακα λύγρ᾽, ἵνα πάγχυ λαθοίατο πατρίδος αἴης.
αὐτὰρ ἐπεὶ δῶκέν τε καὶ ἔκπιον, αὐτίκ᾽ ἔπειτα
ῥάβδῳ πεπληγυῖα κατὰ συφεοῖσιν ἐέργνυ.
οἱ δὲ συῶν μὲν ἔχον κεφαλὰς φωνήν τε τρίχας τε

240     Ста­ли сви­ны­ми. Один толь­ко разум остал­ся, как преж­де.
Пла­чу­щих, в хлев загна­ла их Цир­цея и бро­си­ла в пищу
Им желудей и про­стых и съе­доб­ных и дерен­ных ягод —
Пищу, какую бро­са­ют в гря­зи почи­ваю­щим сви­ньям.
Быст­ро назад к кораб­лям при­бе­жал Еври­лох сооб­щить нам

    καὶ δέμας, αὐτὰρ νοῦς ἦν ἔμπεδος, ὡς τὸ πάρος περ.
ὣς οἱ μὲν κλαίοντες ἐέρχατο, τοῖσι δὲ Κίρκη
πάρ ῥ᾽ ἄκυλον βάλανόν τε βάλεν καρπόν τε κρανείης
ἔδμεναι, οἷα σύες χαμαιευνάδες αἰὲν ἔδουσιν.
Εὐρύλοχος δ᾽ αἶψ᾽ ἦλθε θοὴν ἐπὶ νῆα μέλαιναν

245     Весть о това­ри­щах наших, об уча­сти их зло­по­луч­ной.
Как ни ста­рал­ся, не мог ни еди­но­го мол­вить он сло­ва,
Ранен­ный в серд­це печа­лью вели­кой. Гла­за его были
Пол­ны сле­за­ми. И духом пред­чув­ст­во­вал плач он печаль­ный.
Все мы, его окру­жив, с изум­ле­ньем рас­спра­ши­вать ста­ли.

    ἀγγελίην ἑτάρων ἐρέων καὶ ἀδευκέα πότμον.
οὐδέ τι ἐκφάσθαι δύνατο ἔπος ἱέμενός περ,
κῆρ ἄχεϊ μεγάλῳ βεβολημένος· ἐν δέ οἱ ὄσσε
δακρυόφιν πίμπλαντο, γόον δ᾽ ὠίετο θυμός.
ἀλλ᾽ ὅτε δή μιν πάντες ἀγασσάμεθ᾽ ἐξερέοντες,

250     Он нако­нец рас­ска­зал про жесто­кую спут­ни­ков участь.
— Как ты велел, Одис­сей мно­го­слав­ный, пошли мы чрез чащу.
Вско­ре в гор­ной долине леси­стой, на месте закры­том,
Мы увида­ли пре­крас­ней­ший дом из оте­сан­ных кам­ней.
Кто-то звон­ко там пел, ходя воз­ле ткац­ко­го ста­на,

    καὶ τότε τῶν ἄλλων ἑτάρων κατέλεξεν ὄλεθρον·
“Ἤιομεν, ὡς ἐκέλευες, ἀνὰ δρυμά, φαίδιμ᾽ Ὀδυσσεῦ·
εὕρομεν ἐν βήσσῃσι τετυγμένα δώματα καλὰ
ξεστοῖσιν λάεσσι, περισκέπτῳ ἐνὶ χώρῳ.
ἔνθα δέ τις μέγαν ἱστὸν ἐποιχομένη λίγ᾽ ἄειδεν,

255     Жен­щи­на или боги­ня. Они ее вызва­ли кри­ком.
Вышла немед­ля она, бле­стя­щие две­ри рас­кры­ла
И позва­ла. Ниче­го не пред­чув­ст­вуя, в дом к ней вошли все.
Я за дру­ги­ми один не пошел, запо­до­зрив худое.
Все там исчез­ли они, и обрат­но никто уж не вышел.

    ἢ θεὸς ἠὲ γυνή· τοὶ δὲ φθέγγοντο καλεῦντες.
ἡ δ᾽ αἶψ᾽ ἐξελθοῦσα θύρας ὤιξε φαεινὰς
καὶ κάλει· οἱ δ᾽ ἅμα πάντες ἀιδρείῃσιν ἕποντο·
αὐτὰρ ἐγὼν ὑπέμεινα, ὀισάμενος δόλον εἶναι.
οἱ δ᾽ ἅμ᾽ ἀιστώθησαν ἀολλέες, οὐδέ τις αὐτῶν

260     Дол­го-дол­го сидел я и ждал. Но никто не вер­нул­ся. —
Так гово­рил он. Тот­час же на пле­чи свой меч среб­ро­гвозд­ный,
Мед­ный, боль­шой я набро­сил, за спи­ну же лук свой пове­сил
И Еври­ло­ху вести пове­лел меня той же доро­гой.
Но, охва­тив мне коле­ни рука­ми обе­и­ми, стал он

    ἐξεφάνη· δηρὸν δὲ καθήμενος ἐσκοπίαζον”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐγὼ περὶ μὲν ξίφος ἀργυρόηλον
ὤμοιιν βαλόμην, μέγα χάλκεον, ἀμφὶ δὲ τόξα·
τὸν δ᾽ ἂψ ἠνώγεα αὐτὴν ὁδὸν ἡγήσασθαι.
αὐτὰρ ὅ γ᾽ ἀμφοτέρῃσι λαβὼν ἐλλίσσετο γούνων

265     Жар­ко молить и с тос­кою кры­ла­тое сло­во про­мол­вил:
— Зев­сов пито­мец, оставь меня здесь, не веди! Не хочу я!
Знаю, и сам не вер­нешь­ся назад и с собой нико­го ты
Не при­ведешь из това­ри­щей наших. Как мож­но ско­рее
Луч­ше отсюда бежим, чтобы смерт­но­го часа избег­нуть! —

    καί μ᾽ ὀλοφυρόμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
“Μή μ᾽ ἄγε κεῖσ᾽ ἀέκοντα, διοτρεφές, ἀλλὰ λίπ᾽ αὐτοῦ.
οἶδα γάρ, ὡς οὔτ᾽ αὐτὸς ἐλεύσεαι οὔτε τιν᾽ ἄλλον
ἄξεις σῶν ἑτάρων. ἀλλὰ ξὺν τοίσδεσι θᾶσσον
φεύγωμεν· ἔτι γάρ κεν ἀλύξαιμεν κακὸν ἦμαρ”.

270     Так гово­рил он. Но я, ему воз­ра­жая, отве­тил:
— Ты, Еври­лох, если хочешь, остань­ся у бере­га моря
С про­чи­ми. Ешь тут и пей себе. Я же отправ­люсь.
Необ­хо­ди­мость могу­чая власт­но меня застав­ля­ет. —
Так я ска­зал и пошел от нашей сто­ян­ки и моря.

    Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐγώ μιν ἀμειβόμενος προσέειπον·
“Εὐρύλοχ᾽, ἦ τοι μὲν σὺ μέν᾽ αὐτοῦ τῷδ᾽ ἐνὶ χώρῳ
ἔσθων καὶ πίνων κοίλῃ παρὰ νηὶ μελαίνῃ·
αὐτὰρ ἐγὼν εἶμι, κρατερὴ δέ μοι ἔπλετ᾽ ἀνάγκη”.
Ὣς εἰπὼν παρὰ νηὸς ἀνήιον ἠδὲ θαλάσσης.

275     Я мино­вал уж доли­ну свя­щен­ную, был уж готов я
В дом про­стор­ный вой­ти мно­го­све­ду­щей в зельях Цир­цеи.
Вдруг, как уж к дому я шел, предо мной зла­то­жез­лый явил­ся
Арго­убий­ца Гер­мес, похо­жий на юно­шу видом
С пер­вым пуш­ком на губах, — пре­лест­ней­ший в юно­сти воз­раст!

    ἀλλ᾽ ὅτε δὴ ἄρ᾽ ἔμελλον ἰὼν ἱερὰς ἀνὰ βήσσας
Κίρκης ἵξεσθαι πολυφαρμάκου ἐς μέγα δῶμα,
ἔνθα μοι Ἑρμείας χρυσόρραπις ἀντεβόλησεν
ἐρχομένῳ πρὸς δῶμα, νεηνίῃ ἀνδρὶ ἐοικώς,
πρῶτον ὑπηνήτῃ, τοῦ περ χαριεστάτη ἥβη·

280     За руку взял он меня, по име­ни назвал и мол­вил:
— Стой, зло­по­луч­ный! Куда по горам ты бредешь оди­но­ко,
Здеш­не­го края не зная? Това­ри­щи все твои в хле­ве
Густо тес­нят­ся, в сви­ней пре­вра­щен­ные зельем Цир­цеи.
Или, чтоб выру­чить их, сюда ты идешь? Уж поверь мне:

    ἔν τ᾽ ἄρα μοι φῦ χειρί, ἔπος τ᾽ ἔφατ᾽ ἔκ τ᾽ ὀνόμαζε·
“Πῇ δὴ αὖτ᾽, ὦ δύστηνε, δι᾽ ἄκριας ἔρχεαι οἶος,
χώρου ἄιδρις ἐών; ἕταροι δέ τοι οἵδ᾽ ἐνὶ Κίρκης
ἔρχαται ὥς τε σύες πυκινοὺς κευθμῶνας ἔχοντες.
ἦ τοὺς λυσόμενος δεῦρ᾽ ἔρχεαι; οὐδέ σέ φημι

285     Ты не вер­нешь­ся назад, оста­нешь­ся тут с осталь­ны­ми.
Но не пугай­ся. Тебя от беды я спа­су и избав­лю.
На! Иди с этим зельем целеб­ным в жили­ще Цир­цеи.
От голо­вы тво­ей гибель­ный день отвра­тит оно вер­но.
Все я тебе сооб­щу, что ковар­но гото­вит Цир­цея.

    αὐτὸν νοστήσειν, μενέεις δὲ σύ γ᾽, ἔνθα περ ἄλλοι.
ἀλλ᾽ ἄγε δή σε κακῶν ἐκλύσομαι ἠδὲ σαώσω.
τῆ, τόδε φάρμακον ἐσθλὸν ἔχων ἐς δώματα Κίρκης
ἔρχευ, ὅ κέν τοι κρατὸς ἀλάλκῃσιν κακὸν ἦμαρ.
πάντα δέ τοι ἐρέω ὀλοφώια δήνεα Κίρκης.

290     В чаше тебе заме­ша­ет напи­ток и зелья под­сы­пет.
Не окол­ду­ет, одна­ко, тебя. До того не допу­стит
Сред­ство целеб­ное, что тебе дам я. Запом­ни подроб­но:
Толь­ко уда­рит тебя жез­лом сво­им длин­ным Цир­цея,
Вырви тот­час из ножен у бед­ра свой меч мед­но­ост­рый,

    τεύξει τοι κυκεῶ, βαλέει δ᾽ ἐν φάρμακα σίτῳ.
ἀλλ᾽ οὐδ᾽ ὣς θέλξαι σε δυνήσεται· οὐ γὰρ ἐάσει
φάρμακον ἐσθλόν, ὅ τοι δώσω, ἐρέω δὲ ἕκαστα.
ὁππότε κεν Κίρκη σ᾽ ἐλάσῃ περιμήκεϊ ῥάβδῳ,
δὴ τότε σὺ ξίφος ὀξὺ ἐρυσσάμενος παρὰ μηροῦ

295     Ринь­ся с мечом на Цир­цею, как буд­то убить соби­ра­ясь.
Та, устра­шен­ная, ложе пред­ло­жит тебе разде­лить с ней.
Ты и поду­мать не смей отка­зать­ся от ложа боги­ни,
Если това­ри­щей хочешь спа­сти и быть у ней гостем.
Пусть лишь она покля­нет­ся вели­кою клят­вой бла­жен­ных,

    Κίρκῃ ἐπαῖξαι, ὥς τε κτάμεναι μενεαίνων.
ἡ δέ σ᾽ ὑποδδείσασα κελήσεται εὐνηθῆναι·
ἔνθα σὺ μηκέτ᾽ ἔπειτ᾽ ἀπανήνασθαι θεοῦ εὐνήν,
ὄφρα κέ τοι λύσῃ θ᾽ ἑτάρους αὐτόν τε κομίσσῃ·
ἀλλὰ κέλεσθαί μιν μακάρων μέγαν ὅρκον ὀμόσσαι,

300     Что ника­ко­го дру­го­го несча­стья тебе не замыс­лит,
Чтоб ты, разде­тый, не стал без­за­щит­ным и сил не лишил­ся. —
Так ска­зав­ши, Гер­мес передал мне целеб­ное сред­ство,
Вырвав его из зем­ли, и при­ро­ду его объ­яс­нил мне;
Корень был черен его, цве­ты же молоч­но­го цве­та.

    μή τί τοι αὐτῷ πῆμα κακὸν βουλευσέμεν ἄλλο,
μή σ᾽ ἀπογυμνωθέντα κακὸν καὶ ἀνήνορα θήῃ”.
Ὣς ἄρα φωνήσας πόρε φάρμακον Ἀργεϊφόντης
ἐκ γαίης ἐρύσας, καί μοι φύσιν αὐτοῦ ἔδειξε.
ῥίζῃ μὲν μέλαν ἔσκε, γάλακτι δὲ εἴκελον ἄνθος·

305     “Моли” зовут его боги. Отрыть нелег­ко это сред­ство
Смерт­ным мужам. Для богов же — для них невоз­мож­но­го нету.
После того на вели­кий Олимп через ост­ров леси­стый
Путь свой напра­вил Гер­мес. К жили­щу Цир­цеи пошел я.
Силь­но во вре­мя доро­ги мое вол­но­ва­ло­ся серд­це.

    μῶλυ δέ μιν καλέουσι θεοί· χαλεπὸν δέ τ᾽ ὀρύσσειν
ἀνδράσι γε θνητοῖσι, θεοὶ δέ τε πάντα δύνανται.
Ἑρμείας μὲν ἔπειτ᾽ ἀπέβη πρὸς μακρὸν Ὄλυμπον
νῆσον ἀν᾽ ὑλήεσσαν, ἐγὼ δ᾽ ἐς δώματα Κίρκης
ἤια, πολλὰ δέ μοι κραδίη πόρφυρε κιόντι.
310     Оста­но­вил­ся пред две­рью боги­ни пре­крас­но­во­ло­сой.

Став­ши там, закри­чал я. Боги­ня услы­ша­ла крик мой.
Вышед­ши тот­час, она рас­пах­ну­ла бле­стя­щие две­ри
И позва­ла. С сокру­шен­ным за ней я после­до­вал серд­цем.
Введ­ши, меня поса­ди­ла в сереб­ря­но­гвозд­ное крес­ло

    ἔστην δ᾽ εἰνὶ θύρῃσι θεᾶς καλλιπλοκάμοιο·
ἔνθα στὰς ἐβόησα, θεὰ δέ μευ ἔκλυεν αὐδῆς.
ἡ δ᾽ αἶψ᾽ ἐξελθοῦσα θύρας ὤιξε φαεινὰς
καὶ κάλει· αὐτὰρ ἐγὼν ἑπόμην ἀκαχήμενος ἦτορ.
εἷσε δέ μ᾽ εἰσαγαγοῦσα ἐπὶ θρόνου ἀργυροήλου

315     Тон­кой, пре­крас­ной работы; была там для ног и ска­мей­ка.
Мне в золо­том при­гото­ви­ла куб­ке питье, чтобы пил я,
И, замыш­ляя мне зло, под­ба­ви­ла зелья к напит­ку.
Выпить дала мне. Я выпил. Но чары бес­плод­ны оста­лись.
Быст­ро жез­лом меня длин­ным уда­рив, ска­за­ла Цир­цея:

    καλοῦ δαιδαλέου· ὑπὸ δὲ θρῆνυς ποσὶν ἦεν·
τεῦχε δέ μοι κυκεῶ χρυσέῳ δέπαι, ὄφρα πίοιμι,
ἐν δέ τε φάρμακον ἧκε, κακὰ φρονέουσ᾽ ἐνὶ θυμῷ.
αὐτὰρ ἐπεὶ δῶκέν τε καὶ ἔκπιον, οὐδέ μ᾽ ἔθελξε,
ῥάβδῳ πεπληγυῖα ἔπος τ᾽ ἔφατ᾽ ἔκ τ᾽ ὀνόμαζεν·

320     — Живо! Пошел! И сви­ньею валяй­ся в заку­те с дру­ги­ми! —
Так мне ска­за­ла. Но вырвав­ши меч мед­но­ост­рый из ножен,
Ринул­ся я на Цир­цею, как буд­то убить соби­ра­ясь.
Вскрик­ну­ла гром­ко она, под­бе­жав, обня­ла мне коле­ни,
Жалоб­ным голо­сом мне нача­ла гово­рить и спро­си­ла:

    “Ἔρχεο νῦν συφεόνδε, μετ᾽ ἄλλων λέξο ἑταίρων”.
Ὣς φάτ᾽, ἐγὼ δ᾽ ἄορ ὀξὺ ἐρυσσάμενος παρὰ μηροῦ
Κίρκῃ ἐπήιξα ὥς τε κτάμεναι μενεαίνων.
ἡ δὲ μέγα ἰάχουσα ὑπέδραμε καὶ λάβε γούνων,
καί μ᾽ ὀλοφυρομένη ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·

325     — Кто ты, откуда? Каких ты роди­те­лей? Где родил­ся ты?
Я в изум­ле­ньи: совсем на тебя не подей­ст­во­вал яд мой!
Не было мужа досель, кто пред зельем таким усто­ял бы
В пер­вый же раз, как питье за огра­ду зуб­ную про­никнет.
Неодо­ли­мый какой-то в груди тво­ей дух, как я вижу.

    “Τίς πόθεν εἰς ἀνδρῶν; πόθι τοι πόλις ἠδὲ τοκῆες;
θαῦμά μ᾽ ἔχει ὡς οὔ τι πιὼν τάδε φάρμακ᾽ ἐθέλχθης·
οὐδὲ γὰρ οὐδέ τις ἄλλος ἀνὴρ τάδε φάρμακ᾽ ἀνέτλη,
ὅς κε πίῃ καὶ πρῶτον ἀμείψεται ἕρκος ὀδόντων.
σοὶ δέ τις ἐν στήθεσσιν ἀκήλητος νόος ἐστίν.

330     Не Одис­сей ли уж ты, на выдум­ки хит­рый, кото­рый,
Как гово­рил мне не раз зла­то­жез­лен­ный Арго­убий­ца,
Явит­ся в чер­ном сюда кораб­ле, воз­вра­ща­ясь из Трои?
Ну, так вло­жи же в нож­ны мед­но­ост­рый свой меч, а потом мы
Ляжем ко мне на постель, чтоб, сопряг­шись любо­вью и ложем,

    ἦ σύ γ᾽ Ὀδυσσεύς ἐσσι πολύτροπος, ὅν τέ μοι αἰεὶ
φάσκεν ἐλεύσεσθαι χρυσόρραπις Ἀργεϊφόντης,
ἐκ Τροίης ἀνιόντα θοῇ σὺν νηὶ μελαίνῃ.
ἀλλ᾽ ἄγε δὴ κολεῷ μὲν ἄορ θέο, νῶι δ᾽ ἔπειτα
εὐνῆς ἡμετέρης ἐπιβείομεν, ὄφρα μιγέντε

335     Мы меж собою мог­ли раз­го­ва­ри­вать с пол­ным дове­рьем. —
Так мне ска­за­ла. Но я, воз­ра­жая богине, отве­тил:
— Как же ты хочешь, Цир­цея, чтоб лас­ко­вым стал я с тобою,
Если това­ри­щей ты у себя здесь в сви­ней пре­вра­ти­ла,
А само­го меня дер­жишь, замыс­лив­ши зло, и велишь мне

    εὐνῇ καὶ φιλότητι πεποίθομεν ἀλλήλοισιν”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐγώ μιν ἀμειβόμενος προσέειπον·
“Ὦ Κίρκη, πῶς γάρ με κέλεαι σοὶ ἤπιον εἶναι,
ἥ μοι σῦς μὲν ἔθηκας ἐνὶ μεγάροισιν ἑταίρους,
αὐτὸν δ᾽ ἐνθάδ᾽ ἔχουσα δολοφρονέουσα κελεύεις

340     В спаль­ню с тобою идти и на ложе с тобою под­нять­ся,
Чтобы, разде­тый, я стал без­за­щит­ным и силы лишил­ся?
Нет, ни за что не взой­ду я на ложе твое, о боги­ня,
Если ты мне не решишь­ся поклясть­ся вели­кою клят­вой,
Что ника­ко­го дру­го­го несча­стья мне не замыс­лишь. —

    ἐς θάλαμόν τ᾽ ἰέναι καὶ σῆς ἐπιβήμεναι εὐνῆς,
ὄφρα με γυμνωθέντα κακὸν καὶ ἀνήνορα θήῃς.
οὐδ᾽ ἂν ἐγώ γ᾽ ἐθέλοιμι τεῆς ἐπιβήμεναι εὐνῆς,
εἰ μή μοι τλαίης γε, θεά, μέγαν ὅρκον ὀμόσσαι
μή τί μοι αὐτῷ πῆμα κακὸν βουλευσέμεν ἄλλο”.

345     Так я ска­зал. И тот­час же она покля­лась, как про­сил я.
После того как она покля­лась и испол­ни­ла клят­ву,
Я немед­ля взо­шел на пре­крас­ное ложе Цир­цеи.
В зале Цир­це­и­на дома слу­жан­ки меж тем суе­ти­лись.
Было их чет­ве­ро там — при­служ­ниц — при доме Цир­цеи.

    Ὣς ἐφάμην, ἡ δ᾽ αὐτίκ᾽ ἀπώμνυεν, ὡς ἐκέλευον.
αὐτὰρ ἐπεί ῥ᾽ ὄμοσέν τε τελεύτησέν τε τὸν ὅρκον,
καὶ τότ᾽ ἐγὼ Κίρκης ἐπέβην περικαλλέος εὐνῆς.
Ἀμφίπολοι δ᾽ ἄρα τέως μὲν ἐνὶ μεγάροισι πένοντο
τέσσαρες, αἵ οἱ δῶμα κάτα δρήστειραι ἔασι·

350     Все про­ис­хо­дят они от источ­ни­ков, рощ и свя­щен­ных
Рек, тече­нье свое стре­мя­щих в соле­ное море.
Пер­вая крес­ла покры­ла ков­ра­ми пур­пур­ны­ми свер­ху
Тон­кой, пре­крас­ной работы, под низ же постла­ла хол­сти­ну.
К крес­лам покры­тым вто­рая сто­лы подо­дви­ну­ла быст­ро

    γίγνονται δ᾽ ἄρα ταί γ᾽ ἔκ τε κρηνέων ἀπό τ᾽ ἀλσέων
ἔκ θ᾽ ἱερῶν ποταμῶν, οἵ τ᾽ εἰς ἅλαδε προρέουσι.
τάων ἡ μὲν ἔβαλλε θρόνοις ἔνι ῥήγεα καλὰ
πορφύρεα καθύπερθ᾽, ὑπένερθε δὲ λῖθ᾽ ὑπέβαλλεν·
ἡ δ᾽ ἑτέρη προπάροιθε θρόνων ἐτίταινε τραπέζας

355     Из сереб­ра, на сто­лах золотые рас­ста­вив кор­зи­ны.
Третья вино заме­ша­ла в кра­те­ре сереб­ря­ном, меду
Рав­ное сла­до­стью, куб­ки поста­вив кру­гом золотые.
Воду в тре­но­гий котел нано­си­ла чет­вер­тая, сни­зу
Жар­кий огонь разо­жгла, и ста­ла вода согре­вать­ся.

    ἀργυρέας, ἐπὶ δέ σφι τίθει χρύσεια κάνεια·
ἡ δὲ τρίτη κρητῆρι μελίφρονα οἶνον ἐκίρνα
ἡδὺν ἐν ἀργυρέῳ, νέμε δὲ χρύσεια κύπελλα·
ἡ δὲ τετάρτη ὕδωρ ἐφόρει καὶ πῦρ ἀνέκαιε
πολλὸν ὑπὸ τρίποδι μεγάλῳ· ἰαίνετο δ᾽ ὕδωρ.

360     После того как вода заки­пе­ла в сия­ю­щей меди,
В ван­ну Цир­цея меня уса­ди­ла, при­ят­но сме­ша­ла
Воду и голо­ву мне поли­ва­ла и пле­чи, покуда
Вся в моих чле­нах уста­лость, губя­щая дух, не исчез­ла.
Вымыв­ши, мас­лом она бле­стя­щим мне тело натер­ла,

    αὐτὰρ ἐπεὶ δὴ ζέσσεν ὕδωρ ἐνὶ ἤνοπι χαλκῷ,
ἔς ῥ᾽ ἀσάμινθον ἕσασα λό᾽ ἐκ τρίποδος μεγάλοιο,
θυμῆρες κεράσασα, κατὰ κρατός τε καὶ ὤμων,
ὄφρα μοι ἐκ κάματον θυμοφθόρον εἵλετο γυίων.
αὐτὰρ ἐπεὶ λοῦσέν τε καὶ ἔχρισεν λίπ᾽ ἐλαίῳ,

365     Пле­чи оде­ла мои пре­крас­ным пла­щом и хито­ном.
Введ­ши, меня поса­ди­ла в сереб­ря­но­гвозд­ное крес­ло
Тон­кой, пре­крас­ной работы; была там для ног и ска­мей­ка.
Тот­час пре­крас­ный кув­шин золо­той с руко­мой­ной водою
В тазе сереб­ря­ном был предо мною постав­лен слу­жан­кой

    ἀμφὶ δέ με χλαῖναν καλὴν βάλεν ἠδὲ χιτῶνα,
εἷσε δέ μ᾽ εἰσαγαγοῦσα ἐπὶ θρόνου ἀργυροήλου
καλοῦ δαιδαλέου, ὑπὸ δὲ θρῆνυς ποσὶν ἦεν·
χέρνιβα δ᾽ ἀμφίπολος προχόῳ ἐπέχευε φέρουσα
καλῇ χρυσείῃ, ὑπὲρ ἀργυρέοιο λέβητος,

370     Для умы­ва­нья; после рас­ста­ви­ла стол она глад­кий.
Хлеб предо мной поло­жи­ла почтен­ная ключ­ни­ца, мно­го
Куша­ний раз­ных при­ба­вив, охот­но их дав из запа­сов.
Есть при­гла­си­ла Цир­цея меня. Но к еде не тяну­ло.
Думал совсем о дру­гом я и духом чув­ст­во­вал злое.

    νίψασθαι· παρὰ δὲ ξεστὴν ἐτάνυσσε τράπεζαν.
σῖτον δ᾽ αἰδοίη ταμίη παρέθηκε φέρουσα,
εἴδατα πόλλ᾽ ἐπιθεῖσα, χαριζομένη παρεόντων.
ἐσθέμεναι δ᾽ ἐκέλευεν· ἐμῷ δ᾽ οὐχ ἥνδανε θυμῷ,
ἀλλ᾽ ἥμην ἀλλοφρονέων, κακὰ δ᾽ ὄσσετο θυμός.

375     Как увида­ла Цир­цея, что мол­ча сижу я и к пище
Рук протя­нуть не хочу, охва­чен­ный горем жесто­ким,
Близ­ко ко мне подо­шла и кры­ла­тое мол­ви­ла сло­во:
— Что, Одис­сей, за сто­лом сидишь ты, подоб­но немо­му,
Дух разъ­едая себе, ни питья не каса­ясь, ни пищи?

    Κίρκη δ᾽ ὡς ἐνόησεν ἔμ᾽ ἥμενον οὐδ᾽ ἐπὶ σίτῳ
χεῖρας ἰάλλοντα, κρατερὸν δέ με πένθος ἔχοντα,
ἄγχι παρισταμένη ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
“Τίφθ᾽ οὕτως, Ὀδυσεῦ, κατ᾽ ἄρ᾽ ἕζεαι ἶσος ἀναύδῳ,
θυμὸν ἔδων, βρώμης δ᾽ οὐχ ἅπτεαι οὐδὲ ποτῆτος;

380     Или ковар­ства како­го еще от меня ожида­ешь?
Стра­хи отбрось. Ведь тебе покля­ла­ся я клят­вою креп­кой. —
Так мне ска­за­ла. Но я, отве­чая богине, про­мол­вил:
— Есть ли, Цир­цея, меж чест­ных людей хоть один, кто спо­кой­но
Сесть за еду и питье раз­ре­шить себе смо­жет, покуда

    ἦ τινά που δόλον ἄλλον ὀίεαι· οὐδέ τί σε χρὴ
δειδίμεν· ἤδη γάρ τοι ἀπώμοσα καρτερὸν ὅρκον”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐγώ μιν ἀμειβόμενος προσέειπον·
“Ὦ Κίρκη, τίς γάρ κεν ἀνήρ, ὃς ἐναίσιμος εἴη,
πρὶν τλαίη πάσσασθαι ἐδητύος ἠδὲ ποτῆτος,

385     Осво­бож­ден­ных дру­зей не увидит сво­и­ми гла­за­ми?
Если ж вполне непри­твор­но ты хочешь, чтоб ел я и пил бы,
Осво­бо­ди их, чтоб милых това­ри­щей мог я увидеть. —
Так гово­рил я. Цир­цея пошла чрез пала­ты и вышла,
Жезл дер­жа свой в руке, и, сви­ную открыв­ши заку­ту,

    πρὶν λύσασθ᾽ ἑτάρους καὶ ἐν ὀφθαλμοῖσιν ἰδέσθαι;
ἀλλ᾽ εἰ δὴ πρόφρασσα πιεῖν φαγέμεν τε κελεύεις,
λῦσον, ἵν᾽ ὀφθαλμοῖσιν ἴδω ἐρίηρας ἑταίρους”.
Ὣς ἐφάμην, Κίρκη δὲ διὲκ μεγάροιο βεβήκει
ῥάβδον ἔχουσ᾽ ἐν χειρί, θύρας δ᾽ ἀνέῳξε συφειοῦ,

390     Выгна­ла вон подо­бья сви­ней девя­ти­го­до­ва­лых.
Вышед­ши, ста­ли они одна близ дру­гой, а Цир­цея,
Всех обхо­дя по поряд­ку, их маза­ла зели­ем новым.
Тот­час осы­па­лась с тел их щети­на, кото­рою густо
Были покры­ты они от ужас­но­го зелья Цир­цеи.

    ἐκ δ᾽ ἔλασεν σιάλοισιν ἐοικότας ἐννεώροισιν.
οἱ μὲν ἔπειτ᾽ ἔστησαν ἐναντίοι, ἡ δὲ δι᾽ αὐτῶν
ἐρχομένη προσάλειφεν ἑκάστῳ φάρμακον ἄλλο.
τῶν δ᾽ ἐκ μὲν μελέων τρίχες ἔρρεον, ἃς πρὶν ἔφυσε
φάρμακον οὐλόμενον, τό σφιν πόρε πότνια Κίρκη·

395     Все они сде­ла­лись сно­ва мужа­ми — моло­же, чем преж­де,
Ста­ли зна­чи­тель­но выше и ростом и видом пре­крас­ней.
Сра­зу узнав­ши меня, пожи­мать они руки мне ста­ли.
Все­ми сла­дост­ный плач овла­дел. Загуде­ли покои
Дома высо­ко­го. Жалость саму охва­ти­ла боги­ню.

    ἄνδρες δ᾽ ἂψ ἐγένοντο νεώτεροι ἢ πάρος ἦσαν,
καὶ πολὺ καλλίονες καὶ μείζονες εἰσοράασθαι.
ἔγνωσαν δέ μ᾽ ἐκεῖνοι ἔφυν τ᾽ ἐν χερσὶν ἕκαστος.
πᾶσιν δ᾽ ἱμερόεις ὑπέδυ γόος, ἀμφὶ δὲ δῶμα
σμερδαλέον κονάβιζε· θεὰ δ᾽ ἐλέαιρε καὶ αὐτή.

400     Близ­ко став предо мною, боги­ня богинь мне ска­за­ла:
— Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей хит­ро­ум­ный!
На берег моря теперь к сво­е­му кораб­лю отправ­ляй­ся.
Преж­де все­го ваш корабль быст­ро­лет­ный вта­щи­те на сушу,
Сна­сти суд­на и иму­ще­ство все отне­си­те в пеще­ру,

    Ἡ δέ μευ ἄγχι στᾶσα προσηύδα δῖα θεάων·
“Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,
ἔρχεο νῦν ἐπὶ νῆα θοὴν καὶ θῖνα θαλάσσης.
νῆα μὲν ἂρ πάμπρωτον ἐρύσσατε ἤπειρόνδε,
κτήματα δ᾽ ἐν σπήεσσι πελάσσατε ὅπλα τε πάντα·

405     Сам же обрат­но вер­нись, при­веди и това­ри­щей вер­ных. —
Так мне ска­за­ла. Ее я послу­шал­ся серд­цем отваж­ным.
Быст­ро напра­вил­ся я к кораб­лю и к шумя­ще­му морю.
Там, вбли­зи кораб­ля, застал я това­ри­щей вер­ных,
Тяж­кой объ­ятых печа­лью и лью­щих обиль­ные сле­зы.

    αὐτὸς δ᾽ ἂψ ἰέναι καὶ ἄγειν ἐρίηρας ἑταίρους”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐμοί γ᾽ ἐπεπείθετο θυμὸς ἀγήνωρ,
βῆν δ᾽ ἰέναι ἐπὶ νῆα θοὴν καὶ θῖνα θαλάσσης.
εὗρον ἔπειτ᾽ ἐπὶ νηὶ θοῇ ἐρίηρας ἑταίρους
οἴκτρ᾽ ὀλοφυρομένους, θαλερὸν κατὰ δάκρυ χέοντας.

410     Как на деревне теля­та к пасу­щим­ся в ста­де коро­вам,
В скот­ный вер­нув­шим­ся двор, когда напи­та­лись досы­та,
Пры­гая, мчат­ся навстре­чу и их удер­жать уж не могут
Стой­ла; мыча непре­рыв­но, вокруг мате­рей они быст­ро
Бега­ют. Так и ко мне, когда увида­ли гла­за­ми,

    ὡς δ᾽ ὅτ᾽ ἂν ἄγραυλοι πόριες περὶ βοῦς ἀγελαίας,
ἐλθούσας ἐς κόπρον, ἐπὴν βοτάνης κορέσωνται,
πᾶσαι ἅμα σκαίρουσιν ἐναντίαι· οὐδ᾽ ἔτι σηκοὶ
ἴσχουσ᾽, ἀλλ᾽ ἁδινὸν μυκώμεναι ἀμφιθέουσι·
μητέρας· ὣς ἔμ᾽ ἐκεῖνοι ἐπεὶ ἴδον ὀφθαλμοῖσι,

415     Спут­ни­ки кину­лись, пла­ча. Такое они испы­та­ли,
Слов­но вер­ну­лись вне­зап­но на ост­ров ска­ли­стый Ита­ку,
В край свой роди­мый и город, где вырос­ли все и роди­лись.
Мне огор­чен­но они окры­лен­ное бро­си­ли сло­во:
— Так воз­вра­ще­нье твое нам радост­но, Зев­сов пито­мец,

    δακρυόεντες ἔχυντο· δόκησε δ᾽ ἄρα σφίσι θυμὸς
ὣς ἔμεν, ὡς εἰ πατρίδ᾽ ἱκοίατο καὶ πόλιν αὐτὴν
τρηχείης Ἰθάκης, ἵνα τ᾽ ἔτραφεν ἠδ᾽ ἐγένοντο.
καί μ᾽ ὀλοφυρόμενοι ἔπεα πτερόεντα προσηύδων·
“Σοὶ μὲν νοστήσαντι, διοτρεφές, ὣς ἐχάρημεν,

420     Слов­но назад мы вер­ну­лись в Ита­ку, роди­мую зем­лю.
Но рас­ска­жи, как погиб­ли дру­гие това­ри­щи наши. —
Так гово­ри­ли они. И весе­ло я им отве­тил:
— Выта­щим преж­де все­го наш корабль быст­ро­лет­ный на сушу,
Сна­сти суд­на и иму­ще­ство все отне­сем­те в пеще­ру,

    ὡς εἴ τ᾽ εἰς Ἰθάκην ἀφικοίμεθα πατρίδα γαῖαν·
ἀλλ᾽ ἄγε, τῶν ἄλλων ἑτάρων κατάλεξον ὄλεθρον”.
Ὣς ἔφαν, αὐτὰρ ἐγὼ προσέφην μαλακοῖς ἐπέεσσι·
“Νῆα μὲν ἂρ πάμπρωτον ἐρύσσομεν ἤπειρόνδε,
κτήματα δ᾽ ἐν σπήεσσι πελάσσομεν ὅπλα τε πάντα·

425     Сами же все поспе­ши­те за мною отпра­вить­ся сле­дом
В дом свя­щен­ный Цир­цеи. Това­ри­щей всех вы най­де­те
Там едя­щих и пью­щих, и все у них есть в изоби­льи. —
Так я ска­зал. И сло­вам моим тот­час они под­чи­ни­лись.
Толь­ко один Еври­лох их всех удер­жать попы­тал­ся

    αὐτοὶ δ᾽ ὀτρύνεσθε ἐμοὶ ἅμα πάντες ἕπεσθαι,
ὄφρα ἴδηθ᾽ ἑτάρους ἱεροῖς ἐν δώμασι Κίρκης
πίνοντας καὶ ἔδοντας· ἐπηετανὸν γὰρ ἔχουσιν”.
Ὣς ἐφάμην, οἱ δ᾽ ὦκα ἐμοῖς ἐπέεσσι πίθοντο.
Εὐρύλοχος δέ μοι οἶος ἐρύκανε πάντας ἑταίρους·

430     И со сло­ва­ми кры­ла­ты­ми к спут­ни­кам так обра­тил­ся:
— Что вы, безум­цы, куда? К каким еще бедам стре­ми­тесь?
В дом Цир­цеи идти вы хоти­те! Но всех ведь она вас
Или в сви­ней пре­вра­тит, иль в вол­ков, или в львов. И при­дет­ся
Волей-нево­лей вам быть сто­ро­жа­ми Цир­це­и­на дома!

    καί σφεας φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
“Ἆ δειλοί, πόσ᾽ ἴμεν; τί κακῶν ἱμείρετε τούτων;
Κίρκης ἐς μέγαρον καταβήμεναι, ἥ κεν ἅπαντας
ἢ σῦς ἠὲ λύκους ποιήσεται ἠὲ λέοντας,
οἵ κέν οἱ μέγα δῶμα φυλάσσοιμεν καὶ ἀνάγκῃ,

435     Так же совсем и цик­лоп на скот­ном дво­ре сво­ем запер
Наших това­ри­щей, с дерз­ким при­шед­ших туда Одис­се­ем.
Из-за безум­ства его и погиб­ли това­ри­щи наши! —
Так гово­рил Еври­лох. И в серд­це сво­ем я поду­мал:
Вырвав из ножен с бед­ра муску­ли­сто­го меч, не сру­бить ли

    ὥς περ Κύκλωψ ἔρξ᾽, ὅτε οἱ μέσσαυλον ἵκοντο
ἡμέτεροι ἕταροι, σὺν δ᾽ ὁ θρασὺς εἵπετ᾽ Ὀδυσσεύς·
τούτου γὰρ καὶ κεῖνοι ἀτασθαλίῃσιν ὄλοντο”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐγώ γε μετὰ φρεσὶ μερμήριξα,
σπασσάμενος τανύηκες ἄορ παχέος παρὰ μηροῦ,

440     Голо­ву с шеи ему, чтоб на зем­лю она пока­ти­лась,
Хоть он и близ­кий мне род­ст­вен­ник был. Но това­ри­щи друж­но
Напе­ре­рыв меня ста­ли удер­жи­вать мяг­кою речью:
— Бого­рож­ден­ный, пус­кай он оста­нет­ся, если поз­во­лишь,

На бере­гу близ суд­на, пус­кай его здесь охра­ня­ет.
    τῷ οἱ ἀποπλήξας κεφαλὴν οὖδάσδε πελάσσαι,
καὶ πηῷ περ ἐόντι μάλα σχεδόν· ἀλλά μ᾽ ἑταῖροι
μειλιχίοις ἐπέεσσιν ἐρήτυον ἄλλοθεν ἄλλος·
“Διογενές, τοῦτον μὲν ἐάσομεν, εἰ σὺ κελεύεις,
αὐτοῦ πὰρ νηί τε μένειν καὶ νῆα ἔρυσθαι·

445     Нас же, дру­гих, поведи к свя­щен­но­му дому Цир­цеи. —
Так ска­за­ли они и пошли от суд­на и от моря.
На бере­гу близ суд­на Еври­лох не остал­ся, одна­ко, —
Сле­дом пошел, мое­го испу­гав­шись ужас­но­го гне­ва.
Спут­ни­ков наших, в жили­ще Цир­цеи остав­ших­ся, чисто

    ἡμῖν δ᾽ ἡγεμόνευ᾽ ἱερὰ πρὸς δώματα Κίρκης”.
Ὣς φάμενοι παρὰ νηὸς ἀνήιον ἠδὲ θαλάσσης.
οὐδὲ μὲν Εὐρύλοχος κοίλῃ παρὰ νηὶ λέλειπτο,
ἀλλ᾽ ἕπετ᾽· ἔδεισεν γὰρ ἐμὴν ἔκπαγλον ἐνιπήν.
Τόφρα δὲ τοὺς ἄλλους ἑτάρους ἐν δώμασι Κίρκη

450     Вымы­ла в ванне боги­ня и мас­лом натер­ла бле­стя­щим,
После наде­ла на них шер­стя­ные пла­щи и хито­ны.
Мы их заста­ли сидя­щи­ми в зале за пиром бога­тым.
Толь­ко что все, повстре­чав­шись, в лицо увида­ли друг дру­га,
Скорб­но они зары­да­ли и сто­на­ми дом огла­си­ли.

    ἐνδυκέως λοῦσέν τε καὶ ἔχρισεν λίπ᾽ ἐλαίῳ,
ἀμφὶ δ᾽ ἄρα χλαίνας οὔλας βάλεν ἠδὲ χιτῶνας·
δαινυμένους δ᾽ ἐὺ πάντας ἐφεύρομεν ἐν μεγάροισιν.
οἱ δ᾽ ἐπεὶ ἀλλήλους εἶδον φράσσαντό τ᾽ ἐσάντα,
κλαῖον ὀδυρόμενοι, περὶ δὲ στεναχίζετο δῶμα.

455     Близ­ко став предо мною, боги­ня богинь мне ска­за­ла:
— Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей хит­ро­ум­ный!
Сле­зы и горест­ный плач пре­кра­ти­те вы. Знаю сама я,
Сколь­ко вы бед пре­тер­пе­ли в водах мно­го­рыб­но­го моря,
Сколь­ко вреда при­нес­ли вам враж­деб­ные люди на суше.

    ἡ δέ μευ ἄγχι στᾶσα προσηύδα δῖα θεάων·
“[Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,]
μηκέτι νῦν θαλερὸν γόον ὄρνυτε· οἶδα καὶ αὐτὴ
ἠμὲν ὅσ᾽ ἐν πόντῳ πάθετ᾽ ἄλγεα ἰχθυόεντι,
ἠδ᾽ ὅσ᾽ ἀνάρσιοι ἄνδρες ἐδηλήσαντ᾽ ἐπὶ χέρσου.

460     Сядь­те теперь за еду и вино рас­пи­вай­те, покуда
Сно­ва в груди у себя вы преж­ний свой дух обре­те­те, —
Тот, с каким вы когда-то поки­ну­ли зем­лю род­ную
Вашей ска­ли­стой Ита­ки. Теперь, изну­рен­ные духом,
Роб­кие, толь­ко о тяж­ких ски­та­ньях вы помни­те, серд­цем

    ἀλλ᾽ ἄγετ᾽ ἐσθίετε βρώμην καὶ πίνετε οἶνον,
εἰς ὅ κεν αὖτις θυμὸν ἐνὶ στήθεσσι λάβητε,
οἷον ὅτε πρώτιστον ἐλείπετε πατρίδα γαῖαν
τρηχείης Ἰθάκης. νῦν δ᾽ ἀσκελέες καὶ ἄθυμοι,
αἰὲν ἄλης χαλεπῆς μεμνημένοι, οὐδέ ποθ᾽ ὕμιν

465     Вся­кую радость забыв: ведь бед вы позна­ли нема­ло. —
Так ска­за­ла. Ее мы послу­ша­лись серд­цем отваж­ным.
Дни напро­лет у нее мы в тече­ние цело­го года
Ели обиль­ное мясо и слад­ким вином уте­ша­лись.
Год нако­нец мино­вал, и Оры свой круг совер­ши­ли,

    θυμὸς ἐν εὐφροσύνῃ, ἐπεὶ ἦ μάλα πολλὰ πέποσθε”.
Ὣς ἔφαθ᾽, ἡμῖν δ᾽ αὖτ᾽ ἐπεπείθετο θυμὸς ἀγήνωρ.
ἔνθα μὲν ἤματα πάντα τελεσφόρον εἰς ἐνιαυτὸν
ἥμεθα δαινύμενοι κρέα τ᾽ ἄσπετα καὶ μέθυ ἡδύ·
ἀλλ᾽ ὅτε δή ῥ᾽ ἐνιαυτὸς ἔην, περὶ δ᾽ ἔτραπον ὧραι

470     Месяц за меся­цем сгиб, и длин­ные дни воро­ти­лись.
Вызва­ли тут меня как-то това­ри­щи все и ска­за­ли:
— Вспом­ни, несчаст­ный, хотя бы теперь об отчизне люби­мой,
Раз уж судь­бою тебе спа­стись суж­де­но и вер­нуть­ся
В дом твой с высо­кою кров­лей и в милую зем­лю род­ную. —

    μηνῶν φθινόντων, περὶ δ᾽ ἤματα μακρὰ τελέσθη,
καὶ τότε μ᾽ ἐκκαλέσαντες ἔφαν ἐρίηρες ἑταῖροι·
“Δαιμόνι᾽, ἤδη νῦν μιμνήσκεο πατρίδος αἴης,
εἴ τοι θέσφατόν ἐστι σαωθῆναι καὶ ἱκέσθαι
οἶκον ἐς ὑψόροφον καὶ σὴν ἐς πατρίδα γαῖαν”.

475     Так мне ска­за­ли, и я их послу­шал­ся серд­цем отваж­ным.
Целый мы день напро­лет до заше­ст­вия солн­ца сиде­ли,
Ели обиль­но мы мясо и слад­ким вином уте­ша­лись.
Солн­це меж тем зака­ти­лось, и сумрак спу­стил­ся на зем­лю.
Спут­ни­ки спать улег­лись в тени­стых поко­ях чер­то­га.

    Ὣς ἔφαν, αὐτὰρ ἐμοί γ᾽ ἐπεπείθετο θυμὸς ἀγήνωρ.
ὣς τότε μὲν πρόπαν ἦμαρ ἐς ἠέλιον καταδύντα
ἥμεθα, δαινύμενοι κρέα τ᾽ ἄσπετα καὶ μέθυ ἡδύ·
ἦμος δ᾽ ἠέλιος κατέδυ καὶ ἐπὶ κνέφας ἦλθεν,
οἱ μὲν κοιμήσαντο κατὰ μέγαρα σκιόεντα.

480     Я же, к Цир­цее взой­дя на пре­крас­ное ложе, коле­ни
Обнял ее и молил. И слух пре­кло­ни­ла боги­ня.
Так со сло­ва­ми кры­ла­ты­ми я обра­тил­ся к Цир­цее:
— Дан­ное мне обе­ща­нье испол­ни, Цир­цея, — в отчиз­ну
Нас ото­шли. Уже рву­ся я духом домой воз­вра­тить­ся,

    αὐτὰρ ἐγὼ Κίρκης ἐπιβὰς περικαλλέος εὐνῆς
γούνων ἐλλιτάνευσα, θεὰ δέ μευ ἔκλυεν αὐδῆς·
καί μιν φωνήσας ἔπεα πτερόεντα προσηύδων·
“Ὢ Κίρκη, τέλεσόν μοι ὑπόσχεσιν ἥν περ ὑπέστης,
οἴκαδε πεμψέμεναι· θυμὸς δέ μοι ἔσσυται ἤδη,

485     Как и това­ри­щи все, кото­рые серд­це мне губят,
Тяж­ко горюя вокруг, как толь­ко ты прочь уда­лишь­ся. —
Так я ска­зал. И боги­ня богинь мне отве­ти­ла тот­час:
— Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей хит­ро­ум­ный!
Нет, пусть никто про­тив воли в моем не оста­нет­ся доме.

    ἠδ᾽ ἄλλων ἑτάρων, οἵ μευ φθινύθουσι φίλον κῆρ
ἀμφ᾽ ἔμ᾽ ὀδυρόμενοι, ὅτε που σύ γε νόσφι γένηαι”.
Ὣς ἐφάμην, ἡ δ᾽ αὐτίκ᾽ ἀμείβετο δῖα θεάων·
“Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,
μηκέτι νῦν ἀέκοντες ἐμῷ ἐνὶ μίμνετε οἴκῳ.

490     Рань­ше, одна­ко, дру­гую доро­гу свер­шить вам при­дет­ся, —
Съездить в жили­ще Аида и Пер­се­фо­неи ужас­ной.
Дол­жен ты там вопро­сить Тире­сия фивско­го душу, —
Стар­ца сле­по­го, про­вид­ца, кото­ро­го ум сохра­нил­ся.
Разум удер­жан ему Пер­се­фо­ной и мерт­во­му. Души

    ἀλλ᾽ ἄλλην χρὴ πρῶτον ὁδὸν τελέσαι καὶ ἱκέσθαι
εἰς Ἀίδαο δόμους καὶ ἐπαινῆς Περσεφονείης,
ψυχῇ χρησομένους Θηβαίου Τειρεσίαο,
μάντηος ἀλαοῦ, τοῦ τε φρένες ἔμπεδοί εἰσι·
τῷ καὶ τεθνηῶτι νόον πόρε Περσεφόνεια,

495     Про­чих умер­ших пор­ха­ют в жили­ще Аида, как тени. —
Так ска­за­ла — и мне мое милое серд­це раз­би­ла.
Пла­кал я, сидя в посте­ли, и серд­це мое не жела­ло
Боль­ше жить на зем­ле и видеть сия­ние солн­ца.
Дол­го в посте­ли катал­ся и пла­кал я. Этим насы­тясь,

    οἴῳ πεπνῦσθαι, τοὶ δὲ σκιαὶ ἀίσσουσιν”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτὰρ ἐμοί γε κατεκλάσθη φίλον ἦτορ·
κλαῖον δ᾽ ἐν λεχέεσσι καθήμενος, οὐδέ νύ μοι κῆρ
ἤθελ᾽ ἔτι ζώειν καὶ ὁρᾶν φάος ἠελίοιο.
αὐτὰρ ἐπεὶ κλαίων τε κυλινδόμενος τ᾽ ἐκορέσθην,

500     Я, отве­чая Цир­цее, такое ей сло­во про­мол­вил:
— Кто же меня, о Цир­цея, про­во­дит такою доро­гой?
Не дости­гал еще цар­ства Аида корабль ни еди­ный. —
Так я ска­зал. И боги­ня богинь мне отве­ти­ла тот­час:
— Бого­рож­ден­ный герой Лаэр­тид, Одис­сей хит­ро­ум­ный!

    καὶ τότε δή μιν ἔπεσσιν ἀμειβόμενος προσέειπον·
“Ὢ Κίρκη, τίς γὰρ ταύτην ὁδὸν ἡγεμονεύσει;
εἰς Ἄϊδος δ᾽ οὔ πώ τις ἀφίκετο νηὶ μελαίνῃ”.
Ὣς ἐφάμην, ἡ δ᾽ αὐτίκ᾽ ἀμείβετο δῖα θεάων·
“Διογενὲς Λαερτιάδη, πολυμήχαν᾽ Ὀδυσσεῦ,

505     Не бес­по­кой­ся о том, кто вас через море про­во­дит.
Мач­ту толь­ко поставь, рас­пу­сти пару­са и спо­кой­но
Можешь сидеть. Дуно­ве­нье Борея корабль поне­сет ваш.
Пере­плы­вешь нако­нец тече­нья реки Оке­а­на.
Берег там низ­кий увидишь, на нем Пер­се­фо­ни­на роща

    μή τί τοι ἡγεμόνος γε ποθὴ παρὰ νηὶ μελέσθω,
ἱστὸν δὲ στήσας, ἀνά θ᾽ ἱστία λευκὰ πετάσσας
ἧσθαι· τὴν δέ κέ τοι πνοιὴ Βορέαο φέρῃσιν.
ἀλλ᾽ ὁπότ᾽ ἂν δὴ νηὶ δι᾽ Ὠκεανοῖο περήσῃς,
ἔνθ᾽ ἀκτή τε λάχεια καὶ ἄλσεα Περσεφονείης,

510     Из топо­лей чер­но­лист­ных и ветел, теря­ю­щих семя.
Близ Оке­а­на глу­бо­ко­пу­чин­но­го суд­но оста­вив,
Сам ты к затх­ло­му цар­ству Аидо­ву шаг свой напра­вишь.
Там впа­да­ет Пириф­ле­ге­тон в Ахе­рон­то­вы воды
Вме­сте с Коци­том, а он рука­вом ведь явля­ет­ся Стикса.

    μακραί τ᾽ αἴγειροι καὶ ἰτέαι ὠλεσίκαρποι,
νῆα μὲν αὐτοῦ κέλσαι ἐπ᾽ Ὠκεανῷ βαθυδίνῃ,
αὐτὸς δ᾽ εἰς Ἀίδεω ἰέναι δόμον εὐρώεντα.
ἔνθα μὲν εἰς Ἀχέροντα Πυριφλεγέθων τε ῥέουσιν
Κώκυτός θ᾽, ὃς δὴ Στυγὸς ὕδατός ἐστιν ἀπορρώξ,

515     Соеди­ня­ют­ся воз­ле ска­лы два реву­щих пото­ка.
Слу­шай с вни­ма­ньем: как толь­ко туда ты, герой, добе­решь­ся,
Выко­пай яму, чтоб в локоть была шири­ной и дли­ною,
И на краю ее всем мерт­ве­цам совер­ши воз­ли­я­нье —
Рань­ше медо­вым напит­ком, потом вином медо­слад­ким

    πέτρη τε ξύνεσίς τε δύω ποταμῶν ἐριδούπων·
ἔνθα δ᾽ ἔπειθ᾽, ἥρως, χριμφθεὶς πέλας, ὥς σε κελεύω,
βόθρον ὀρύξαι, ὅσον τε πυγούσιον ἔνθα καὶ ἔνθα,
ἀμφ᾽ αὐτῷ δὲ χοὴν χεῖσθαι πᾶσιν νεκύεσσιν,
πρῶτα μελικρήτῳ, μετέπειτα δὲ ἡδέι οἴνῳ,

520     И напо­сле­док — водой. И ячной посыпь все мукою.
Гла­вам бес­силь­ным умер­ших моль­бу при­не­си с обе­ща­ньем,
В дом свой вер­нув­шись, коро­ву бес­плод­ную, луч­шую в ста­де,
В жерт­ву при­несть им и мно­го в костер дра­го­цен­но­стей бро­сить.
Стар­цу ж Тире­сию — в жерт­ву при­несть одно­му лишь, отдель­но,

    τὸ τρίτον αὖθ᾽ ὕδατι· ἐπὶ δ᾽ ἄλφιτα λευκὰ παλύνειν.
πολλὰ δὲ γουνοῦσθαι νεκύων ἀμενηνὰ κάρηνα,
ἐλθὼν εἰς Ἰθάκην στεῖραν βοῦν, ἥ τις ἀρίστη,
ῥέξειν ἐν μεγάροισι πυρήν τ᾽ ἐμπλησέμεν ἐσθλῶν,
Τειρεσίῃ δ᾽ ἀπάνευθεν ὄιν ἱερευσέμεν οἴῳ

525     Чер­но­го сплошь, наи­бо­ле пре­крас­но­го в ста­де бара­на.
Слав­ное пле­мя умер­ших молит­вой почтив­ши, овцу ты
Чер­ную вме­сте с бара­ном над ямою в жерт­ву зарежь им,
Пово­ро­тив их к Эре­бу и в сто­ро­ну сам отвер­нув­шись
По направ­ле­нью к тече­ньям реки Оке­а­на. Тот­час же

    παμμέλαν᾽, ὃς μήλοισι μεταπρέπει ὑμετέροισιν.
αὐτὰρ ἐπὴν εὐχῇσι λίσῃ κλυτὰ ἔθνεα νεκρῶν,
ἔνθ᾽ ὄιν ἀρνειὸν ῥέζειν θῆλύν τε μέλαιναν
εἰς Ἔρεβος στρέψας, αὐτὸς δ᾽ ἀπονόσφι τραπέσθαι
ἱέμενος ποταμοῖο ῥοάων· ἔνθα δὲ πολλαὶ

530     Мно­же­ство явит­ся душ мерт­ве­цов, рас­про­щав­ших­ся с жиз­нью.
Ты немед­ля тогда това­ри­щам дай при­ка­за­нье,
Чтобы тот скот, что лежит там, заре­зан­ный гибель­ной медью,
Шку­ры содрав­ши, сожгли и молит­вы свои воз­нес­ли бы
Мощ­но­му богу Аиду и Пер­се­фо­нее ужас­ной.

    ψυχαὶ ἐλεύσονται νεκύων κατατεθνηώτων.
δὴ τότ᾽ ἔπειθ᾽ ἑτάροισιν ἐποτρῦναι καὶ ἀνῶξαι
μῆλα, τὰ δὴ κατάκειτ᾽ ἐσφαγμένα νηλέι χαλκῷ,
δείραντας κατακῆαι, ἐπεύξασθαι δὲ θεοῖσιν,
ἰφθίμῳ τ᾽ Ἀίδῃ καὶ ἐπαινῇ Περσεφονείῃ·

535     Сам же выта­щи меч мед­но­ост­рый и, сев­ши у ямы,
Не поз­во­ляй ни одной из бес­силь­ных теней при­бли­жать­ся
К кро­ви, покуда отве­та не даст на вопро­сы Тире­сий.
Явит­ся он пред тобой, пове­ли­тель наро­дов, немед­ля.
Все он тебе про доро­гу рас­ска­жет, и будет ли долог

    αὐτὸς δὲ ξίφος ὀξὺ ἐρυσσάμενος παρὰ μηροῦ
ἧσθαι, μηδὲ ἐᾶν νεκύων ἀμενηνὰ κάρηνα
αἵματος ἆσσον ἴμεν, πρὶν Τειρεσίαο πυθέσθαι.
ἔνθα τοι αὐτίκα μάντις ἐλεύσεται, ὄρχαμε λαῶν,
ὅς κέν τοι εἴπῃσιν ὁδὸν καὶ μέτρα κελεύθου

540     Путь к воз­вра­ще­нью домой по обиль­но­му рыба­ми морю. —
Так гово­ри­ла. При­шла меж­ду тем зла­тотрон­ная Эос.
Плащ мне Цир­цея тогда пода­ла и хитон, чтоб одеть­ся.
Ним­фа ж сама облек­лась в сереб­ри­стое длин­ное пла­тье,
Тон­кое, мяг­кое, — пояс пре­крас­ный на бед­ра наде­ла,

    νόστον θ᾽, ὡς ἐπὶ πόντον ἐλεύσεαι ἰχθυόεντα”.
Ὣς ἔφατ᾽, αὐτίκα δὲ χρυσόθρονος ἤλυθεν Ἠώς.
ἀμφὶ δέ με χλαῖνάν τε χιτῶνά τε εἵματα ἕσσεν·
αὐτὴ δ᾽ ἀργύφεον φᾶρος μέγα ἕννυτο νύμφη,
λεπτὸν καὶ χαρίεν, περὶ δὲ ζώνην βάλετ᾽ ἰξυῖ

545     Весь золо­той, на себя покры­ва­ло наки­ну­ла свер­ху.
Встал я, пошел через дом и начал това­ри­щей спя­щих
Мяг­ко будить ото сна, ста­но­вясь воз­ле каж­до­го мужа:
— Будет хра­петь вам, дру­зья, слад­чай­ше­му сну отда­ва­ясь!
В путь нам пора. Мне Цир­цея цари­ца дала ука­за­нья! —

    καλὴν χρυσείην, κεφαλῇ δ᾽ ἐπέθηκε καλύπτρην.
αὐτὰρ ἐγὼ διὰ δώματ᾽ ἰὼν ὤτρυνον ἑταίρους
μειλιχίοις ἐπέεσσι παρασταδὸν ἄνδρα ἕκαστον·
“Μηκέτι νῦν εὕδοντες ἀωτεῖτε γλυκὺν ὕπνον,
ἀλλ᾽ ἴομεν· δὴ γάρ μοι ἐπέφραδε πότνια Κίρκη”.

550     Так им ска­зал я. И духом отваж­ным они под­чи­ни­лись.
Но и оттуда не всех невреди­мы­ми выве­сти смог я.
Юно­ша был на моем кораб­ле, Ель­пе­нор, не чрез­мер­но
Храб­рый в бою и умом средь дру­гих выда­вав­ший­ся мало.
Силь­но под­вы­пив­ши, он, уда­лясь от дру­гих, для про­хла­ды

    Ὣς ἐφάμην, τοῖσιν δ᾽ ἐπεπείθετο θυμὸς ἀγήνωρ.
οὐδὲ μὲν οὐδ᾽ ἔνθεν περ ἀπήμονας ἦγον ἑταίρους.
Ἐλπήνωρ δέ τις ἔσκε νεώτατος, οὔτε τι λίην
ἄλκιμος ἐν πολέμῳ οὔτε φρεσὶν ᾗσιν ἀρηρώς·
ὅς μοι ἄνευθ᾽ ἑτάρων ἱεροῖς ἐν δώμασι Κίρκης,

555     Спать улег­ся на кры­ше свя­щен­но­го дома Цир­цеи.
Сбо­ры услы­шав в доро­гу, това­ри­щей говор и кри­ки,
На ноги он оша­ле­ло вско­чил, поза­быв­ши, что долж­но
Было назад ему, к спус­ку на лест­ни­цу, шаг свой напра­вить;
Он же впе­ред поспе­шил, сорвал­ся и, уда­рясь затыл­ком

    ψύχεος ἱμείρων, κατελέξατο οἰνοβαρείων.
κινυμένων δ᾽ ἑτάρων ὅμαδον καὶ δοῦπον ἀκούσας
ἐξαπίνης ἀνόρουσε καὶ ἐκλάθετο φρεσὶν ᾗσιν
ἄψορρον καταβῆναι ἰὼν ἐς κλίμακα μακρήν,
ἀλλὰ καταντικρὺ τέγεος πέσεν· ἐκ δέ οἱ αὐχὴν

560     Оземь, сло­мал позво­нок, и душа отле­те­ла к Аиду.
После того как из дома това­ри­щи вышли, ска­зал я:
— Вы пола­га­е­те, ехать отсюда домой нам при­дет­ся,
В зем­лю род­ную? Цир­цея дру­гой пред­на­зна­чи­ла путь нам:
Едем мы в цар­ство Аида и Пер­се­фо­неи ужас­ной.

    ἀστραγάλων ἐάγη, ψυχὴ δ᾽ Ἄϊδόσδε κατῆλθεν.
Ἐρχομένοισι δὲ τοῖσιν ἐγὼ μετὰ μῦθον ἔειπον·
“Φάσθε νύ που οἶκόνδε φίλην ἐς πατρίδα γαῖαν
ἔρχεσθ᾽· ἄλλην δ᾽ ἧμιν ὁδὸν τεκμήρατο Κίρκη,
εἰς Ἀίδαο δόμους καὶ ἐπαινῆς Περσεφονείης

565     Душу долж­ны вопро­сить мы Тире­сия, фивско­го стар­ца. —
Так я ска­зал. И раз­би­лось у спут­ни­ков милое серд­це.
Сели на зем­лю они, и рыда­ли, и воло­сы рва­ли.
Не полу­чи­ли, одна­ко, от слез про­ли­ва­е­мых поль­зы.
Тою порою, как шли к кораб­лю мы и к бере­гу моря

    ψυχῇ χρησομένους Θηβαίου Τειρεσίαο”.
Ὣς ἐφάμην, τοῖσιν δὲ κατεκλάσθη φίλον ἦτορ,
ἑζόμενοι δὲ κατ᾽ αὖθι γόων τίλλοντό τε χαίτας·
ἀλλ᾽ οὐ γάρ τις πρῆξις ἐγίγνετο μυρομένοισιν.
Ἀλλ᾽ ὅτε δή ῥ᾽ ἐπὶ νῆα θοὴν καὶ θῖνα θαλάσσης

570     С тяж­кой печа­лью на серд­це, роняя обиль­ные сле­зы,
Пред кораб­лем нашим чер­ным вне­зап­но яви­лась Цир­цея
И близ него при­вя­за­ла бара­на и чер­ную овцу,
Мимо лег­ко, неза­мет­но прой­дя. Если бог не жела­ет,
Кто его может увидеть гла­за­ми, куда б ни пошел он?»

    ᾔομεν ἀχνύμενοι θαλερὸν κατὰ δάκρυ χέοντες,
τόφρα δ᾽ ἄρ᾽ οἰχομένη Κίρκη παρὰ νηὶ μελαίνῃ
ἀρνειὸν κατέδησεν ὄιν θῆλύν τε μέλαιναν,
ῥεῖα παρεξελθοῦσα· τίς ἂν θεὸν οὐκ ἐθέλοντα
ὀφθαλμοῖσιν ἴδοιτ᾽ ἢ ἔνθ᾽ ἢ ἔνθα κιόντα;»

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 7. Быт семьи Эола хра­нит чер­ты глу­бо­кой арха­и­ки. Рас­сказ о шесте­рых доче­рях Эола, состо­я­щих в бра­ке со сво­и­ми шестью бра­тья­ми, вос­хо­дит к пред­став­ле­ни­ям о древ­ней­шем груп­по­вом бра­ке.

Ст. 178 и сл. Това­ри­щи Одис­сея откры­ва­ют свои лица в знак пре­кра­ще­ния тра­у­ра.

Ст. 492 и сл. По гоме­ров­ским пред­став­ле­ни­ям о поту­сто­рон­нем мире, умер­ший лиша­ет­ся способ­но­сти мыс­лить и пред­став­ля­ет собой одну лишь тень. Про­рок Тире­сий в этом смыс­ле состав­ля­ет исклю­че­ние.

Ст. 518. Настав­ле­ния Цир­цеи отно­си­тель­но жерт­во­при­но­ше­ний пол­но­стью соот­вет­ст­ву­ют реаль­ным обрядам гре­че­ско­го заупо­кой­но­го куль­та.

Предыдущая >>> Оглавление <<< Следующая